Опубликовано в журнале Звезда, номер 7, 2011
ПОЭЗИЯ И ПРОЗА
Регина Дериева
* * *
Виноградная кисть разговора,
пересчитаны гласные нёбом.
Так любовь измеряется взором,
на вине проставляется проба.
Так чеканится шепот шершавый,
медно-розовый шелк урожая.
Так вливается в ухо отрава —
страсть ночная, работа дневная.
* * *
Имея богатый жизненный опыт,
предпочитаешь ты моря ропот,
а не толпы, ее топот перед
всем, что приносит всегда потери.
Только лишь парус, что смотрит косо,
не вызывает у волн вопросов.
А потому он один в пейзаже
незаменим, как свобода, даже
если ее не так много, если
волны ее состоят из лестниц
шелковых (как у Россини) или
более зримых, что без усилий
ввысь поднимают, и там, в той выси,
ты в море воздуха независим.
И, уплывая за данность края,
знаешь, что это — преддверье Рая.
Послушай, я тебя любила,
а ты меня опять убила,
скажу я жизни, ты меня
убила навзничь с наповалом,
и вот меня совсем не стало,
нигде не стало, никогда.
Повсюду нет меня на месте
и на местах, где всех, что вместе,
жалеют как одно лицо.
Чернеет насыпь, поезд скорый
уходит террористом в горы,
в тунель и в первое число.
Есть много вех на свете, чтобы
их не иметь в виду, попробуй
кустом дрожать на пустыре
без предпосылки и прописки,
имея только света списки,
внутри который и извне.
От голубого и морского
до безымянного, где слово
сверкает синею звездой.
И свет ее восьмиугольный
горит и ранит, как шиповник.
И смерть не больше чем любовь.
Май 1988
За сроком давности
Там куст стоял живым букетом
и было лето, лето, лето
такое зимнее, такое
прозрачное, что мы с тоскою
прощались с ним в его начале.
Моря сирени полоскали
в своих трех водах нашу юность.
Земля вертелась вместе с Бруно
Джордано и еще быстрее —
волчком или картинкой Клее.
И мы крутились в ритме этом,
пока не наложили вето
на молодость и радость нашу.
Я траур зеленью закрашу.
Пускай кипит она, трепещет,
взрывается и льет на вещи
свет изумруда, жадеита
морской волны, стеклом увитой
венецианским, листья, травы
из малахита, чьей оправой
всегда служило древо или
взмах ангельских и птичьих крыльев.
Я так хочу, а значит, будет
опять июль бросаться людям
на шею, возвращая годы.
Поскольку нет иной свободы,
чем зелень с синью, зелень сини.
Среди небес в уступах пиний,
среди волны в своих уступах
мир отражается, что с лупой
не прочитать, не спеть по нотам,
куда попасть возможно, что-то
постигнув в глубине и выси,
где каждый стебель независим,
где каждая звезда — осколок
волны, чей путь в пространстве долог,
чтобы прибиться до рассвета
к брегету или брегу лета.