Марина Улыбышева. Тайны собора Василия Блаженного; Наталия и Василий Волковы. О чем молчат башни Кремля?; Наталия и Василий Волковы. Большой-пребольшой; Наталия и Василий Волковы. Московские высотки; Наталия и Василий Волковы. Метро. Подземный город
Опубликовано в журнале Знамя, номер 9, 2014
Марина Улыбышева. Тайны собора Василия Блаженного;
Наталия и Василий Волковы. О чем молчат башни Кремля?;
Наталия и Василий Волковы. Большой-пребольшой;
Наталия и Василий Волковы. Московские высотки;
Наталия и Василий Волковы. Метро. Подземный город. — М.: Фома (Настя и Никита), 2012—2013.
Увлеченность взрослых детскими книжками и фильмами — это, уже можно сказать,
отдельный феномен. Причем популярность распространяется не только на произ-
ведения для так называемого семейного чтения или просмотра, которые вроде как имеют несколько смысловых уровней. Нет, речь идет именно о детских повестях, рассказах, фильмах и мультиках. Страх перед реальностью, стремление сбежать и спрятаться от нее, психологические перегрузки и необходимость снять стресс, ностальгия заставляют родителей обмениваться книжками со своими детьми.
«С удовольствием читаю сам»; «В детстве ждала «Веселые картинки», теперь вместе с детьми с нетерпением жду «Настю и Никиту» — общие места многочисленных восторженных отзывов взрослых читателей о детской серии книг «Настя и Никита», выпуска-емой издательским домом «Фома».
Проект «Настя и Никита», ориентированный на детей в возрасте от шести лет, действительно можно смело назвать удачным. Серия состоит из нескольких разделов: «Рассказы», «Сказки», «Стихи», «Биографии», «Знания», «Путешествия». Художественные тексты создаются специально для «Насти и Никиты», и надо сказать, что среди них попадаются и выдающиеся. Например, рассказ «Лунное затмение» Александра Ткаченко о несостоявшейся детской дружбе — одно из лучших произведений для детей, прочитанных мной за последнее время. Внешне очень сдержанное, без эмоциональных перехлестов, криков радости или рыданий, бурного событийного ряда, коими часто перенасыщают детские произведения, без учительских указок и грубой назидательности, при этом трогает отзывчивую детскую душу до самой глубины. У особенно чувствительных натур доходит и до бессонницы. Здесь найдена очень верная пропорция между спокойным фоном и глубиной внутреннего переживания, которая демонстрирует, что именно определяет значительность события или поступка.
Просветительские книжки из разделов «Биографии», «Знания» и «Путешествия» в большинстве тоже очень точно выверены. Сбои бывают, но довольно редко. Книжки, посвященные истории Москвы, в этом отношении показательны. В них практически отсутствуют наиболее часто встречающиеся, а потому наиболее ожидаемые недостатки. Выражение патриотизма, как ни странно, почти нигде не переходит в сюсюканье. Марина Улыбышева, автор книги «Тайны собора Василия Блаженного», весь потенциал такого рода елейных нашептываний почему-то направила на биографию Виктора Васнецова: «Только что же такое — русский дух? И как все-таки пахнет Русь? … пахнет она как-то по-особенному. Запах этот очень не нравился многочисленным сказочным врагам этого русского духа… а также всем, кто по глупости пытался войною пойти на Русь. Чуяли они его за версту и сразу начинали морщиться от нехороших предчувствий». Покровскому собору, а вместе с ним Ивану Грозному и Василию Блаженному повезло больше: к ним не применялась столь богатая образность. Автор ограничился констатацией того, что храм Василия Блаженного — «гордость столицы и архитектурный символ нашей страны». Наталия и Василий Волковы, написавшие для «Насти и Никиты» книги по истории Кремля, Большого театра, сталин-ских высоток и метро, тоже специально ни на какие педали не нажимают. Благодаря чему следов фальшивого патриотического надрыва в их книгах тоже не обнаруживается.
От издательства «Фома» можно было бы ожидать больших усилий по продвижению религиозных идей. Однако и в этой тонкой области соблюдена мера. Даже там, где можно было бы воспользоваться случаем и проявить напор, например, в книжках о Покровском соборе или о Кремле. Кроме того, среди исторических загадок и тайн, легенд и древнерусской экзотики чудеса выглядят вполне органично.
