Опубликовано в журнале Зарубежные записки, номер 6, 2006
Горбатые как верблюды, –
Непредсказуемые как женщины, –
Спутанные как волосы на ветру, –
Древние как все религии мира, –
Вытертые как паласы,
которые моют в июльских дворах
смуглые, горластые Шахерезады
с рыжими от хны пятками, –
Сочетающие в себе
вот вдоль тротуара
осатаневшей иномаркой
несется февральский норд,
а за углом зацветает айва, –
Круто сворачивающие на перекрестках
с Европы в Азию и с Азии в Европу, –
(И пьет из лужи третьего тысячелетия
ишак, пропавший со двора
средневекового караван-сарая…)
Заасфальтированные волны…
Половина из них – тезки политиков,
а половина – поэтов:
улицы, как и дети, не выбирают себе имен.
как в музее под открытым небом,
где развешаны полустертые указатели:
Улицы нашего города.
…Есть странный час
есть потаенный переулок
Во Времени – свернув в него однажды,
Ты забываешь год, число, эпоху
И имена друзей.
Ты понимаешь, что попал в кино,
В котором звук пропал среди сеанса.
Кругом лежит беззвучный Старый Город,
Там, где дома касаются плечами
Друг друга…
Коньки грохочут по камням беззвучным,
Беззвучные беседуют соседи…
Пластинка кружится, дрожит игла,
Но с губ ее ни звука не слетает.
Вот женщина седая стул выносит,
Садится возле своего подъезда
И поправляет сползший с плеч жакет.
(Через мгновенье включат в мире свет
И озарятся стрельчатые окна.)
И нас с тобою поглотит парадное…
И ты очнешься в темном влажном чреве
Его, и над твоею головой
Как позвоночник – лифтовая шахта
Возносится, дрожа от напряженья,
Куда-то вверх, под купол мирозданья,
К аорте Дома…
Вздымает ребра лестниц как дыханье…
О, сколько же вокруг нас параллельных
Миров, сознаний, аур и т.п.,
Упрятанных друг в друга как матрёшки!..
(До сердцевины этого расклада
Пока еще никто не доходил.)
И, как и подобает человеку,
Я знаю лишь,
но одно я знаю точно:
Все это я –
Разлегшиеся с видом королевским
В подножье мусорок…
Глядящая вдоль улицы пустой –
Последние две тыщи лет, примерно,
Никто, никто не проходил по этим
Камням…
(Воспоминания не в счет).
И я – стена, и на моих щеках
Нарезана вот эта вязь тугая
На мертвом языке,
и южный ветер
На мне вздувает виноград сухой
Как волосы на лбу…
…И ветер
Опять роняет на песок планеты
Корявых сосен ржавые иголки.
Я стану жить на свете долго-долго
И в девяносто (или даже в сто)
Свои я вновь влюблю в себя кого-то,
Прельстив его
своим жемчужным горлом,
И розой щек, и бирюзою глаз,
Свирелью голоса, волной походки…
Мы будем танцевать танго и хоту
На битых звездах, средь пахучих трав,
Все циркуляры времени поправ,
Все этикеты всех дворов нарушив…
…Но что за ветер отдувает душу
От тела, словно шарф?..
На волоске
Уже она. Космический ноябрь
Бесчинствует кругом.
Вот этого заброшенного сквера.
Зачем же снова жжет свечу и верует,
Дрожит серьгами и смущает тело
Душа,