Михаил Эпштейн
Опубликовано в журнале Знамя, номер 5, 2001
Александр Храмчихин
Александр Храмчихин родился в 1967 г. Окончил физический факультет МГУ. С 1995 г. занимается политологией, в 1995–1999 гг. участвовал в нескольких избирательных кампаниях. В настоящее время — руководитель аналитического отдела Московского Народного дома. Печатался в журналах «Знамя» и «Открытая политика», в «Литературной газете»
В России партий нет,
но завтра они должны появитьсяОбсуждение в Государственной думе внесенного Кремлем закона о партиях вызвало в обществе некоторый интерес к партийному строительству. До сих пор эта тема носила достаточно виртуальный характер — влияние политических организаций на повседневную жизнь было слабым.
Все политические партии и движения действуют пока в рамках общего закона об общественных объединениях. Разница между движением и партией формально существует, однако уловить ее не могут даже немногочисленные члены этих самых партий и движений. Еще на выборах в Госдуму 1995 года партийные списки мог формировать вообще кто угодно (отсюда Партия любителей пива или работников ЖКХ). К выборам 1999 года круг участников был несколько сужен: теперь организация могла выставить партсписок только в том случае, если участие в выборах предусмотрено ее уставом. Однако переписать устав — дело нехитрое.
В соответствии с новым законом именно партии станут единственными субъектами политического процесса. Законом предусматривается фиксированное членство в партии (причем только в одной для любого гражданина РФ), численность ее должна составлять не менее 10 тыс. членов, а регионального отделения — не менее 100 человек. Предусматривается государственное финансирование партии пропорционально количеству голосов, полученному на выборах.
Казалось бы, ничего страшного в данном законе нет. Наоборот, он вроде бы упорядочивает нынешний хаос среди политических организаций. Однако есть очень большие опасения, что на самом деле закон просто зафиксирует нынешнюю совершенно искусственную партийную систему и поддержит жизнедеятельность некоторых уже фактически скончавшихся естественным путем организаций (самый яркий пример здесь — «Отечество»). Получится, что партии будут просто «назначены», как в свое время были «назначены» олигархи.
Необходимость становления партийной системы остается одной из важнейших задач современного российского общества. Партий очень много, при этом нет ни одной реальной, живой. Электорат вполне политически структурирован, но выражать его интересы по-прежнему некому. Все это тормозит развитие гражданского общества, без которого никакие реформы в России вообще невозможны.
Слабость политических организаций приводит к выдвижению абсурдного, но при этом очень распространенного требования запретить единственное реальное проявление партийной жизни — выборы в Госдуму по спискам. Опыт функционирования трех Государственных дум 1993–2000 годов показал, что если выборы проводить только по одномандатным округам, то наш парламент будет представлять собой совокупность коммунистов (причем наиболее радикальных), региональных (или, точнее, местечковых) лоббистов и откровенных бандитов. Никого из них интересы страны в целом волновать не будут абсолютно, какая-либо реальная законотворческая деятельность и какой-либо контроль за действиями исполнительной власти станут принципиально невозможны. В результате страна превратится де-факто в конституционную выборную монархию, причем совершенно независимо от политических взглядов монарха-президента. Человек даже самых демократических взглядов, оказавшись на посту президента при отсутствии парламента, сформированного по партийному признаку, вынужден будет сосредоточить в своих руках всю власть, иначе страна просто развалится. Дума в этом случае превратится в канцелярию при правительстве, то есть ее существование потеряет всякий смысл.
При отсутствии политических партий население не имеет выразителей своих политических интересов, поэтому и говорить о формировании гражданского общества в стране будет бессмысленно. Политическая жизнь будет проходить по традиционному русскому сценарию — поиск доброго царя, выдача ему неограниченного кредита доверия на совершение чуда, отказ в доверии, переходящий в ненависть из-за того, что чуда не получилось, поиск нового доброго царя — и так до бесконечности.
КПСС, разумеется, партией не была. Это был каркас государства, которое рухнуло сразу после гибели партии. «Демократическая Россия» включала в себя всех, кто был недоволен КПСС, а Фронт национального спасения — всех, кто был недоволен Ельциным. Первая умерла вместе с самой КПСС, второй не выдержал реального столкновения с сильным противником.