Отдельное достоинство книг серии — информативность и содержательность. Общение с шестилетними детьми в данном случае не сползает в примитив или в совсем уж плоские упрощения. В познавательных детских книжках больше всего раздражают недоговоренности и неопределенности: «Однажды один человек сказал одному правителю…». В книгах серии «Настя и Никита» всегда известно, когда, кто, кому и что сказал. А главное — зачем. Безымянный ученый грек встречается здесь лишь однажды, когда излагается легенда о трехглавом чудище, которое явилось Юрию Долгорукому в качестве знамения. Истолковал «явление чудного зверя» как раз грек-философ. Казалось бы: почему бы не назвать его по имени? А звали его, если не ошибаюсь, Василием. Но поскольку речь идет о легенде, то будем считать это необязательным.
Поток сведений довольно плотный, но все же их не больше, чем может поместиться в голову шестилетнего ребенка. Последовательно рассказывается о каждой кремлевской башне и каждой московской высотке, построенной и нет, отмечаются этапы в истории Большого театра, и рассказывается о том, как изменило метро жизнь города. С особым акцентом на разного рода исторических и мистических тайнах и секретах. И опять же иной раз авторы проявляют большую честность по отношению к читателю, чем та, на которую можно было бы изначально рассчитывать. Например, вместо сообщения «храм Христа Спасителя был восстановлен», у Наталии и Василия Волковых читаем: «…на этом месте снова возвели храм Христа Спасителя — очень похожий на прежний».
Но, несмотря на отдельные смелые высказывания, в целом ничто здесь не нарушает торжества всеобщей гармонии. Москва здесь именно такая, какой ее хочется себе представлять: город-сказка, город-мечта. Не за счет прикрас, а благодаря умолчаниям, полностью оправданным и необходимым, если не упускать из вида целевую аудиторию.
Наталия и Василий Волковы сообщают своим шестилетним читателям: «Когда-то давно Кремль и был всей Москвой. Весь город помещался внутри Кремлевских стен». О том, что основная часть населения проживала в незащищенном посаде, который и страдал в первую очередь от вражеских набегов, дети, вероятно, узнают позднее и от кого-то другого.
Марина Улыбышева посвятила отдельную главку своей книги о Покровском соборе рассказу о том, как царь Иоанн Грозный уважал и даже побаивался Василия Блаженного. «Однажды стоял Иоанн Грозный на службе в храме, но вместо того, чтобы молиться, думал о новом дворце, который ему строили на Воробьевых горах». Это не ускользнуло от юродивого Василия, который и уличил царя в неподобающих мыслях. «Стыдно стало царю. В очередной раз подивился он прозорливости юродивого, попросил у него прощения и обещал впредь во время молитвы о постороннем не думать». Ребенку ничего не остается, как сделать вывод о том, что сам Иоанн Грозный был очень совестливым и где-то даже робким человеком, а рассеянность во время молитвы — его самое большое прегрешение.
Если в Москве что-то разрушается, то впоследствии обязательно восстанавливается. На худой конец — в похожем виде, как это произошло с храмом Христа Спасителя. Но чаще разрушение способствует украшению. Как в случае с Большим театром. Окончательных архитектурных потерь книги Волковых и Улыбышевой не фиксируют.
О высотках сказано, что их «внутреннее убранство поражает своей роскошью». При этом не говорится о том, что затраты на строительство одного высотного здания в Мо-скве сопоставимы с затратами на послевоенное восстановление целого города.
Трагические события и конфликты связаны исключительно с вторжением внешних врагов. Но и они смотрят на Москву с восхищением: «Говорят, что Покровский собор так понравился Наполеону, что он хотел перевезти его в Париж». А кроме того, иноземным захватчикам противостоят не только москвичи, но и покровительствующие им высшие силы. Благодаря их вмешательству уцелела, например, Спасская башня, которую Наполеон собирался взорвать.
А таинственные подземелья, найденные клады, чудом обретенные святыни окутывают Москву легким и приятным мистическим флером.
Разумеется, от книг с отметкой «6+» невозможно требовать описания действительно-сти во всей полноте и противоречивой сложности. В то же время отсутствие полноты и сложности оказывается гарантом успеха и у взрослых. Соблазн начать с «Веселых картинок» и ими же закончить, как выяснилось, чрезвычайно велик. Возможно, на обложках нужно указывать не только нижнюю, но и верхнюю возрастную планку: «6—10», например.