Опубликовано в журнале Зарубежные записки, номер 17, 2009
Поэзия – она такая вещь:
В живую плоть вгрызается, как клещ,
Пугает, ноет, чешется, болит –
И уповай, чтоб не энцефалит.
А не шныряй в пленительном лесу,
Не ковыряй в сомнительном носу,
Не посягай на тёмный смысл вещей,
А помогай охоте на клещей.
С ПОЗВОЛЕНИЯ СКАЗАТЬ – ГЕКЗАМЕТР
Пульс, непрерывно стучащий в виски, – это только гекзаметр,
Тот, кто сумеет расслышать гекзаметр, – возможно, поэт.
Боги довольно легко принимают дипломный экзамен,
Ибо работы по этой специальности в принципе нет.
Жизнь – это, видимо, некое время и место, откуда
В тщетный за мёртвой возлюбленной можно отправиться путь.
Амфоры с их персонажами стройными – просто посуда,
Функции коей бездарно утрачены, – в этом и суть.
ЕЩЁ ГЕКЗАМЕТР
Вдвое и втрое не любит нас осенью Гелиос ярый –
Паки и паки минует претящих его колесница.
Зримы осадки. Опять не пойду в магазин и на почту.
Гнев, о богиня, воспой… ахинея: не в маму, а в сына.
* * *
Александр Сергеич Пу
Провоцировал толпу,
Сообщал, что он угрюм
И для жизни выбрал трюм.
Но толпа порой умней,
Чем ругающийся с ней,
И как только перестал –
Вознесла на пьедестал.
* * *
Ура! И музы здравствуют, и разум!
Вот только жизнь – накрылась медным тазом,
И где уж хрупким дамам приналечь,
Чтобы оттуда что-нибудь извлечь.
…А там, под тазом, тишина и мрак
И пишется как слышится: никак (дурак).
* * *
Быть знаменитым – кака,
Резон – исчадье мрака.
Сомнительно. Однако
Нет-нет – да и куплюсь.
Красивые стерлядки
Без низменной оглядки
Плывмя-плывут на блядки –
И попадают в шлюз.
* * *
… и надо жить, не клевеща,
Не мясо из борща таща,
Геенны пуще трепеща
Неисторических учений,
Хотя, в отличье от хлыща,
Себе на задницу прыща
И, по возможности, ища
На тот же орган приключений.
* * *
А. Г.
Лауреаты невозможных премий
И члены неизвестных академий
Одолевают, ё-кэ-лэ-мэ-нэ,
Тебе й мене.
Пенклубов и союзов, просто члены
Без мыла лезут, будь они нетленны,
Ведут подкоп под то, на чём стоим, –
А трясця їм!
Журнал же… он, того… не фунт изюму.
Теперь сиди в ночи и думай думу…
Авжеж, колего, збережу нору
╡ в н╗й помру.
На спящий город пал ночной туман.
В тумане затаился графоман –
С ножом, удавкой, ядом и обрезом –
Не выходи ни пьяным, ни тверезым,
А то, что сочинилось, уничтожь.
Ото ж.
* * *
А верлибристам Сталин дал приказ:
А верлибристы, зовёт Отчизна вас!
Из сотен тысяч батарей
Похерим дактиль и хорей,
По амфибрахию – огонь! огонь!
ПАМЯТИ РУССКОЙ ГРАММАТИКИ
Ехавши в поезде, шляпа упала
Под заунывную песню колёс.
Ветер, о шпалы трепля как попало,
Оную шляпу в безвестность понёс.
Вслед ей махали еловые лапы,
Слали приветствия речка и луг…
Ехавши далее вовсе без шляпы,
Грустною думой задумался вдруг:
Может быть, сельских достигнет окраин,
Где и поймает её попадья…
Что ли юдоли своей ли хозяин?
Шляпе ли ветреной? Бог ей судья…
* * *
Утро красит нежным цветом,
Человека красит место,
Красят избы пирогами –
И выходит перебор.
Человек же красить место
Не желает в знак протеста,
А желает красить вместо
Табуретку и забор.
ПЕСЕНКА О ГОРОДЕ М.
Любимому городу фюрера посвящается
В далёкий край товарищ почему-то
К итогу жизни кости поволок –
И обнаружил странный для маршрута,
Зато любезный сердцу уголок:
Там в глубине каштановой аллеи
На холмике над Изаром-рекой
Скучает в тесной клетке Лорелея,
И Тютчев стережёт её покой.
Товарищ напрягался, память вспучив
(Фронты фронтами и война войной…),
Но всё-таки допёр, при чём здесь Тютчев
И Лорелея за его спиной:
А на границе – тучи ходят хмуро,
А за границей – край сплошной зимы,
И в том краю живёт Литература,
У коей этот автор взят взаймы,
И может, он не часовой – конвойный,
И за собой ведёт девятый вал
В любимый город, могший спать спокойно,
А он не спал. И прочим не давал.
НОВАЯ СТАРАЯ ПЕСНЯ
Тю-тю Александровск
И Харьков – тю-тю,
Но поезд стоит
На запасном путю,
И чтоб не заржавел
Он там навсегда,
Его бы, пожалуй,
Направить куда.
А так как известно
Доныне и днесь,
Откуда у парня
Имперская спесь,
Пойдём куда надо
И песню споём,
И щит на ворота
Царьграда прибьём.
Куда до Царьграда
Испанской мечте,
И сколько же можно
Лежать на щите?
Не надо, не надо,
Не надо, друзья:
Член НАТО она,
Византия моя.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ С.
Спят медведи и слоны
Из когдатошней страны,
Черепахи спят в песках,
Волки-зайчики в лесках.
Спит червяк в сырой земле,
Кочет спит на вертеле –
Только мы с тобой не спим,
Всё кейбордиком скрипим.
Баю-баюшки-баю,
Спать ложись – а то убью!
* * *
Вороне как-то Бог… Припомнили ворону? –
Послал… да нет, не сыр – имперскую корону.
Ворона же, заслушавшись лису,
Да и держа корону на весу…
А дальше всё пошло совсем как в басне –
Но завершилось не в пример опасней.
Мораль… Да что – мораль? Увы, итог:
Не посылай корон воронам, Бог!
* * *
Вороне как-то Бог
Нисколько не помог,
А помогать Лисе
Хотят и могут все.
ЭПИТАФИЯ
А не кури. А не сори.
А не живи по лжи.
Чужое слово? Не бери,
На место положи.
А если взял, так уж держи,
Не отдавай другим.
И свет гаси. И не лежи,
Когда играют гимн.
А если лёг, так уж не встань,
Совсем и никогда –
Не будешь брать чужую дрянь:
Слова и города.
* * *
Поэт в России больше… нет, скорей
Русскоязычьем взысканный еврей.
Поэт в России меньше… нет, скромней,
Чем кровью-почвой связанные с ней.
А потому герой, о коем речь,
Её гражданством вправе пренебречь
(Хоть им порой пожизненно наказан),
Но уж поэтом – дудки! – быть обязан.