Вера Чайковская
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2001
Владимир Шпаков
Журнал «Крещатик»
В конце прошлого года вышел десятый номер международного литературно-художественного журнала «Крещатик». Пусть не эпохальное событие, зато — знаковое, говорящее о том, что рискованные и безумные проекты могут выживать и даже развиваться.
Созданный три года назад в Германии русскими эмигрантами из Киева, журнал сделался центром притяжения для литераторов последней волны эмиграции, также не избежавшей собственной драмы. 90-е годы стали годами распада и разочарований, когда на месте одной страны находишь другую, где ты уже — персона нон-грата, а земли обетованной не находишь нигде. А что в таком случае делает наш человек «с умом и талантом»? Правильно: садится и пишет, что ни хорошо, ни плохо, а — данность.
Необходимость такого рода изданий не подлежит сомнению, причем по разным причинам. Литература диаспоры, естественно, требует площадки, где тексты были бы представлены более-менее полно. Кроме того, уничтожив явную зависимость печатных органов от власти, российская жизнь создала зависимость неявную, связанную прежде всего с финансированием; и, хотя «независимость» любого печатного органа — недостижимая в реальности абстракция, на Западе со стороны властей предержащих давления меньше. Да и нездорового ажиотажа, который нередко наблюдается в наших толстых журналах, — меньше. Фонд Сергея Параджанова, на чьи деньги издается журнал, может обеспечить приличную полиграфию и авторские экземпляры, но не более. В Метрополии же публикация связана с деньгами, с участием в многочисленных гонках — Букерах, Антибукерах etc. — что провоцирует клановую конкуренцию, а собственно творчество зачастую отходит на второй план.
Заглянув на заднюю обложку журнала, мы можем прочесть: «Крещатик начал создаваться задолго до того, как были отпечатаны его первые страницы. Уже в 60-е годы строки из этого журнала звучали на осенних мостовых, в прокуренных кафе и подземных переходах улицы, которая 1000 лет хранит это имя. Так и говорили: встретимся на кресте». Звучит, конечно, романтично, однако сейчас, согласитесь, не 60-е: прокуренные киевские (питерские, московские) кафе ушли в прошлое. Время и место нахождения журнала диктуют иные формулировки, поэтому более разумной и современной выглядит фраза из своеобразного манифеста, помещенного на интернетовском сайте журнала: «Крещатик как пространство встречи, в котором пересекаются самые разные (порой взаимоисключающие) литературные поиски. Стало быть, журнал, названный его именем, открыт для всех, кто открыт Слову, независимо от места их проживания и литературных пристрастий».
В Интернете страничка журнала оформлена довольно грамотно, но и полиграфическое исполнение не отстает: это, как правило, солидная трехсотстраничная книжка, с ламинированной обложкой, на хорошей бумаге — не всякий наш «толстый» журнал так выглядит. Выходит журнал четыре раза в год, но тут, учитывая состав редакции, трудно требовать большего. Главный редактор Борис Марковский и двое его коллег — вот и весь коллектив, малыми силами выполняющий немалую работу. Редакция списывается и созванивается с авторами, живущими в разных странах, собирает материалы, верстает их, выпуская в свет абсолютно полноценное издание, где есть проза, поэзия, критика-библиография-эссеистика и обязательно — переводы.
Возможно, отцы-основатели издания даже не думали, что центральная улица «матери городов русских» протянется так далеко, включив и Нью-Йорк, и Прагу, и Тель-Авив. Стоит взять в руки любой номер журнала, и перед вами запестрят названия городов из разных стран, куда судьба забросила соотечественников, умеющих (и находящих время!) писать. Пишут каждый в меру способностей, но — пишут, фиксируют опыт, переживания и размышления, журнал же создает некий новый способ соединения русскоязычной текстовой культуры под одной обложкой. Или на одном электронном сайте, что вполне в духе времени. Главное же, есть перспективы: словесная российская цивилизация вряд ли кардинально изменится в ближайшем будущем, так что старой киевской улице пока не грозит закончиться тупиком.
В первых номерах журнала преобладают авторы, проживающие на Украине или уехавшие оттуда: это киевские поэты Виктор Летцев, Игорь Винов, житель Нью-Йорка Александр Очеретянский или, к примеру, Игорь Померанцев, нынче проживающий в Праге. В «Крещатике» публикуются лагерные письма Сергея Параджанова, стихи Александра Грабаря из Дюссельдорфа, эссе Бориса Херсонского из Одессы, что вполне объяснимо и в комментариях не нуждается. Отметить следует другое: неуклонное расширение географии, когда автором журнала, который делают в небольшом немецком городке Димельзее, вдруг становится москвичка Ольга Седакова. Или Виктор Кривулин из Петербурга, или лондонский петербуржец Юрий Колкер.
Думается, это был верный шаг Бориса Марковского и его единомышленников, поскольку ориентация лишь на эмигрантскую среду русских выходцев с Украины, скорее всего, сослужила бы журналу дурную службу. Понятно, если этим занимаются не от хорошей жизни, но сейчас времена иные, когда искусственные ограничения по географическому принципу, разумеется, не во благо. И редколлегия хорошо это осознает: к примеру, в четвертом номере за 2000 год опубликовано сразу девять авторов из Петербурга, среди которых поэты Лев Дановский и Валерий Черешня, прозаики Аркадий Бартов и Михаил Федотов, а в разделе критики и эссеистики Питер представляет Виктор Кривулин. Авторы попадают на страницы журнала каждый своим путем, причем многие знакомы с редакцией лишь заочно. В эпоху Интернета такое не удивительно, а для дела, быть может, даже лучше, когда публикация зависит не от личных отношений, а от качества текста. Понятно, что тексты тут разного качества, но разбор каждого в нашу задачу не входит — обратим внимание лишь на некоторые из них.
