Поэтические сборники издательства «Воймега»: Евгений Таран. Книга улиц; Лета Югай. Забыть-река; Андрей Новиков. Нерасчетливый наследник
Опубликовано в журнале Знамя, номер 7, 2015
Евгений
Таран.
Книга улиц;
Лета
Югай.
Забыть-река;
Андрей
Новиков.
Нерасчетливый наследник. —
М.:
Воймега, 2014–2015.
«Воймега» — проект, специализирующийся на поэзии в ее
«традиционном» направлении, главный редактор — Александр Переверзин,
название издательство получило по названию реки на востоке Московской области,
по словам Переверзина, «достаточно случайно».
Издательство существует одиннадцать лет.
На презентациях «Воймеги» царит
атмосфера размеренного хода жизни, сопредельного течению реки. Это не
головокружительные мистерии «Русского Гулливера», не философские дискуссии «Транслита» или «Воздуха», а что-то другое — родное и
близкое, но совершенно неуловимое. Скорее всего — попытка показать, что поэзия
вошла в жизнь воймеговских поэтов настолько, что для
них все происходящее — это обычное их состояние и по-другому просто быть не
может.
Кто они, авторы «Воймеги», определившие
лицо? Общее в них несомненно есть.
«Книга улиц» Евгения Тарана. Здесь
Москва, предстающая во всей своей многоликости, лирический герой, отчаянно ее
любящий, отважно шествующий по ней, легко открывающий двери не только в
неожиданные закоулки, но и в иные измерения, — смелой метафорой, ловкой игрой
слов, неожиданной рифмовкой.
Идет по улице
мальчик.
На устах таджикская песня.
Сын гастарбайтера
это,
Тофик, застенчивый малый.
Вот и московское лето.
Тофик несет одеяло.
В сборник «Забыть-река» Леты Югай
погружаешься сразу — проникаясь при этом уважением к исследовательскому
трудолюбию поэта, работающего на аутентичном материале. Для меня наибольшую
ценность в книге представляют «Надписи на прялках». Как сказано в авторском
предуведомлении, этот цикл — «попытка, вживаясь в имена и скупые знаки,
вычитанные на прялках, достроить смыслы, вкладываемые в эти надписи».
Х (Крестик)
хвоя
хорошая защита от
зайцев яблони гры—
зущих
мышей в щелях зи—
мующих
душ с кладбища и-
дущих
—
у них пяточки как
у двухмесячного младенца
они могут уколоться
о еловые ветки
Загадочна книга «Нерасчетливый наследник» Андрея Новикова,
о которой хочется сказать подробнее. Человек год назад внезапно пропал. Его
стихи наполнены той силой, какая бывает у людей, не привыкших зря ни делать, ни
говорить.
Почему-то проще
сказать: «Прощай!»
Будто слов на свете не бывает других.
…Иногда только
думаешь:
«Вот бы научились прощать
И себя, и
других».
Отображая узнаваемые предметы и явления жизни, автор, тем не
менее, подходит к выстраиванию образного ряда с особой тщательностью. Оптика
русского кинофильма, отснятого в теплых тонах и сакрализация деталей
человеческих взаимоотношений представлены здесь
ненавязчиво, естественно — написано искренне. Стих Андрея Новикова развивается
последовательно, но иногда поражает вдруг прорывающейся в него метафизикой:
Любить тебя лучше
всего в апреле,
Целовать, гладить волосы твои терракотовые.
Пересекаются наши параллельные.
Неизменно.
Кто ты?
Ирония в сочетании с наивностью позволяет ему говорить о самом
себе в цикле «Московские прогулки», например, следующее:
Лоб, проблемами
не изъеденный,
Эвереста выше…
И будущей вредины
В нем не сыщешь.
Однако в стихотворении, посвященном Вячеславу Харченко, мы читаем
совершенно иные по поэтической природе строки:
Небосклон,
прищурив цыганский глаз,
Звезды украл, чтоб картину скрыть,
Как снимали ночью тайком с кола
Труп того, кто был чужд игры.
Книга получилась противоречивой. С одной стороны, она дышит
юношеской свежестью: цветок ирис, Чистые пруды, шампанское и зеленый Пушкин
образуют пространство живое и светлое. А с другой стороны, в ней есть горечь:
почти в каждом стихотворении присутствует какое-нибудь «но» — опыт, не
пропускающий к детскому счастью, впрочем, не делающий мир менее
прекрасным. Поэт существует не на полярных «высоких» и «низких»
частотах, а готов принять мир вместе со всей попсовой,
непритязательной правдой — вне поэтического контекста она могла бы даже
выглядеть пошлой, но в стихотворениях Андрея Новикова прочитывается иначе:
Кадры в финале:
актеры, роли.
Вместо «The End»
на экране — «Хватит!».
А на столе, где кагор был пролит, —
Пьяный продюсер лицом в салате.
Автор показывает, что нет такого явления, кое могло бы считаться
обыденным, не существует предмета или человека, чья красота не может быть
раскрыта. Черта, несомненно присущая Андрею Новикову,
— уважение к таинству жизни.
И основное в мире
чудо
Мы осознаем — смерти нет.
Судьба этого поэта загадочна — не так давно он пропал без вести,
потом сообщили без подробностей, что 15 марта он погиб, и этот факт бросает на
его стихи дополнительный отсвет.
Сегодня поэтический мир устроен таким образом, что практически все
авторы знают друг друга лично — если не видятся, то общаются в Интернете. Они
могут дружить, ссориться, не принимать друг друга всерьез, все это не отменяет
факта их взаимной идентификации. Говорят, что, не считаясь с участниками
литературного процесса, ничего не добьешься, никуда не попадешь, так что ты
обязательно должен поздравлять с днем рождения в Фейсбуке, приходить на
презентации, обсуждать достигнутое. Другие заявляют, что такое общение — это
всегда своего рода политика, игра, ничего общего не имеющая с искусством.
Главный редактор «Воймеги», ничего не говорящий и не
заявляющий, пока не спросят, имеет на этот счет собственные соображения:
«с Днем рождения поздравляю, это вежливо, только не в Фейсбуке, у меня в том
мире нет человеческого аккаунта. Что такое “достигнутое” и зачем непонятное
обсуждать — не понимаю. На вечера хожу редко, в свое время находился, а сейчас
жить некогда».
Поэт ловит смыслы, облекает их в стихотворную форму, придумывает
новое. Часто поэт увлекается формой настолько, что его больше ничто не
интересует. Кажется, общее у всех поэтов «Воймеги» —
никогда не покидаемое человеческое измерение. «Мне кажется, что любой поэт в
первую очередь — человек. А только потом поэт. Точно так же, если ты менеджер,
журналист или водитель автобуса. Сначала ты — человек», — говорит Переверзин.
В «Воймеге» на первом месте стоит
поэт-человек. Автор «Воймеги» незаметно живет среди
нас, как Эмили Дикинсон или Уильям Блейк жили среди
современников, — пишет стихи, издает их малозаметным для мира тиражом и просто
улыбается, плачет, может обнять или навсегда уйти. А Воймега — это река…