Выборы в Думу 1993 года прошли под впечатлением небольшой гражданской войны в центре Москвы и в режиме аврала, поэтому ясной картины политической структуры электората они не дали. В выборах 1995 года приняло участие противоестественно большое количество избирательных объединений (43), поэтому кроме четырех победителей (КПРФ, ЛДПР, НДР, «Яблоко») было еще шесть организаций («Женщины России», анпиловцы, КРО, ПСТ, ДВР, АПР), которым просто не повезло — получили больше 3,5%, но до 5% недотянули из-за бесчисленной «мелочи», растащившей голоса.
Выборы 1999 года, в отличие от предыдущих, четко показали, что в стране есть всего шесть реально существующих политических объединений, про все остальные можно забыть. Если в 1995 году четыре прошедших в Думу объединения получили 50,5% голосов избирателей, то шесть победителей 1999 года — 81,37%. В 1995 году последний из победителей («Яблоко») получил 6,89% голосов, первый из проигравших («Женщины России») — 4,61%. В 1999 году «худший из лучших» (снова «Яблоко») получил 5,93%, «лучший из худших» («Коммунисты России, трудящиеся — за Советский Союз») — всего 2,22%. На арене осталось всего 6 игроков. Само по себе это нормально, удивительно то, что не только проигравшие списаны навсегда, но и перспективы всех победителей в высшей степени туманны.
Единственной «настоящей» партией в нашей стране принято считать КПРФ. Это очередной политический миф. КПРФ представляет собой остатки КПСС, которая, как уже было сказано, партией вообще не была. Она была несущей основой СССР. Нынешняя КПРФ есть «клуб любителей СССР», а уж никак не объединение сторонников коммунистической (или тем более социал-демократической) идеи. Эксплуатировать ностальгию по Союзу можно долго, но отнюдь не бесконечно. Если в качестве партийной идеологии выступает то, чего заведомо никогда не будет, — партия обречена.
Результаты парламентских выборов для КПРФ, а затем президентских для Г. Зюганова оказались без преувеличения катастрофическими. Правда, наши многочисленные политологи и журналисты этого не заметили и умудрились оценить эти результаты чуть ли не как успех коммунистов.
Пять федеральных выборов, прошедшие за последние семь лет, позволяют сделать вывод, что электорат в России достаточно четко делится на три части: левые, демократы и националисты, причем электорат националистов при отсутствии «своих» скорее будет голосовать за левых. На выборах 1995 года КПРФ получила 15,4 миллиона голосов, которые могла считать гарантированными и на будущее. В 1999 году КПРФ, в отличие от 1995 года, практически лишилась конкурентов и на левом фланге, и среди националистов.
ЛДПР на выборах 1999 года потеряла по сравнению с предыдущими выборами 3,7 млн. голосов. Учитывая состав электората жириновцев (в основном — люмпены), коммунисты могли рассчитывать как минимум на половину от этих потерянных голосов. «Женщины России» и Российская партия защиты женщин вместе набрали в 1999 году на 1,3 млн. голосов меньше, чем одни «Женщины» в 1995-м. Учитывая ориентированность женских объединений на социально незащищенные слои населения, КПРФ могла рассчитывать хотя бы на четверть голосов, потерянных «Женщинами» за 4 года. Четыре радикальных левых объединения («Коммунисты России, трудящиеся — за Советский Союз», Сталинский блок, Партия мира и единства, ДПА) вместе получили в 1999 году на 600 тыс. голосов меньше, чем одни анпиловцы в 1995 году. КПРФ имела право рассчитывать на все эти потерянные радикалами голоса. Конгресс русских общин, лишившийся Скокова и Лебедя, потерял в 1999 году по сравнению с предыдущими выборами 2,6 млн. голосов. Хотя бы на треть из них КПРФ могла рассчитывать (вспомним, что во втором туре президентских выборов 1996 года Зюганов получил на 6 млн. голосов больше, чем в первом, хотя из всех неудачников первого тура его поддержал лишь получивший 150 тыс. голосов Ю. Власов; «прибыль» Зюганова составили в первую очередь голоса избирателей Лебедя и Жириновского, которые проигнорировали мнение тех, за кого голосовали в первом туре). Партия самоуправления трудящихся потеряла за четыре года 2,4 млн. голосов. Учитывая чисто левую риторику покойного Св. Федорова, КПРФ могла прибавить себе как минимум четверть потерянных им голосов. Аграрии, получившие в 1995 году 2,6 млн. голосов, в выборах 1999 года участия не приняли. Хотя их вожди присоединились к ОВР, программа АПР никогда не имела никаких отличий от программы КПРФ, поэтому коммунисты имели все основания рассчитывать как минимум на две трети аграрных голосов. Наконец, не приняло участия в последних выборах объединение «Власть — народу», возглавляемое Н. Рыжковым и получившее в 1995 году 1,1 млн. голосов. Здесь также КПРФ могла взять не менее двух третей.
