Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 4, 2012
Об авторе | Людмила Дмитриевна Херсонская родилась в 1964 году, окончила факультет иностранных языков Одесского национального университета им. И.И. Мечникова. Публикации в журналах «Крещатик» и «Дерибасовская-Ришельевская», в других журналах и альманахах. В поэтической серии издательства «Русский Гулливер» выпустила поэтическую книгу «Все свои» (2011). Живёт в Одессе.
Людмила Херсонская
смотрящий в проём
Homoludens
1. Человек советской закалки, ковки, плавки,
будто он не человек вовсе, а труба изстали,
в которую летело всё, каким его воспитали —
советские буквари, тетрадки за две копейки,
буковки вкривь и вкось, косые линейки,
стальные лейки, шайки, цветочки с клумбы,
дружба народов имени патрисалумумбы.
Человек идеи доменной печи, мартена,
мартинаидена,
автобиографии, члена
партии, кормчего, рулевого,
человек дела, человек честного слова.
У него хата с краю, трава у дома,
у него норма по сбору металлолома,
у него подшивки, ставшие макулатурой,
и железное сердце, прошитое лигатурой.
2. Более нежный человек, более снежный, что ли,
состоящий из прошлогоднего снега и крупной соли.
Вышел — растаял водой, вошёл — за плечом винтовка,
дважды вошёл — ведро на голове, морковка.
Более сильный человек, более деревянный, что ли,
состоящий из караула и вечной солдатской боли,
вечной памяти — никого не помнят, всех позабыли,
более ничего нет, кроме снежной пыли.
3. Осталось человеку столько-то дней быть живу,
столько-то блажи с жиру,
столько — не насытиться взору —
киселя молочного, любовного жору.
Выходит человек на пир миру велеть,
деткам няньками-еньками не болеть,
душу китайским пуховиком греть,
стариться, уменьшаться на треть.
Определяет человек, куда птице на юг плыть,
кому добрым, кому зловещим слыть,
утрачивает, укорачивает прыть,
уговаривает плоть.
Смотрит человек на утративший зрение дом,
думает, похожу ещё, с таким тыгыдым,
с таким дышал, с таким добивался трудом,
ничего не отдам.
4. Человек борется с тем, что видит перед собой.
Как только видит перед собой, начинает борьбу:
муравей — наступить, зевок — подавить, звук — заглушить.
Планы человека может нарушить любой,
можно видящему перед собой изменить судьбу,
если перед человеком подставить, подсадить, подложить.
Можно поставить человеку преодолеть барьер,
можно ударить человека ответить в лицо,
можно с места человека переместить в карьер,
и какая мука
зрячему, видящему перед собой, слышащему перед собой,
когда невозможно ни свет потушить, ни заглушить звука.
* * *
Раньше она боялась,
что превратится в старуху,
кормящую дворовых кошек.
Теперь она боится,
что у неё не хватит денег их прокормить.
Впрочем, имеются некоторые сбережения.
Пуговица
Ещё эта жестяная коробка из-под леденцов.
В ней хранились пуговицы, одна большая — от бабушкиного платья.
Большая стеклянная пуговица, похожая на всё сразу,
на все бабушкины глаза — два смеялись, два плакали, два в очках, два блестели
от счастья.
Столько пуговиц в жестяной коробке, одна большая,
вся бабушка, как она носила это платье,
столько её глаза видели, столько перестали видеть, ослепли —
два смеялись, два плакали, два в очках, два блестели от счастья.
* * *
Через бабушкино окно
подсматриваешь за родителями, красное веретено
разбухает от накрученной пуповины, тебя ещё нет,
тебя ещё только прядут
и ты радуешься, что не появился на свет,
хотя тебя уже ждут,
бессмысленно и давно.
Ждут, бессмысленно пеленая,
сами не зная,
кого, ни о чём не жалея,
крутится веретено,
и тебе не дано
угадать для себя созвездие стрельца или водолея.
Впрочем, тебе, не родившемуся, всё равно,
а бабушки нет давно.
Ты, конечно, потом закричишь, заплачешь
на том языке своём
расскажешь им, что ничего не значишь,
что пока тебя не было, и ты стоял и смотрел в проём
комнаты, где лежали они вдвоём,
бабушка, которой не было, подталкивала тебя в спину,
и крутилось веретено, накручивало пуповину.
Одесса