Опубликовано в журнале Звезда, номер 5, 2015
Эрик Сати. Заметки млекопитающего. Пер. с фр. В. Кислова.
СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2015
Перед нами, конечно, и портрет эпохи, ведь Сати был знаком со всем парижским интеллектуальным бомондом своего времени (Кокто, Пикассо, Пикабиа, Клер, Дягилев, чуть ли не все дадаисты и сюрреалисты — и, конечно, огромный список композиторов), будучи врагом и критиком одних и верным приятелем и наставником других. Но в первую очередь перед нами портрет самого Сати (кстати, в книге нашлось место большому количеству иллюстраций; есть там и портреты в прямом смысле слова). И пожалуй, лучшего способа его изобразить нельзя и придумать. Книга состоит из трех частей: «Всем» (выступления и прозаические тексты Сати), «Некоторым» (его переписка) и «Себе» (здесь собраны личные заметки, поражающие глубиной воображения и парадоксальностью мыслей). Помимо этого издание включает пространные высказывания современников о Сати, а также предисловие и глубокие комментарии блестящего переводчика большей части книги Валерия Кислова. В итоге портрет получился объемным и достоверным, а издание — почти академическим.[1]
Так что же это за портрет (или даже правильнее сказать, портреты — так многогранна личность Сати)? Один общеизвестен: практически не оцененный при жизни гениальный композитор, повлиявший не на одно поколение музыкантов (от Мориса Равеля и Игоря Стравинского до Джона Кейджа и Брайана Ино). Но в сборнике «Заметки млекопитающего» Сати предстает не только как композитор, но и как человек, и как писатель. Острослов и циник, любитель зонтиков и собак, выпивоха и скандалист, фантазер и ниспровергатель устоев — его нелегкой жизни нелегко позавидовать, и в то же время нелегко не позавидовать его легкому к ней отношению.
Чтобы представить себе портрет Сати-писателя, нужно соединить остроумие Уальда, абсурдизм Хармса и, безусловно, очарование Сати-композитора с его иной раз нарочитой невыразительностью приемов, а иногда — с откровенным эпатажем (созданный им вместе с Кокто, Пикассо и Мясиным балет «Парад» вызвал один из самых громких скандалов того времени).
Но самым напрашивающимся сравнением, конечно, будет сравнение с Альфонсом Алле (приятелем Сати и уроженцем того же городка — только не спрашивайте, зачем я вам это сообщаю, вы же понимаете, что ни за чем). Та же афористичность, та же виртуозная игра словами, та же страсть к парадоксам. Вот посмотрите. «Хотя наши сведения и ложны, мы не гарантируем их достоверность» — это Сати. «С деньгами даже бедность переносится легче, не правда ли?» — это Алле.
А еще Сати (как композитор предвосхитивший целый океан музыкальных течений) в литературном отношении, похоже, предвосхитил Вуди Аллена. Самоирония, способность ставить героев в невозможные ситуации и заставлять их серьезно говорить абсолютно несерьезные вещи (или наоборот) — все это есть уже у Сати.
Подбирать сравнения — занятие интересное (и это его отчасти оправдывает), но достаточно бессмысленное. Потому что не так важно, на кого Сати похож, важно, наоборот, на кого он не похож. Ни на кого!
Как написал о нем Жан Вьенер, «этот └господин бедняк“, напоминающий строгого учителя географии, взирал через свое пенсне на то, как живет мир, и не переставал смеяться — по возможности в одиночку». И теперь благодаря появлению этой книги у нас тоже есть возможность примерить это пенсне.
[1] Ради исторической справедливости нужно отметить, что на русском языке уже выходил на редкость полный сборник произведений Сати (Эрик Сати, Юрий Ханон. Воспоминания задним числом. СПб., 2010). Если продолжать портретную метафору, то можно сказать, что эта книга – живописный портрет (она создана усилиями почитателя, последователя и, наверное, самого крупного в России знатока Сати Юрия Ханона), в то время как «Заметки млекопитающего» – скорее фотография, здесь не так заметна личность составителя и переводчика.