Таким образом, КПРФ по всем законам электоральной статистики должна была получить в 1999 году как минимум 22 миллиона голосов, а оптимально — 24-25 миллионов. В реальности она получила 16,2 миллиона. Потерять за четыре года от 6 до 9 миллионов голосов — это надо суметь! Часть электората просто вымерла, часть, разочаровавшись в левой демагогии, не пришла на выборы, часть вообще перешла к «Единству» и ОВР. В любом случае очевидно, что КПРФ не только не завоевывает новые голоса, но даже не может удержать старые.
Еще более четко провал КПРФ подтвердился на президентских выборах. Голосование 26 марта 2000 года по сути носило характер второго тура, что доказал результат Путина — он был практически идентичен результату Ельцина во втором туре выборов 1996 года. В первом туре выборов 1996 года участвовали отлично «накачанный» командой Ельцина Лебедь и еще являвшиеся серьезными, влиятельными политиками Явлинский и Жириновский. На троих они набрали почти 21 млн. голосов, при этом Зюганов в первом же туре получил 24,2 млн., а во втором дошел до 30,1 млн. В 2000 году никто всерьез не воспринимал ни утратившего душевное равновесие Явлинского, ни потерявшего всякую популярность Жириновского (который больше агитировал за Путина, чем за себя), ни выезжавшего исключительно на административном ресурсе Кемеровской области и земляческих чувствах сибиряков Тулеева. Тем не менее, Зюганов получил менее 22 млн. голосов. Даже Зюганов и Тулеев вместе взятые набрали меньше голосов, чем Зюганов в первом туре выборов 1996 года. Потери же лидера КПРФ по сравнению со вторым туром прошлых выборов превысили 8 млн. голосов!
Тенденция утраты влияния КПРФ подтвердилась в ходе второго цикла региональных выборов, начавшегося в 1998 году. Пик этого цикла пришелся на конец 2000 года.
В первом цикле выборов (с 1993 по 1997 год) КПРФ практически на всех выборах глав исполнительной власти субъектов РФ выставляла своих кандидатов — и в двадцати пяти регионах они добились победы. Еще в восьми регионах победили кандидаты, либо поддержанные несколькими партиями и движениями, включая КПРФ, либо поддержанные коммунистами во втором туре (после того как собственный кандидат КПРФ проиграл в первом). В начавшемся в 1998 году втором цикле выборов позиции компартии явно ослабели, и она с тяжелыми боями, но неуклонно их сдает.
В декабре 1999 года коммунисты «взяли» Оренбургскую область, где ранее власть им не принадлежала. На сегодняшний день это последний случай победы члена КПРФ над действующим губернатором. В декабре 2000 года КПРФ «взяла» еще 2 новые области — Ивановскую и Камчатскую, однако здесь прежние губернаторы от участия в выборах отказались и коммунисты выиграли у их преемников, что гораздо проще.
