Перевод с итальянского Александра Леонтьева. Вступительная заметка Виды Папик
Опубликовано в журнале Звезда, номер 10, 2006
Марио Луци (1914-2005), истинный поэт-герметик, родился 20 октября 1914 г. в городе Кастелло, недалеко от Флоренции, в семье железнодорожника Чиро Лучи и Маргариты Папини.
Хотя отец надеялся видеть сына на другом поприще, Марио заканчивает Флорентийский университет по специальности «французская литература» и пишет дипломную работу о творчестве Франсуа Мориака, который в дальнейшем сильно повлияет на поэтические воззрения Луци. «Увидев, что это было мое, что я получал от этого удовольствие, что результаты моей работы были интересными, [отец] понял, что для того, чтобы жить и реализоваться, я должен был следовать этому пути. И он был за меня счастлив», — писал поэт.
В 1935 г. Марио публикует свой первый поэтический сборник «Лодка» («La barca»), интенсивное запечатление юношеских стремлений — поэту всего лишь 21 год.
В книге, однако, уже налицо основные поэтические доминанты Луци: противопоставление времени и вечности, индивидуума и мироздания, видимости и сущности.
Примерно в это же время поэт начинает сотрудничать с литературным журналом «Frontespizio», но вскоре переезжает в Парму, чтобы преподавать в одном из городских лицеев. Тогда же он принимается писать для нового журнала «Campo di Marte». Журнал, руководимый издателем Валлекки, просуществовал совсем недолго: вышло несколько номеров в 1938 г. Издание, вдохновленное левыми идеалами, ставило перед собой амбициозную цель реформировать отношения между читателем и литературой. То же самое можно сказать и о двух других флорентийских журналах, с которыми сотрудничал Луци, «Letteratura» и «Paragone».
Важнейшим для творчества Марио Луци стал сборник 1940 г. «Ночной приход» («Avvento notturno»). Это манифест герметизма: чрезвычайно изысканный язык представляет поэзию как единственную реальность. Однако этой герметичности наносит удар Вторая мировая война, приведшая к повороту в творчестве Луци, начало которому дал вышедший в 1946 г. сборник «Тост» («Brindisi»).
Сборник «Готическая тетрадь» («Quaderno Gotico», 1947) являет собой переходный этап — у Луци появляется образ любви, которая могла бы победить одиночество лирического героя. Одиночество не побеждено, но проблеск надежды жить остается. Окончательное изменение поэтики Луци происходит десять лет спустя, когда кардинальным образом меняется язык поэта. Он становится более разговорным, а темы стихов более конкретными. Комментируя этот сдвиг, Луци говорит: «Я почувствовал необходимость дать моему творчеству более простые сущность и вид, основанные в большей степени на человеческом опыте и на природе языка». К этому подталкивала сама общественная атмосфера: конец 1950-х в Италии — годы интенсивной критики герметизма как литературного направления со стороны бывших участников Сопротивления. Сближение поэзии Луци с настроениями и языком масс становится неизбежным. Глубинное изменение воззрений наиболее емко выражено сборником «В магме» («Nel magma», 1963), в котором современная итальянская действительность являет себя в перечне разочарований и утрат. Сборник стал настоящим обличением общественной жизни, лишенной перспективы и стабильности. Этому способствовал и язык, черпающий энергию в простом диалоге.
Помимо поэтических сборников Марио Луци — автор многочисленных литературных и философских эссе и ряда пьес. Кроме того, поэт преподавал французскую литературу в университатах Урбино и Флоренции.
Последнее признание выдающихся заслуг поэта исходило от президента Италии Карло Адзелио Чампи, который 14 октября 2004 г. назначил Марио Луци пожизненным сенатором.
Вида Папик
К ЖИЗНИ
Друзья, нас ждут на яхте, укачанной
Светом, там, где изгибается небо,
Касаясь моря; там,
Где пространство отдано летающим существам,
Ищущим любви, ищущим Бога
Вверху и внизу,
Любви, до которой осталось совсем немного,
Плачущим: принадлежим земле,
Но однажды будет освобожденье нам,
На груди у Бога рыдать мы станем,
Словно розы в живой изгороди, которых,
Проходя, вопрошает дитя безмолвно.
Друзья, распахнется весь мир ширoко,
Увидим с яхты бесстрашную поступь истины,
Вздох ее — от устья услышим и до истока;
Вот все ближе она, расстояние все короче —
То Мадонна идет, чьи прозрачны очи,
К тем, кому страдать больше нету мочи.
Собирает она сгустки жизни — боль,
С лиц, покрытых потом, тайные их мечты.
Девушки смотрят из окон, из их черноты
В сторону гор,
Не зная, как разучиться жить тем, что должно случиться.
В комнатах голос матери раздается,
Безначально вот-вот с тишиною земли сольется, —
Он прекрасен, и это сущее волшебство:
Все на свете рожденным кажется из него.
ЖИЗНЬ, ВЕРНАЯ ЖИЗНИ
Воскресный город
В сумерках,
Когда такой покой…
Между слепыми громадами
Раздаются лишь стоны радио,
Доносясь из железного чрева.
И тому, кто впадает в расщелину улицы
Между зданьями банков, является
Сладостный до боли образ человека,
Сплющенный этажами, водопроводными стоками.
Перемирие, да, однако
Некто умирает ничком на асфальте,
Окруженный замешкавшимися прохожими,
Растерянными свидетелями несчастья.
В силу судьбы или случая мы здесь вместе,
Ты, моя временная подруга, и я.
Внутри сумасшедшего шара,
Под обоюдоострым мечом
Отмщения или прощенья.
Жизнь, верная жизни,
Все, что взросло на ее лоне,
Куда, я спрашиваю, уходит?
Падая ли, восходя рывками к своим истокам…
А, впрочем, неважно, это жизнь и есть, вот и все.
ПАСТЫРИ
И где же пасутся ныне
Те ослепленные овцы?
Куда их толкали бараны?
Не было
Травы на той высоте.
Было
Внизу ее много больше.
Но здесь ее не хотели,
Вытоптанную и отравленную
Траву.
Ныне
Им понадобилось иное —
И все они стали ангелами или пророками…
Чего? — они сами не знали.
Неизбежного?
Осуществившегося?
Такими
Их создала
Изнутри — человечья плазма,
Сжигая
Ту напророченную,
Вызывавшую страх порожденность,
Которую он видели, обожали,
Окончательно потерявшись
В сияющей темноте.
* * *
Эта нехватка — нехватка чего,
Сердце? —
Которой внезапно ты полнишься.
Чего же? Прорвало плотину,
Тебя заливает и топит
Прилив твоей нищеты…
Он исходит,
Быть может, исходит
Из тебя самого, наряду
С призывом,
Которому ты не внемлешь, агонизируя.
Но есть — ее охраняют сила и пенье —
Вечная музыка… Она вернется.
Успокойся.