Григорий Куперштейн. Одесские ребята
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2018
Григорий Куперштейн. Одесские ребята. Baltimore: Firebird,
2017.
Автор — музыкант Балтиморского симфонического оркестра Григорий Куперштейн, родом из Одессы. Попав в Америку, Григорий
обнаружил: многие музыканты из Одессы, преимущественно скрипачи, получили
признание за океаном, стали для американцев, а затем и для всего мира символом
таланта и успеха. Попутно оказалось: Балтимор — побратим Одессы. Это совпадение
придало автору сил в поисках материалов, в чтении монографий о музыкантах, в
изучении мемуаров, переписки, критических отзывов о выступлениях музыкальных
кумиров. Думаете, в результате вышло нечто многопудовое и страшно серьезное?
Ошибаетесь.
Работа была проделана огромная.
В библиографии — восемьдесят проштудированных источников. Но автор не был бы
одесситом, если бы книга не была написана легко и с юмором. Сам он называет
свое дебютное произведение «веселая книга о серьезных музыкантах». Здесь —
любопытные, с юмором рассказанные истории о Мише Эльмане,
Натане Мильштейне, Яше Хейфеце, Тоше Зайделе, Артуре Рубинштейне, Александре Могилевском. И еще
о многих музыкантах, чьи корни уходят в родную для автора Одессу. Книга, хоть и
не толстая, собрала огромное количество судеб, сюжетов, музыкальных
произведений. Да, Куперштейн предлагает линки на пьесы в исполнении его героев!
Большинство этих историй я знаю
по публикациям в журнале «Чайка», но есть тут и несколько неизвестных мне
сюжетов. Например, открывающая книгу новелла со странным названием «Шопензе». Подзаголовок — «Владимир Пахман,
первый знаменитый музыкант из Одессы». Заинтересовавшись названием, я решила
найти его отгадку. Оказалось: привычки знаменитого пианиста-одессита,
считавшегося лучшим исполнителем Шопена, сильно напоминали повадки шимпанзе. На
сцене он вел себя экстравагантно: бормотал, вскрикивал, громко хвалил или ругал
себя за тот или иной пассаж, жестикулировал. В Германии, выступая в лейпцигском «Гевандхаузе», он
обозначил себя в программке как Владимир фон Пахман,
во Франции и в Англии выступал под именем Владимир де Пахман.
Об одном его концерте Бернард Шоу писал: «Владимир де Пахман
выступил со своим хорошо известным концертом пантомимы с аккомпанементом
Шопена…».
Игра его была замечательной, но
клоунада ее сопровождала неизменно. Приведу анекдотичеческий
случай, происшедший с Пахманом в 1925 году в
Карнеги-Холле на концерте в честь 80-летия знаменитого скрипача и педагога
Леопольда Ауэра. Войдя в артистическую,
Пахман прошел мимо маленького человека с белыми
бакенбардами, который ему представился: «Меня зовут Леопольд Ауэр». На это «Шопензе» не нашел ничего лучшего, как ответить: «Неужели? Я
думал, вы давно уже умерли».
Профессор Ауэр присутствует
почти в каждой новелле. Это понятно: Леопольд Ауэр, преподававший в
Санкт-Петербургской консерватории с 1868 по 1917-й, создал петербургскую
скрипичную школу, воспитал звездных скрипачей, обретших мировую славу. Среди
них — Миша Эльман, Ефрем Цимбалист, Антон Зайдель, Яша Хейфец…
Можно заметить: фамилии
скрипачей — еврейские. Среди учеников крещеного еврея Ауэра было много
еврейской молодежи. В XIX — начале XX века музыкальный инструмент — фортепиано
или скрипка — был для дискриминируемых в России евреев средством выбраться из
местечка, получить деньги и признание. Часто родители из кожи вон лезли, чтобы
ребенок с музыкальными способностями был замечен, взят в обучение, попал в
хорошие руки…
Мишу Эльмана
всюду сопровождал папа Саул. Он привез сына из Бердичева в Одессу, четвертый по
величине город России, где жили русские и греки, итальянцы и молдаване; в ней,
в отличие от Москвы и Петербурга, евреи могли жить свободно. В Одессе учителем
Миши стал известный педагог Александр Фидельман,
обучавший его бесплатно. Но Саулу хотелось для своего сына большего, и он отвез
феноменально одаренного ребенка в Петербург, где его взял к себе сам Ауэр.
Здесь семья столкнулась с трудностями: папе как еврею нельзя было оставаться в
столице. Лишь благодаря вмешательству министра внутренних дел Плеве Ауэр
добился временной, на срок консерваторского обучения, прописки для папы Эльмана. Было это в 1903 году.