В 1998 году КПРФ сумела «заменить» двух губернаторов, победивших ранее при ее поддержке, но затем утративших коммунистическое доверие. Это произошло в Липецкой и Смоленской областях. В конце 2000 года такая же «замена» произошла в Краснодарском крае, Калужской и Курской областях. При этом, впрочем, на Кубани и в Калужской области прежние губернаторы-коммунисты просто отказались от участия в выборах, а их преемники были поддержаны заодно и «Единством», то есть Кремлем. Особенно заметна неэквивалентность замены в Краснодарском крае. На смену яростному национал-социалисту Кондратенко пришел молодой бизнесмен Ткачев, успевший ранее побывать практически во всех партиях и движениях демократической ориентации и на выборах в Госдуму 1995 года выигравший при поддержке НДР в одномандатном округе у… Кондратенко. В КПРФ он записался потому, что она стала местной партией власти, а бизнес-то вести надо… Сразу после победы на выборах Ткачев одарил предшественника местом в Совете Федерации, после чего полностью сменил все краевое руководство, своим представителем в Законодательном собрании назначил лидера местного «Яблока», а в первом же интервью на вопрос, считает ли он себя коммунистом, ответил, что считает себя нормальным человеком. Интересная получилась «преемственность». Что касается Курской области, то здесь Кремль просто подарил коммунистам победу над их бывшим фаворитом, а ныне злейшим врагом Руцким.
В течение 2000 года «красные» губернаторы сумели выиграть свои вторые выборы и сохранить власть в Алтайском и Ставропольском краях, Брянской, Владимирской, Волгоградской, Кировской, Костромской, Курганской, Рязанской и Челябинской областях. Надо отметить, что многие из этих губернаторов за 4 года нахождения у власти хорошо «погуляли», побывав в «Отечестве» (например, кировский губернатор Сергеенков возглавлял региональный список ОВР на выборах в Госдуму 1999 года), «Всей России» и даже в «Единстве» (в феврале 2000 года в политсовет этого движения вошел курганский губернатор Богомолов). Руководство КПРФ было вынуждено сделать вид, что ничего этого не заметило.
На вторых выборах руководителей Удмуртии, Хакасии, Архангельской, Магаданской, Мурманской, Читинской, Ульяновской и Еврейской автономной областей, Санкт-Петербурга и Агинского Бурятского АО коммунисты вынуждены были поставить на фаворитов (везде, кроме Ульяновской области, это были действующие губернаторы) и, сделав хорошую мину при плохой игре, записать победы этих фаворитов себе в актив. Интересно, что против некоторых из этих губернаторов 4 года назад КПРФ активно боролась, а теперь они вдруг стали «ее» кандидатами, хотя никто из них в партию не вступал и никакой любви к коммунистам не демонстрировал. Просто на этот раз у КПРФ не нашлось кандидата, который мог бы рассчитывать хотя бы на призрачный успех.
Потери коммунистов в 1998–2000 годах гораздо серьезнее, чем приобретения. Из-за поражения своих губернаторов на выборах или разрыва с теми, кого раньше поддерживала, КПРФ потеряла Карелию, Марий-Эл, Воронежскую, Калининградскую, Кемеровскую, Ленинградскую, Новосибирскую, Пензенскую, Псковскую и Тамбовскую области. Как легко посчитать, баланс за 3 года сведен с убытком в 7 регионов (приобрели 3, потеряли 10).
Перечислять регионы, где кандидаты коммунистов проиграли выборы, будет слишком долго. При этом надо заметить, что если «красный пояс» понемногу сужается, то расширяется «белый пояс», группа регионов, где КПРФ не то чтобы проигрывает, а вообще не участвует в борьбе за власть. Таких субъектов РФ уже больше десятка.
Если раньше коммунисты контролировали многие законодательные собрания регионов или как минимум имели в них крупные фракции, то после выборов 2000 года по всей стране, в буквальном смысле от Сахалина до Калининграда, представительство КПРФ в региональных законодательных собраниях резко сократилось. Например, в Брянской Облдуме коммунисты под псевдонимом «Патриотическая Брянщина» раньше имели 42 места из 50, теперь — 12. В Гордуме Брянска их представительство сократилось с 22 до 3. В течение четырех лет левые полностью контролировали Думу Читинской области, в новый ее состав никто из них избран не был. В некоторых регионах выборы в законодательные органы проходят не только по одномандатным округам, но и по партийным спискам. Так, в Калининградской области на выборах в Госдуму 19 декабря 1999 года список КПРФ получил 19,75% голосов, а на выборах в Облдуму 5 ноября 2000 года — всего 13,27%. На выборах в Госдуму по Красноярскому округу № 48 список КПРФ получил 25,4% голосов, а на выборах в Гордуму Красноярска 10 декабря 2000 года — лишь 9,62%.
