Стихи
Опубликовано в журнале Звезда, номер 4, 2004
1 Вот бабочка. Она черна, как ночь. Черты лица — чернильницы короче. Вот бестолочь! Зачем ее волочь?! Сачком пыльцу сбивать? Туманить очи? Ворованное платье надрывать, чтоб обнажить и утащить в темницу, где тайно и срамно короновать и уложить в стеклянную гробницу. От умницы, блистающей, как сталь, оставить только семечко льняное да туловище узкое. Так встарь блюли воображение больное. Потом валялись в комнатной пыли в унынии. Или в пылу, лихача, из всех углов вселенной волокли сокровища — и бормоча, и плача: шелестокрылых прибыло полку из далей луговых, из плюшевых волокон, из космоса, где, лежа на боку, вращается, как шар капустный, кокон... 2 С тобой одним — до стона ли, до крику, соседствуя, лежа (ль) — я не могу подолгу — поелику мне времени оранжевого жаль. Трудна задача — не давать обетов, как бы: «любя, умру»... То час ночной — суров и фиолетов — упрется и ни «тпру». То на заре — вишневое (ли) вече? — сиреневая мга... То промеж нас — час от часу не легче — пробьет пространство вольтова дуга. 3 Ты — моя королева, городская управа! Свет то падает слева, то он падает справа. Так топорщится, тщится — свет, искусственный вроде, освещая вещицы, у тебя на комоде. Не просыпались в сито меж былыми веками голубые бисквиты, медь и бронза с гербами. Я стою у постели — как стоят настороже, изумлен и растерян — сразу видно по роже! Я, когда у порога влез в огромные тапки, думал, ты недотрога — клон любимой прабабки. Стану — мрачною тучей, над тобою раздетой, над старинной, влекущей, золотою монетой: ни милдруг, ни товарка — бренд на тушке товара, ты — торговая марка — бред души антиквара... 4. ХОЛОСТОЙ Если этот туман не пропитан ядом, то почему голова болит? Город, где хочется ругаться матом, где свет не светит и не горит. Если идти по снежной аллее, по улице имени подлеца, станешь упрямее или злее от самой маковки — до конца... Если дойдешь до дверной коробки, то не рычи, не стучи и не вой. Видимо, ты человек не робкий, и на поверку — свой. Если ты искрою Божьей отмечен, то, в мощную дверь вставляя ключи, вспомни, что молод, не искалечен — и не кричи, не кричи... От постсоветского и простого гиперпространства — куда уйдешь? Даже от выстрела холостого, аж до нутра, пробирает дрожь. Словом нечистым, гляди, не поранься, горло свое — не калечь... Лучше врубиться в судьбу пораньше или пораньше лечь. 5. ОДИНОЧКА Никого не привечай. Не зови на черный чай, а тем паче, на зеленый... Ночью свет не выключай. Не прокисни невзначай от слезы своей соленой. Дважды два, конечно, три. Никому не говори о тоске непреходящей. Но сама себе — не ври. Дверь однажды отвори на призыв сумасводящий. Ишь, тоска — впилась как клещ. Душу ложью не калечь. Не о том же ты радела, чтоб на это ложе лечь, соответствуя, как вещь, страсти коллекционера. 6. СБЕЖАВШАЯ ДУША Слово дорого, ан глянешь — ни гроша. Не по делу расточительна душа: не маячит, не судачит, не брюзжит — словно золото заначит и сбежит... Канет каплею с пера — не уследишь, и глядит из-за бугра, как нувориш. Кредиторами обруган — долг отдашь... Отчего такая мука, злой кураж? Отчего тоска лютеет, валит с ног? Словно слово обеднеет хоть на слог. Словно розыгрыш картежный, в дурачки, будет фраз твоих промеж — втирать очки. Словно вся литература — дом на слом. А ведь умница, не дура — есть диплом! Но, схватив перо за кончик, словно псих, все ж не знает, чем закончить этот стих. 7. ЛЮБОВНЫЙ ШОК Любовь моя, во мгле полураспада хрустящая, как плитка шоколада в холодной металлической фольге: симфония или картина Ге. Склонившись над твоим атласным лоном, в одном с тобой ряду коллекционном хочу стоять на полке и в шкафу — с Ли Бо в соседстве, либо же — с Ду Фу. За три рубля каракулевой славы хочу вписать в тебя столбцы и главы, одеть тебя в алмазы и меха — богатого и знатного стиха. Любовь моя, скажу тебе короче: зачем тебе снега твои и ночи? Лежит коллекционное тавро на пажитях, тем паче на Миро. Чугунную чернильницу литую в небесном консулате залитую, чтобы в письме твоей просить руки. У Тютчева об этом ни строки... Любовный шок — шалфей и медуница: цветочная пыльца, как пыль, курится, как шлейф летит, как белая фата, как легкий звук из моцартова рта.