Публикация С. М. Олейникова
Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2016
* * *
Одним — покрыться шкурою мохнатой.
Другим — составить высшее звено,
А третьим — так завещано когда-то —
Деревьями родиться суждено.
Для них своя лесная свежесть веет,
Своя приходит полая вода
И свой топор. Но дерево умеет
С достоинством отсчитывать года.
БИРУНИ
1
За Керуленом бродит суховей.
Твоя монета выброшена решкой.
Остерегись, одумайся. Помешкай,
Остановись над пропастью своей.
Астрологи, гадатели, врачи…
Что ведает о мире кость барана?
Смеркается. Таинственно и странно
Дробятся в окнах синие лучи.
Толпой непостижимой и немой
Созвездья чисел предо мною встали,
Предначертав движение спирали
И дерзкое стремление прямой.
Сокрытые от происков невежд,
Сошлись в ряды. Но сомкнутые соты
Таят в себе незримые пустоты —
Конец и становление надежд.
Похожие на сумрачных людей,
Хранят величье дел неизреченных,
И смех толпы, и слезы обреченных,
И вещий смысл отвергнутых идей.
Я вглядываюсь в признаки числа,
Как смотрят ночью в глубину колодца,
Где на стекле, готовом расколоться,
Луна заветный символ нанесла.
Распластанный магический квадрат —
Всесильная гармония таблицы, —
Какие непрочитанные лица
С его полей со мною говорят?
Над Хоросаном теплится Денеб,
Волнует ветер свежий запах сена.
И цедит решето Эратосфена
Метаморфозы завтрашних судеб.
Но слеп мой взгляд. И только голоса
Безликих тысяч, спрятанных в дозоре,
Сливаются в неистовое море,
Где на закате мечется гроза.
Она играет досками судьбы,
К причалам жмутся жалкие фелюги,
Утесы просыпаются в испуге,
Разбуженные силой ворожбы,
А над землею, звездами пыля,
Живой зарей окрашивая латы,
Над головой уснувшего солдата
Пурпурные бушуют тополя.
И наплывает музыка миров,
Взрываются сферические гаммы
Восстаньями, сметающими храмы,
И оргиями варварских пиров.
И чей-то голос призывает: верь!
И тайный ропот слышится в народе.
Что в этот час? Прозрение приходит,
Или безумье открывает дверь?
2
Когда к тебе прозрение нисходит,
Безумию приоткрывая дверь,
Ищи решенья на небесном своде,
Где разлилась бездонная Ховсэрь.
Забудь о плене, почестях и славе,
Свои желанья низкие умерь:
Ты стар, мой друг, и потому не вправе
Терять часы, которых не вернуть,
И пиалу предоставлять отраве.
Наверх взгляни, на светлый Млечный Путь —
Хранилище забытого былого.
Какою властью можно заглянуть
За пелену священного покрова
И уловить неистребимый луч,
Несущий людям истинное слово?
Смотри: Сатурн, тревожен и колюч,
В цветное обрядился оперенье.
Сумей найти к самопознанью ключ,
Отбросить прочь ненужные мученья,
Страданий человеческих не знать,
Склониться перед силой предрешенья.
Скрипят возы. Бесчисленная рать
Чело степей покрыла пылью бранной.
Погибнет чернь и укрепится знать…
Душа моя! Дорогой караванной
Куда бредешь средь мертвенных зыбей,
Изъязвлена неизлечимой раной?
Чем далее — тем голос мой слабей,
Чем далее — тем глуше голос страсти,
О черный камень свой кувшин разбей:
— Да сгинет войн позорное ненастье!
Разбереди давно засохший струп —
Ответь себе, что` значит в мире счастье.
Ужели тот заоблачный уступ,
Где слышится божественное пенье
И девушки прекрасны, как Юсуф?
Войдешь ли ты в надмирные селенья,
Увидишь ли, как ластится восход
К ногам рабов, прошедших искупленье, —
Но не сотрется в памяти поход,
В котором жизнь ценилася не боле,
Чем под копытом персиковый плод,
Чем горсть песка, кочующего в поле.
Когда же ты предстанешь на Суде,
Покорствуя могущественной воле,
Припомнишь: хлопья мозга на воде,
На жирной пашне вороны пасутся…
Ты позовешь. Но друга нет нигде,
И сердца будет некому коснуться.
Ты вспомнишь все. И содрогнешься ты,
Когда достанет силы содрогнуться.
…И вновь встают горящие мосты,
стучат мечи, со стен смола клокочет…
А за рекой кричит аламасты
И снова нам безвременье пророчит.
* * *
Пришла пора весне родиться,
Пора открыть стекло теплиц.
Через железные границы
Перелетают стаи птиц.
Играют солнечные блики,
Снежок в колдобинах зачах.
И становление великих
Вершится в мартовских лучах.
В седой Твери кричат галчата.
И, заслонив рукой лицо,
Никем не признанный Курчатов
Выходит утром на крыльцо.
Текут заботы Белостока,
Скользит вода меж сонных плит,
И над рекой, удрав с уроков,
Безвестный Хлебников стоит.
И Архимед, пацан вихрастый,
Еще соплив и голопуз,
Рисует белые квадраты
На тротуарах Сиракуз.
Публикация С.М. Олениковой