В настоящее время утратившая влияние КПРФ проходит испытание «на разрыв». Кремль предлагает ей роль «респектабельной» оппозиции. Именно этого больше всего хочет барствующее партийное руководство, однако это категорически неприемлемо для электората, который, собственно, и позволяет вождям иметь думские кресла, дачи и лимузины. Селезневское движение «Россия» имеет очень мало шансов на успех даже при большой денежной «накачке», при этом любой раскол в КПРФ автоматически вызовет дополнительный отток голосов и от КПРФ, и от «России». Возродить былую «непримиримость» левых могут попытаться олигархи, обиженные Путиным, однако уже очевидно, что лидеры КПРФ не способны на борьбу с «режимом». Они и не могут, и не хотят бороться. К тому же откровенное финансирование «защитников народа» Гусинским или Березовским вызвало бы большой скандал и полный раскол и развал партии. Поэтому осталось только понаблюдать, на каком из избирательных циклов КПРФ перейдет из пике в штопор. Скорее всего, это произойдет в 2007–2008 годах.
«Партия власти» является чисто российским изобретением. На Западе крупные партии создаются как выразители интересов больших групп населения и приходят к власти благодаря голосам этих групп. Наши партии власти создаются из людей, которые уже у власти находятся и хотят ее удержать. При этом политические взгляды членов такой партии существенного значения не имеют. Впрочем, так как все наши партии власти создавались главным образом для противостояния коммунистам, то им придается идеология, которую в целом можно считать правой.
В жизни отечественных партий власти существуют определенные закономерности. К каждым выборам в Думу их создается две (одна более правая, другая более левая). Эти партии проходят в Думу, за время присутствия в ней утрачивают свой властный статус, лихорадочно пытаются переделаться в идейные партии (либо влиться в новые партии власти), проигрывают вторые выборы и к третьим выборам исчезают вообще.
Первую пару партий власти в 1993 году составили «Выбор России» (единственная из всех «почти идейная») и ПРЕС. В силу чрезвычайно завышенных ожиданий вполне приличный результат (22,2% на двоих) был расценен как провал. Образовавшийся на месте «Выбора России» ДВР встал на защиту «свободолюбивого чеченского народа», занял девятое место на выборах 1995 года (потеряв за два года почти 6 миллионов голосов) и перед выборами 1999 года растворился в СПС, что было единственно возможным решением. Одной из причин успеха СПС, безусловно, стало отсутствие в его первой тройке представителей ДВР. Если бы эта партия рискнула пойти на выборы самостоятельно, то вряд ли набрала бы даже 1% голосов. Что касается ПРЕС, то после неудачной попытки влиться в НДР партия заняла на выборах 1995 года 26-е место с 0,36% голосов, после чего исчезла без следа.
Выборы 1995 года стали самыми неудачными для партий власти и единственными, на которых в Думу попала только одна из них — какой был смысл в «Блоке Ивана Рыбкина» так никто и не понял. НДР четыре года в союзе с ЛДПР геройски сдерживал натиск коммунистов, но после отставки Черномырдина утратил всякую привлекательность как для «элиты», так и для избирателей. Попытка юного Рыжкова предстать главным российским консерватором выглядела забавно, но популярности НДР не принесла. Итоги выборов (десятое место, 1,19% голосов) Виктор Степанович оценил адекватно и немедленно принял решение о самоликвидации движения. «Блок Рыбкина» превратился к 1999 году в Социалистическую партию России и занял почетное 25-е (предпоследнее) место с 0,09% голосов.
