Опубликовано в журнале Знамя, номер 11, 2008
Кружок политического моделирования
ПРОГНОЗИС. Журнал о будущем. — М.: Территория будущего.
Пожалуй, ничто и никогда не являлось для человека столь же завораживающим и бесполезным, как предсказание будущего. Гадальные карты, шаманские ритуалы, техники разгадывания полета птиц и чтения сакральных текстов, теория вероятности и тонны фантастических романов — чего только не было создано ради возможности заглянуть в неведомое завтра! Молва окутывала успешных предсказателей ореолом таинственности и наделяла их образы демоническим магнетизмом. Дар видеть будущее становился печатью избранности и проклятьем. К счастью, 99,9% предсказаний не исполнялись. Но это было раньше.
Новая эпоха принесла новые методы. В век науки было решено поставить технику предсказаний на научные рельсы. Началось с малого: научились предсказывать даты порчи продовольственных продуктов и срок службы стиральных машин; дальше — больше: научились предугадывать погоду и места расположения автомобильных пробок. Ну а теперь замахнулись на самое святое — на политику.
Основанный в 2004 году ежеквартальный журнал “Прогнозис” (или, как заявлено на обложке, “ПРОГНОЗИУ”) — одно из очень немногих изданий, ориентированных не на прошлое или настоящее, а на будущее. Цель журнала — “содействовать разработке и продвижению качественных научных прогностических исследований в области макроэкономики, политологии, социологии, демографии и других общественно значимых дисциплин”.
“Любому поколению, любой человеческой общности, будь то общественная корпорация или страна, всегда важно иметь представление о том, что их может ожидать в будущем, равно как и о том, к чему нужно стремиться, а чего необходимо избежать”, — говорит о своем журнале главный редактор Александр Погорельский.
Вполне естественно содержание журнала носит междисциплинарный характер, о чем свидетельствует хотя бы набор рубрик: “Миропорядок”, “Россия в мире”, “Терроризм”, “Образование”, “Экономика и технологии”. Среди важнейших проблем — будущее науки как средства и способа постижения действительности. Не обходится и без модного ныне направления — изучения повседневности — стиля жизни, форм общения между людьми (в той их части, что отражает общую динамику эпохи).
Что особенно интересно, так это тематическая направленность отдельных номеров. Вот, например, № 1 (9) (весна 2007): 200 страниц из 370 посвящены проблемам миграции, девять авторов с разных позиций и в разных ракурсах пишут об иммиграционной политике (Эдриан Фавелл. “Нациецентричная перспектива”), о ее европейском и заокеанском вариантах (Мартин Шайн. “Иммиграционная политика в Европе: трансатлантические сопоставления”), об особенностях социально-политического отчуждения значительной части мусульман, особенно второго и третьего поколения иммигрантских семей (Тимоти Гартон Эш. “Ислам в Европе”), о дискриминации русскоязычного населения прибалтийских государств (Джеймс Хьюз. ““Исход” из глубоко расколотых обществ: режим дискриминации в Эстонии и Латвии и потенциал русскоязычной миграции”) и т.д.
Любопытен и подбор авторов: работы отечественных специалистов соседствуют с работами иностранных коллег, отмеченные мировым признанием мэтры делят страницы журнала с учеными, известными “в узком кругу”. Не стоит говорить о разнице подходов и оценок. Так, рубрика “Кланократия” № 2 (10) (лето 2007) представлена Виталием Куренным — историком философии, сотрудником Высшей школы экономики и РГГУ, автором массы публикаций, научным редактором журнала “Логос”; малознакомым британцем Робином Теобальдом; далеко известным за пределами своей страны Иваном Крастевым — председателем Центра либеральных стратегий в Софии, главным редактором болгарского издания “Foreign Policy”… Здесь же первый полный перевод третьего подраздела знаменитой главы “Типы господства” первой части фундаментального труда “Хозяйство и общество” Макса Вебера. И такое совмещение далеко не случайно. Взгляды “из сегодня” и “из тогда” выхватывают разные стороны одного явления, одной проблемы; теория, разработанная 90 лет назад, оказывается ключевой для понимания особенностей постсоветского капитализма и современных российских взаимоотношений власти и бизнеса.
Много места “Прогнозис” отводит иностранным работам о России. Далеко не всегда лестным для нас. Но, пожалуй, чего нам больше всего не хватает в последнее время (да и только ли в последнее?) — так это взгляда на себя со стороны. Может, поняв, как Россию воспринимают там, мы перестанем удивляться расширению НАТО на Восток, горячей любви к нашей стране со стороны руководства бывших союзных республик и прочим “необъяснимым” аспектам сегодняшней политики.
