(О выставке Елены Колат)
Опубликовано в журнале Знамя, номер 1, 2007
Замечательная традиция существует в редакции журнала “Знамя”. Здесь устраивают выставки художников. “Журнал слепой. В нем нет ни рисунка, ни виньетки, ни цветного вкладыша. Поэтому мы и устраиваем эти выставки”, — сказала Наталья Иванова 12 октября 2006 года на вернисаже московской художницы Елены Колат. Правда, выставки в редакции устраивают только в том случае, если художник выступает еще и в роли литератора. В 10-м номере за 2006-й год опубликованы воспоминания Елены Колат о замечательной кукольнице Екатерине Терентьевне Беклешовой. На вернисаже с помощью Елены “выступали” три куклы Беклешовой, которые весело и непринужденно общались с присутствующими. Колат и сама долгое время мастерила кукол. Этому искусству она научилась у Беклешовой.
Писать картины Е. Колат начала сравнительно недавно, в конце 80-х, и за двадцать лет достигла очень многого. Она пишет циклами, что особенно заметно на этой выставке, где картины размещены в трех просторных кабинетах и в коридоре: античный цикл, деревенский, “нюшки”, клоуны. Всего не перечислишь. Все картины художницы излучают тепло, что большая редкость в сегодняшней живописи, да и вообще в искусстве. Вот седой человек, выгуливающий собаку. Вот Маша, кормящая голубей на бульваре. Вот деревенские бабули с натруженными руками. Елена любит их всех. Она любит и двух циркачей, идущих по канату в сопровождении птиц и бабочек. Вокруг канатоходцев столько летучих тварей, что кажется, сорвись эти двое с каната, и многочисленные крылышки немедленно подхватят их, не дав упасть. Кстати, “Идущие по канату” — графика, которую Колат показала на этой выставке впервые. Она стала заниматься графикой совсем недавно. Графика в основном черно-белая. Но, хотя присутствуют лишь два цвета, это живописные работы. Оказывается, между черным и белым можно найти бесконечное множество соотношений. Здесь и рисунки тушью, и рисунки пером, как, например, “Окно”, “Пьеро у зеркала”. А вот цветная графика “Таня устала”. Она сложила руки на коленях и откинулась в кресле. А графическая работа “Зима в Нью-Йорке”, которая, как и “Таня устала”, выполнена масляной пастелью по наждачной бумаге, излучает свет. Светоносны и этюды с обнаженными фигурами. Свечение — это то, что отличает все графические работы художницы.
Ее живопись тесно связана с темой античности. Как и положено древним статуям, одни фигуры лишены голов, другие — рук. Но позы их настолько выразительны, что кажется, мы застали их в разгар беседы.
Пространство и время. Об этом многие картины Елены Колат. Вот клоуны склонились над часами. Они грезят или слушают время. Их позы и лица безмятежны. Весь мир — театр или цирк. И разве не клоунессы — забавные “нюшки”, занятые своими повседневными и вполне земными делами? (“Жизнь хороша”, “Новая шляпа”, “Банька”, “Любит — не любит”…) Но это грустные клоунессы. У них, похоже, никого в мире нет, кроме по-хозяйски расположившихся на холсте кошек. Глядя на рыжих нюшек, невольно вспоминаешь финальную — бесконечно печальную — улыбку феллиниевской Кабирии.
А неподалеку “живут” бабульки из деревни Никулиха. Вот они сидят вокруг стола. Одна подперла щеку рукой, другая положила руки на колени, третья — на стол. Все дела переделаны. На дворе вечер. Самое время отвести душу.
Краски на многих холстах — звонкие и по-детски веселые. И если печальный клоун вздыхает “увы”, то яркая палитра кричит “ура!”. Все, как в жизни: сквозь печаль просвечивает радость, сквозь радость — печаль.
Лариса Миллер