Партии власти 1999 года установили ряд рекордов. «Единство» побило рекорд по краткости своего предвыборного существования, при этом получило больше голосов, чем вместе взятые «Выбор России» в 1993 году и НДР в 1995 году. ОВР же стало первой даже в удивительной российской истории партией власти, оппозиционной к власти. Если в 1993 и 1995 годах партии власти шли «тандемом» и друг друга совершенно не задевали, то в 1999 году основным сюжетом кампании стала схватка «Единства» с ОВР. В беспощадной борьбе поровну поделились и основные федеральные телеканалы: два (ОРТ и РТР) — за «Единство», два (НТВ и ТВЦ) — за ОВР; при этом у РТР и НТВ были «побочные» герои — соответственно СПС и «Яблоко». В «честной» борьбе без правил победило «Единство», представлявшее собой, по меткому выражению М. Леонтьева, «мешок с голосами». Само по себе это движение могло бы набрать 5–10% голосов, но одна-единственная фраза Путина о поддержке им «Единства» обеспечила «медведям» феноменальный успех.
В ходе региональных выборов конца 2000 года «Единство» дебютировало как вроде бы самостоятельная сила. Чаще всего оно поддерживало уже действующих региональных лидеров, включая и некоторых коммунистов. В отдельных областях (Брянская, Костромская, Курганская, Рязанская) оно пыталось поставить на главного оппонента «красного» губернатора, однако во всех случаях проиграло. Победы абсолютно беспартийных адмирала Егорова в Калининградской области и генерала Кулакова в Воронежской кроме «Единства» с полным основанием могут записать себе в актив также СПС, «Яблоко», «Отечество», а главное — Кремль.
Теперь «Единство» будет пытаться изобразить из себя единственную правую партию в стране. Из этого заведомо ничего не получится именно в силу порочного принципа формирования организации. То, что происходит в думской фракции «Единство», вызывает чувство безнадежности и тревоги. Потенциальных членов партии с действительно правыми взглядами легко блокирует безыдейная (или, того хуже, левая) номенклатура, уже занявшая места в партийном руководстве. «Единство» может нарушить традицию и пройти в следующую Думу в том случае, если оно по-прежнему будет нужно Путину, а сам Путин при этом сохранит хотя бы половину нынешней популярности. Если не будет выполнено хотя бы одно из этих условий, «Единство» повторит судьбу НДР. После ухода Путина (не позже 2008 года) смысл существования партии в любом случае будет утрачен.
ОВР показала на выборах формально неплохой результат, однако, сравнивая с первоначальными ожиданими, его можно расценить как оглушительный провал. При этом нельзя не учитывать, что ровно половину своих голосов движение получило всего в четырех (из 88!) субъектах РФ — Москве, Московской области, Татарстане и Башкирии. Если бы не эти регионы, где основную роль сыграл административный ресурс, ОВР с трудом заняла бы четвертое место, не говоря уже о третьем. Говорить о каких-либо перспективах «Отечества» (которое уже лишилось «Всей России») просто бессмысленно, так как организация создавалась только и исключительно для взятия всей власти в стране, а не получила никакой. Недаром значительная часть региональных отделений «Отечества» уже перебежала в «Единство», и этот процесс продолжается. Мгновенная потеря властного статуса могла бы стать даже благоприятным фактором для движения, поскольку оно получало больше времени для перестройки в идейную (очевидно, в социал-демократическую) партию. Однако уже очевидно, что лидеры «Отечества» этого не поняли и начали бессмысленную борьбу с тем же «Единством» за близость к Путину.
На региональных выборах 2000 года «Отечество» лишь в 2 регионах выставило своих собственных кандидатов, которые заняли второе место в Псковской области и четвертое в Рязанской. В остальных субъектах оно, как правило, поддерживало фаворитов, хотя иногда ошибалось. В любом случае очевидно, что несостоявшаяся партия власти уже не имеет к реальному политическому процессу никакого отношения и просто ради престижа пытается имитировать какую-то деятельность.
Что касается лидеров ОВР, то Примаков исключительно для приличия будет досиживать еще три года в Думе, Лужков будет полностью поглощен спасением своей московской империи, а Борис Громов будет занят руководством Московской областью и не станет ссориться с Путиным. Боос по своим взглядам скорее правый, чем социал-демократ, к тому же он не имеет достаточного влияния в движении. Историю «Отечества» можно считать законченной. Вопрос лишь в том, рискнет ли оно принять участие в следующих выборах и наберет ли на них хотя бы 1% голосов? Надо сказать, что, по опросам общественного мнения конца 2000 — начала 2001 года, остальные 5 партий и движений, имеющих фракции в Думе, пока сохраняют или даже немного наращивают свою популярность, в то время как ОВР уже «рухнуло» до 1-2%.