В номере третьем за прошлый год, например, выделяется эссе Евгения Антипова «Гай Цезарь Сапожок», во-первых, замечательно написанное с точки зрения стиля, а во-вторых, открывающее нам неизвестного Гая Калигулу. В массовом сознании эта фигура выглядит одиозной — в немалой степени благодаря скандальному фильму Тинто Брасса. В каком-то смысле этот римский правитель таким и был, но лишь в каком-то, потому что на фоне остальных «цезарей» Калигула, как выясняется, выглядит иногда более чем достойно. А главное, Евгений Антипов не занимается историческим просветительством: его работа вполне современна, она посвящена, в сущности, оборотной — и весьма несимпатичной — стороне демократии как общественного института. И жизнь античного мира, впервые опробовавшего демократию, — красноречивый тому пример.
В первом номере 2000 года можно прочесть программную статью Ларисы Березовчук «Визуальный фактор и современная словесность». Актуальность этой работы, построенной в форме тезисов, трудно переоценить, поскольку здесь рассматривается ключевая проблема нынешней литературы: утрата читателя, утрата исконного места литературы в духовном мире человека. Не говорит об этом, конечно, только ленивый, но одно дело — плакаться: дескать, не хотят читать! — и совсем другое — проанализировать причины, выявить те антропологические и психологические особенности современников, которые заставляют их предпочитать вербальным — визуальные или аудиообразы. Все, оказывается, не так просто, а главное — не так безнадежно. Не только поставщик детективов, но и серьезный литератор вполне может попасть в ритм времени и оказаться прочитанным, надо только знать, что некоторые вещи — хотим мы этого или не хотим — уже безнадежно устарели. А другие, претендующие на якобы новизну — приелись и являются псевдоноваторскими.
В одном из номеров есть раздел: «В гостях у Крещатика — поэты Петербурга», в другом гостят поэты-москвичи, а в один из следующих номеров, насколько мне известно, приглашены авторы из Новосибирска. Что любопытно (и вообще-то радует): сюда попадают очень разные авторы, то есть журнал не отдает предпочтение какой-то одной эстетике. И здесь, думается, еще раз уместно вернуться к идее журнала: каким он должен быть? каким вообще должен быть «международный», как указывается на титульном листе, литературно-художественный журнал?
Наверное, он должен в первую очередь оставаться именно международным и соединять распыленные по глобусу русскоязычные литературные силы. Соединяясь под одной обложкой, материалы из разных стран и континентов вступают в диалог, полемизируют между собой или, наоборот, подтверждают и дополняют друг друга. Он не должен быть социально ангажированным (этим мы уже наелись), лучше больше внимания уделять эстетическо-философскому осмыслению мира. Но и в эстетике нельзя быть ангажированным — опыт показывает, что издание, узурпированное какой-нибудь «тусовкой», долго не живет и уж во всяком случае — имеет очень узкий круг читателей. Все вышеперечисленное, кстати, уже имеется в практике журнала, надо лишь умело удерживать баланс между сохранением этого статус-кво и творческим развитием, которое предохраняло бы от застоя.
А теперь несколько критических замечаний, касающихся прозаического раздела журнала. Хочется поразмышлять о том, насколько эти тексты современны и, соответственно, насколько они смогут заинтересовать нынешнего — достаточно искушенного читателя. Большинство прозаических текстов из журнала «Крещатик» вполне современны, если говорить об их тематике. Если же говорить об эстетическом воплощении, то положение будет выглядеть несколько иначе.
В некоторых номерах журнала явно заметно преобладание так называемой нон-фикшн. Определенная степень беллетризации, разумеется, присутствует, и тем не менее сразу различаешь почти необработанный личный опыт, повествование в варианте «как-это-было-на-самом-деле». В особенности этим грешат авторы-эмигранты, то ли отдавая дань моде на невыдуманную литературу, то ли не умея справиться с захлестнувшим их потоком новых реалий и впечатлений. Хотя вероятнее второе: перемена страны и окружения — всегда шок, тут не до эстетических поисков, и чисто по-человечески это можно понять. Можно понять и то, что невыдуманность в наше релятивистское время расценивается некоторыми авторами как некий адекват подлинности, как достойный ответ чудищу «постмодерна».
Тем не менее от художественности никуда не денешься, «подлинность» действует лишь до определенной черты, где упирается в ограниченность эмпирического мира. И настоящего «гамбургского счета» такая проза не выдерживает, поскольку предлагает тривиальный образный ряд, сводя художественный эффект к минимуму. А зачем тогда огород городить? Есть честный жанр очерка, позволяющий сказать о том же, но более емко и коротко.
Вышесказанное, разумеется, не является исчерпывающей истиной. В последних номерах, допустим, появилась необычная проза петербуржца Бориса Ванталова или проживающего в Лондоне Александра Кустарева, который в романе «Похищение детей» пытается воссоздать некую условную реальность в духе Кафки, да еще сопрячь это с динамичным, почти приключенческим сюжетом. «Крещатик» — живой журнал, он, к счастью, развивается, и сказанное о нем сегодня завтра уже может наполовину утратить актуальность.
Содержание последних номеров доказывает, что журнал расширяет и круг своих авторов, и круг своих тем, не собираясь себя ограничивать и делать магистральным направлением судьбу эмигранта какой бы то ни было «волны». «Крещатик», думается, должен все же выводить к Храму, а не к ОВИРу, поскольку человек живет не только (и не столько) в границах государств, но и в Мире, в Космосе, и, коль скоро он взялся марать бумагу, в первую очередь надо выяснять отношения с этими вещами и с собственной душой. И тогда прогулки по «Крещатику» станут еще интереснее.