Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2013
Об авторе | Николай Николаевич Зубков родился в
семье гуманитариев. В 1979 году окончил филологический факультет МГУ (русское
отделение). Кандидат филологических наук (1996). С декабря 1980 и по сей день
работает в Отделе редких книг Всероссийской государственной библиотеки
иностранной литературы. Занимается историей книги (преимущественно XVIII века)
и русской поэзии (от Ломоносова до Пушкина), теоретическими проблемами
книговедения. Стихи писал всегда, но долго не печатал. Книга стихов «Ещё не
пора» (М., 2005).
Подражание Катуллу
Cenabis bene, mi Fabulle, apud me…
Приходи ко мне в гости сегодня:
Будет чем и закусить нам, и выпить.
Будет водка по имени Гжелка,
Будет к водке икорка зерниста,
Будет рыба настоящая речная,
И колбасы, и сыры, и паштеты;
На горячее гуся мы зажарим,
Запивать будем пильзенским пивом.
Если купишь всего да притащишь —
Будет чем и закусить нам, и выпить:
У меня ж в кармане вошь на аркане
И неделями пуст холодильник.
* * *
Тени тянутся темнее,
Пятнышко у скал,
И оружье пламенеет —
Ты бы привыкал.
Только дряхлая вовеки
Слизи чешуя —
Та ползёт ещё без спроса,
То ещё не я.
Что ж она, гляди, моргает
Веком роговым
И добычи себе чает —
Так и лечь живым?
Знай теперь терпи смеркаться —
Господа молить
Встреченного не бояться,
Брата не убить.
* * *
Хоть и нету ничего,
Хоть летают пустяки,
Хоть собрались лешаки
По грибы дождевики,
Птицы писем не клюют,
Птеродактили летят,
Унося нечистый дух
Верст за двести пятьдесят —
Всё равно ты стой и слушай,
На торфянике дрожа:
По кустам из пушки лучше,
Чем кого-то за ежа.
Там же может быть пожар?
Могут волки прибежать?
Может медно-пёстрый змей
Клювом целиться в людей?
Хоть и нету ничего,
Стой и слушай всё равно.
* * *
Стол, строка, если надо верстатка,
И тогда попадаешь туда,
Где ни в чём не бывает остатка
И запас не дадут никогда:
Комариною речью встречают,
Натрусят перед отпуском трав…
Что ж, бывает, тебя выручает —
Дав поесть, упасёт от растрат?
Не цепочками выстланный запад,
Не восторг шемаханской луны,
Не настой, не настурции запах,
Не движенье, помилуй, волны,
А простое стояние в мире
У порога избы столяра,
Где из всей галактической пыли
После стружек оставят не — а.
Усобица
Даже мы успели тогда понять,
В те осенние тёплые дни:
Убивают либо твоих друзей,
Либо тех, кто хотел их убить.
Сам – пойдёшь под пули или в подвал,
За кого угодно молись,
Но не нами положена та черта,
И не мне на ней устоять.
* * *
Шорох старого кота разбудит,
Грохот усыпит,
И в душе его не больше Будды
Шевельнется стыд.
Лишь бы плоскость вместо кабинета,
Голоса с луны,
А зрачки для дельного поэта
Не ахти нужны.
* * *
Выехали в поле,
Построили планы
О победах ярких,
Пиве на диване.
Победы туманны,
А планы недлинны,
Потому что в гальке
Разложены мины.
Отсвет из окна
Непригожих лет.
В Грузии война.
Исаича нет.
Три цитаты
Пока ещё растворены
Предсердия тугие дверцы —
Бродить во имя новизны,
Но с беспокойством староверца;
Когда поймёшь немного сам,
Как звонки средостенья ранки —
Идти по старым адресам,
Но с любопытством иностранки;
Но не искать себе врача
От обстоянья колких теней:
Молиться — да, за палача,
Но только выстояв у стенки.
Напоминание об амфибрахии
Как в годы, глаголемы оны,
Опять уверяют друзья:
Свистящей судьбы фараона
Проходит по свету кирза,
Какие-то странные люди,
Имея какую-то власть,
Имеют железную волю
Напасть на чужую напасть,
И вся, как и прежде, защита —
Рукою на верхнее мах
Да память оранжевых льдинок
Меж клетчатых детских бумаг.
Но это лишь малость, не боле,
В отсрочку тех странных минут,
Как две сокращённые доли
Сильнейшую обволокут,
Как туч серебристая стенка
Уйдёт, никуда не нужна,
И в горле живом и спокойном
К свободе прорвётся «не на-».
* * *
Я не маленький, конечно;
Я, конечно, понимаю:
Рая на земле не будет —
Я не то хотел сказать.
Я хотел сказать, что просто
Чуть исправятся дороги,
Просто руки с горла снимут,
Просто свиньи не съедят.
Ну, а если кто не может
Жить и весело смеяться,
Видя, как другие рядом
Щи едят и пьют ликёр, —
Тот, владея звонким даром,
Тронет лиру быстрым пальцем,
На прощанье матюгнётся
И, увенчанный, уйдёт.
* * *
Нас учили и учат мгновений ловцы:
То ли жерехи мы, то ли сами живцы,
То ли почвою кровь, то ли пылью слова —
Как оно бы ни шло, селяви такова.
И бывает в ополье великая тишь,
Где ступает ногой одинокая мышь,
А бывает на Волге большая волна —
В две минуты узнаешь, почем глубина.
То ли в поле придёт от жары помирать,
То ли после дождей вдоль по лужам вилять,
А не нравится так — вот те, паря, порог:
В деревянной стране не бывает дорог.
Если ж кто за порогом тихонько живёт —
Тот клыками очищенный мякиш жуёт
И, снимая флажок, за которым капкан,
Только ждёт, чтоб присвистнул с норы таракан…
* * *
Беспокойный путь раскрутил спираль,
Раскололся лёд на архипелаг.
На ушах треух, а на горло свитр —
На пустырь идёт марсианский ветр.
Как у нас теперь по России всей
Беспрепятственно пой, а хочешь — пей,
Лёгких газов смесь по опушкам льют,
И не украдёшь, коли так дают.
Лихо ли будить под кривым бокром,
Или нет — в нору: не махать пером,
А на дальний сон, очертив экран,
Капать каплями в невелик стакан.