«Случай Эльмана»
напомнил мне рассказ Рашели Хин-Гольдовской
«Феномен»: так называли малыша, который с первого раза мог повторить любое
вокальное произведение; его привезла в Петербург из Кишинева мама, мечтавшая о
карьере для сына. Рассказ кончается грустно: маме и мальчику приходится
покинуть столицу — они евреи, и у них нет такого всемогущего защитника, как
профессор Ауэр. Действие приходится примерно на тот же 1903 год, и, прочитав
его, я вдруг вспомнила: именно в этом году был знаменитый кишиневский погром. И
мама, и «Феномен» (а реально — их прототипы) могли погибнуть от рук
погромщиков.
Имя Хин-Гольдовской
встречается и в книге «Одесские ребята»: второй муж писательницы, адвокат Онисим Гольдовский, увлекся
молодой скрипачкой Леей Любошиц, чей учитель Эмиль Млынарский был учеником Леопольда Ауэра.
Сам же Ауэр был частым посетителем салона Хин-Гольдовской.
Семейная жизнь Рашели была разбита с появлением в жизни мужа талантливой и юной
Леи. Скрипачка, представительница музыкального семейства Любошиц,
родилась в Одессе, а умерла в Америке. Концертировала, преподавала в знаменитом
филадельфийском институте Кертиса. В книге
рассказывается, как после одного ее концерта в Карнеги-Холле меценат Арон Наумбург подарил ей скрипку Страдивари «Соловей». Такое
случается редко.
Обращает на себя внимание
фрагмент книги, где говорится о выставке «Дегенеративная музыка», проведенной
фашистами в 1938 году в Дюссельдорфе. К Одессе этот отрывок имеет косвенное
отношение. Представленные на этой выставке «венские» композиторы Арнольд
Шенберг и Эрнст Кшенек после прихода Гитлера к власти
в Германии были приглашены в Бостонскую консерваторию, созданную одесситами
братьями Малкиными. Трое братьев Малкиных играли на скрипке, фортепьяно и
виолончели, сделали международную карьеру, создали семейное трио и в 1930-х
открыли консерваторию в Бостоне.
Куперштейн
пишет: «Один из разделов выставки был посвящен Шенбергу. С ним все ясно:
“дважды герой” — еврей и модернист. В эстетической оценке модернизма Parteigenossen Гитлер и Сталин были близнецы-братья». О Кшенеке, авторе популярной в Австрии оперы «Джонни
наигрывает»: «Ненависть нацистов к этой мелодичной опере вызывал главный герой
— американский негр, представитель “низшей расы”. К тому же он быд джазист». В книге приводится нацистский плакат:
чернокожий Джонни, играющий на саксофоне. На груди — магендовид.
Случай анекдотический.
«…Звезду Давида, — объясняет автор, — присобачили для пущей важности. Джонни,
и так видно, евреем не был. Да и сам Кшенек был чехом.
А в нацистской Германии навесили и на Кшенека ярлык
JUDE, и дело с концом».
Но вернемся к музыкантам из
Одессы. Один из самых интересных очерков — о Яше Хейфеце и Тоше Зайделе.
Судьбы у двух воспитанников
Ауэра сложилась по-разному. Хейфец считается величайшим скрипачом ХХ века, а Зайдель, наделенный не меньшими способностями, но
приехавший в Америку чуть позже, кончил дни в безвестности. Обычная история:
талант, которому подыгрывает судьба, вытесняет со сцены менее удачливого
соперника. Но в случае Хейфеца мы имеем дело с фанатиком скрипки, он неустанно
работал, разучивая новые произведения, совершенствовался. В то же время его
«соперник» наслаждался жизнью, катался на яхте, играл в гольф и посещал
рестораны. Яша не мыслил себя без скрипки. А Тоша говорил, что мог бы стать
биологом.
Но все не так просто. Иначе не
было бы драмы пушкинского Сальери, чей упорный труд не мог соперничать с
божественной легкостью гениального Моцарта.
Последняя новелла — о том, как
20 ноября 1955 года в нью-йоркском Карнеги-Холле выступили с концертами три
великих скрипача. Двое из них, Миша Эльман и Натан Мильштейн, одесситы по происхождению, но давно уже жили в
Америке. Третий, Давид Ойстрах, тоже одессит, приехал из России.
Здесь появляется новое лицо:
великий педагог Петр Соломонович Столярский, создатель «одесской школы для
одаренных детей», воспитатель юных талантов. Он был учителем двоих из тройки
гениев — Мильштейна и Ойстраха. Книга Куперштейна — еще и гимн учителям. Имена Фидельмана, Ауэра, Столярского окружены в книге уважением и
восхищением: один высочайшего класса педагог способен создать «школу»,
производящую таланты! В наши дни такой волшебник — Захар Брон, вышедший из школы Столярского, вырастивший в
Новосибирске великолепных скрипачей Вадима Репина и Максима Венгерова.
Шесть лет училась у Брона в его Кельнской школе ныне
всемирно известная скрипачка Саяка Седзи. Сегодня
маэстро продолжает свое «волшебное» дело в Швейцарии.
Куперштейн
написал интересную и веселую книгу. Она создана музыкантом, родившимся в
Одессе, — и этим все сказано.