По поводу одной рецензии
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2016
В № 10 за 2015 год журнал «Знамя»
напечатал рецензию на мою книгу «В поисках лермонтовской
Москвы». Рецензия называется «О москвичах и немножко о
Лермонтове» и отличается предвзятостью и безапелляционностью, с чем я не
согласен. Кроме того, автор рецензии — доктор филологических наук, профессор,
преподаватель МГУ им. Ломоносова Кормилов С.И.
допустил в своей публикации ряд грубых ошибок:
1. Кормилов
пишет: «Ошибки допускаются не только в прямой связи с Лермонтовым. «Видели
Лермонтова в Благородном собрании и 6 декабря 1831 года. В тот день светское
общество было представлено Д.В. Давыдовым, М.Н. Загоскиным, Б.К. Данзасом и другими достойными людьми». Что это за
знаменитость — «Б.К. Данзас»? Лицейский товарищ
Пушкина К.К. Данзас, которого он случайно встретил
перед последней дуэлью и пригласил в секунданты, был и в 1837 году скромным
подполковником, никак не стоявшим в одном ряду с поэтом-партизаном,
генерал-лейтенантом, героем Отечественной войны и первым русским историческим
романистом, директором московских театров».
А теперь вчитаемся в мой текст — я
упоминаю Б.К. Данзаса, т.е. Бориса, а Кормилов все напутал и упрекает меня за К.К. Данзаса, т.е. Константина. Но это две большие разницы, как
говорят в Одессе. Борис Данзас — декабрист,
отсидевший свое в Петропавловке, а затем чиновник особых поручений при московском
генерал-губернаторе Д.В. Голицыне, человек довольно известный в
Первопрестольной, потому и стоял рядом с Давыдовым и Загоскиным. Впоследствии —
обер-прокурор Сената, действительный тайный советник. А Константин Данзас — его брат, и я его совершенно не касаюсь.
2. Кормилов
пишет: «Усмирение холерного бунта в Москве Николаем I представлено так:
“Лишь смелое и неожиданное появление перед толпой царя, обратившегося к собравшимся с теплыми словами, позволило направить ситуацию
в другое русло”. Если грозное повеление толпе «На колени!» — это теплые слова,
то перед изощренностью васькинской стилистики
остается только развести руками».
А вот как я пишу об этом в книге:
«Дело в том, что Закревский предложил в целях пресечения бунта в столице
применить войска. Однако народ это не испугало. Лишь смелое и неожиданное
появление перед толпой царя, обратившегося к собравшимся
с теплыми словами, позволило направить ситуацию в другое русло». Чувствуете
отличие? Я пишу о столице (т.е. Петербурге), а Кормилов
вырывает мою фразу из контекста и употребляет ее применительно к Москве. Тут
явное искажение цитаты из моей книги.
3. Кормилов
пишет: «О “Панораме Москвы” сказано: «Садовое кольцо поэт не называет, но
оно отмечено зелеными бульварами, что были разбиты на его месте по велению
Екатерины II». “Историку Москвы” и финалисту премии “Просветитель-2013” (без
чертовой дюжины не обошлось) должно отличать Садовое кольцо от Бульварного. Бульвары повелела устроить действительно
Екатерина, а Садовое кольцо — именно с садиками, а не бульварами — начало
формироваться после наполеоновского нашествия, с 1818 года».
Поясняю: еще Екатерина 2-я, радея о
европейском облике Москвы, планировала срыть Земляной вал и обустроить его для
движения пешеходов и карет. Императрица пожелала всю Москву украсить
бульварами. Но успели разбить бульвары только на месте стен Белого города — так
и сложилось Бульварное кольцо. А до бульваров на Садовом дошли руки лишь к 1830
году, благодаря чему в первые общедоступные бульвары превратились Зубовский и
Смоленский валы. Почему общедоступными? Да потому, что Тверской бульвар был
открыт только для избранных, чему способствовали будки с караульными. Вышло
так, что желание Екатерины исполнилось лишь к тому времени, когда Лермонтов
писал свою «Панораму». Да и вообще, удивляет незнание Кормиловым
того факта, что в лермонтовское время бульваром
называли нередко любой широкий проспект для прогулок. Недаром Пушкин пишет:
«Онегин едет на бульвар». Куда едет Онегин? Уж конечно, не на Тверской бульвар,
а на Невский проспект, называемый бульваром.
4. Кормилов
пишет: «Сам Васькин именует мужа Елизаветы Алексеевны капитаном
Преображенского полка… Но во всяком случае
“капитаном Преображенского полка” М.В. Арсеньев не был».
Откроем столь любимую Кормиловым «Лермонтовскую энциклопедию»,
в которую он постоянно тычет меня носом, на странице 37 напечатано: «АРСЕНЬЕВЫ,
ближайшие родственники Л. по материнской линии: Михаил Васильевич (1768–1810),
дед Л.; елецкий помещик, капитан л.-гв. Преображенского полка, предводитель
дворянства в Чембарском у.». «Лермонтовская
энциклопедия» издана в 1981 году Институтом русского языка Академии наук СССР,
следовательно — издание академическое, фундаментальное. Кстати, в отсутствии
фундаментальности и упрекает меня рецензент. Упрекает просто так, походя. Но
почему же он сам не поправляет энциклопедию, если она не права? Когда ему надо,
он на нее ссылается, когда не надо — нет.
5. Кормилов
пишет: «Васькин … выпустил в серии «ЖЗЛ», все больше ориентирующейся на
непрофессионалов, книгу «Московские градоначальники», где называет
градоначальниками генерал-губернаторов (которые, как он знает, имели чины
полных генералов и даже фельд-маршала), а не обер-полицеймейстеров
в чинах генерал-майора или действительного статского советника (что несравненно
ниже), как было исторически».
Странно, что, сочиняя рецензию об
одной книге, Кормилов задевает и другую — «Московские
градоначальники», даже не прочитав ее. Ибо, открыв хотя бы ее первую страницу,
он смог бы уяснить смысл названия книги, который я подробно объясняю: как бы не* называлась должность главы Москвы, а суть
оставалась одна — начальство над городом, причем во всем и везде.
6. Кормилов
пишет: «А. Васькин не стесняется приводить
сведения, которые не принято афишировать. Известно, что, перейдя из университетского
пансиона в университет, Лермонтов перестал хорошо учиться, и ему было “посоветовано уйти”».
А почему я должен стесняться того,
что Лермонтов получал в университете двойки и тройки? Это что, преступление
поэта?
С.И. Кормилов
— автор многих научных трудов самой широкой тематики, в т.ч.
о процессе становления литературной прозы в Каракалпакии, а также книг
«Поэтическая фауна Владимира Высоцкого», «Города в поэзии В.С. Высоцкого» и
прочих. Но это не дает ему право в пренебрежительном и развязном тоне судить о
книгах других авторов, проявляя при этом плохо скрываемое раздражение.
Например, уже в другой рецензии Кормилов сразу двух
писателей, авторов разных книг о Лермонтове, собрал в кучу и обозвал «горе-лермонтоведами». Зачем же так? За такое можно и вызов на
дуэль получить (но в нашей стране это противозаконное деяние, да и печальный
опыт большого числа литераторов в деле владения оружием многих останавливает).
И уж тем более негоже Кормилову С.И. ошибаться,
занимаясь поиском ошибок у других. Я считаю, что подобная рецензия не
прибавляет авторитета ее автору.
Александр Васькин,
член СП Москвы
* Орфография авторская. — Ред.