Сделав вступление и общий план, поговорим теперь о методологии.
Основным научным средством предсказания будущего на сегодняшний день является моделирование. По сути, модель — это упрощенная абстракция, предназначенная в нашем воображении заменить реально существующий объект или реально протекающий процесс. Когда ваш ребенок приходит из школы и заявляет, что новая учительница — злая, это уже моделирование. Основываясь на этой модели, можно сделать много полезных выводов на будущее. Например, что количество положительных оценок в дневнике вашего чада уменьшится, а количество вызовов родителей в школу может, напротив, увеличиться.
Первый шаг к созданию модели — сбор информации о моделируемом объекте или процессе (учительница кричит на детей и не любит Гарри Поттера). Второй шаг — попытка найти взаимосвязь между различными характеристиками объекта (процесса). Лучше всего, если эту взаимосвязь можно выразить математической функцией. Собственно, система таких функций с необходимыми граничными условиями — это и есть модель. Модель для предсказания будущего в обязательном порядке должна представлять собой функцию, переменную от времени. И тогда все просто, достаточно лишь подставить в соответству-ющие места нужный год — и ответ готов. Допустим, наблюдая динамику цен на нефть за последние годы, можно выстроить некую кривую и, видя ее восходящий характер, дорисовать в будущее, прикинув, что ждет мировые рынки года через два—три.
В чем же сложности общественно-политического моделирования и общественно-политической экстраполяции?
В методах сбора информации и ее интерпретации, точности расчетов, идеологиче-ских установках исследователя, учете/неучете “второстепенных” факторов и т.д.
Ну и, наконец, последняя и, не исключено, самая главная причина: сколько бы ни трудились политологи-формалисты, политика была, есть и остается искусством, а искусство, по определению, не признает рамок и четких категорий. Раз в полвека обязательно родится кто-нибудь, кто, презрев все модели и соображения здравого смысла, сделает невозможное возможным. Ну а русская земля талантами всегда была богата…
Да, политика и жизнь общества — это не механика, и на одну модель тут приходится десять антимоделей, с успехом доказывающих обратное. Создается впечатление, что “Прогнозис” и не пытается найти ту единственную верную модель, по которой пойдет реальное развитие (тем более что и найти ее — как мы видим — это что пальцем в небо). Журнал задает лишь правила дискуссии и предъявляет требования строгой научности к публикуемым материалам. Главное — дать широту горизонта, показать, как может быть; что реванш коммунистических сил может вести к укреплению рыночной экономики и международных контактов (Молдова), а слепое следование либеральным идеалам способно завести в жесткий авторитарный тупик. Парадокс? А разве не так в реальной жизни?
Но нельзя исключать и такого простого объяснения: ни одна из современных моделей не может адекватно отобразить текущую реальность по причине того, что устарели используемые методы моделирования. Постараюсь объяснить. Например, марксистская классовая теория, бывшая основой для формационного моделирования и неприменимая ныне по причине невозможности четкого вычленения классов в нынешних социальных структурах, вполне сносно работает на индустриальной и доиндустриальной стадиях развития человечества. На таких позициях стоит Георгий Дерлугьян (статья в № 2 за 2007 год), утверждающий, что именно сейчас, в эпоху общемировых кризисов и перемен, происходит глобальный сдвиг в научной парадигме.
Но чтобы совершить этот сдвиг — необходим диалог (т.е. даже полилог) различных направлений, наук и школ, их взаимообогащение и напряженность дискуссии. Наверно, эту суммативную идею и должна олицетворять греческая “сигма”, стоящая последней буквой в оригинальном названии издания.
Деятельность журнала тесно связана с Институтом Восточной Европы — частной отечественной научной организацией, специализирующейся на независимых исследовательских проектах и поиске инновационных решений социальных, политических и экономических проблем России и Восточной Европы. Особенность института — рассмотрение Восточной Европы (включая Россию) как особого геополитического образования, связанного многовековыми интересами, культурой и практикой разноплановых контактов.
Вольно или невольно такая позиция приводит к выработке критического отношения к идеологии других геополитических объединений, прежде всего к неолиберализму как религии западного мира. И было бы заблуждением думать, что такой поворот дискуссии есть отход от моделирования в философию, — ни в коем случае! — либерализм, как и его современная редакция, рассматриваются наравне с патернализмом, солидаризмом и другими “измами” в качестве моделей построения взаимоотношений между личностью, обществом и государством.
К сожалению, любая политологическая истина конвенциальна, все определения условны, а реальность — непредсказуема. Но зато это открывает широкие горизонты для дальнейшего моделирования.
Артем Каратеев