Союз правых сил демонстрирует уникальный случай политического самоубийства, абсолютно ничем не вынужденный. Это особенно поразительно после весьма успешного выступления СПС на выборах.
Главным успехом СПС стало не само по себе прохождение в Думу, не четвертое место (если бы не откровенно бездарная кампания в Москве, могли бы занять и третье), а победа над своим главным идейным противником — «Яблоком». СПС четко сработал на свой электорат — молодых, перспективных избирателей, ориентированных на успех и приспособившихся к современной российской действительности. Лидеры СПС сумели объяснить, что выбор между ними и Явлинским — это выбор между людьми дела и вечным критиком, не способным к какой-либо конструктивной деятельности. После победы правые сами перечеркнули свой успех и занялись «благородным», абсолютно безнадежным и бессмысленным делом спасения «Яблока». «Тайная любовь» правых избирателей и главный политический и человеческий антипод Явлинского Анатолий Чубайс заявил, что 90% разногласий между ними были, оказывается, личностными, а не идейными. Заявление было подтверждено действиями СПС, который после ухода Кириенко на госслужбу заменил «Яблоко» в роли «демократической оппозиции» президенту (что особенно абсурдно, если учесть, что СПС является единственной политической силой, представители которой занимают заметные должности в нынешнем правительстве). Защита «свободы слова» (то есть политического бизнеса Гусинского—Малашенко—Бобкова) показала, что лидеры СПС, к сожалению, имеют весьма отдаленное отношение к правой идеологии и адекватная позиция, занятая ими в 1999 году по чеченскому вопросу, была исключением, а не тенденцией.
Результат «Яблока» на парламентских выборах, полностью подтвержденный результатом Явлинского на президентских выборах, однозначно свидетельствует об отсутствии каких-либо перспектив этого движения и его лидера. В одиночку в Думу оно больше не попадет ни при каких обстоятельствах, тем более что политическое банкротство автоматически перерастает в финансовое. Правда, полгода назад казалось, что «Яблоко» утонет в одиночку, а теперь выясняется, что оно утянет за собой и СПС по добровольному желанию последнего. Тот самый молодой, перспективный избиратель вновь лишается политической силы, которая выражала бы его интересы, так как «Яблоко», к которому неожиданно присоединился СПС, представляет совсем другой электорат — маргинальную левую советскую интеллигенцию, не способную жить в условиях рынка. Лишь Кириенко не бросился в объятия Явлинского, поэтому сохранил политическую перспективу, однако через два года он уже не сможет отодвинуть нынешних лидеров СПС и вновь возглавить организацию.
Интересно, что начиная с декабря 2000 года в нескольких влиятельных московских газетах начали регулярно появляться заметки разных авторов, но одинакового содержания. В них рассказывалось о потрясающих успехах на региональных выборах «Яблока» на фоне сокрушительных поражений «Единства» и СПС, об огромной заинтересованности президента и правительства в «яблочных» идеях по поводу экономического, политического и даже военного строительства в стране и об удивительной чистоте помыслов «яблочников» на фоне грязных интриг в тех же «Единстве» и СПС. Из этого авторы заметок делали вывод, что скоро члены СПС начнут в массовом порядке переходить в «Яблоко», а Кремль будет вынужден признать его партией власти. Содержание заметок, на самом деле, является 100-процентной ложью. Нельзя даже сказать, что «Яблоко» проигрывает региональные выборы. Его просто нигде нет (за исключением, почему-то, небольшого городка Кропоткин в Краснодарском крае, где «Яблоку» принадлежит вся законодательная и исполнительная власть). СПС, по крайней мере, достаточно неплохо выступил на выборах в законодательные органы власти субъектов, создав фракции во многих из них (ДВР раньше, а «Яблоку» и раньше, и теперь такое и не снилось) и даже взяв под полный контроль Думу Калининградской области. Что касается внутренних интриг, то дискуссия с участием всех основных лидеров «Яблока» (Явлинского, Игрунова, Лукина, Иваненко, Мизулиной) о будущем этого движения уже стала достоянием широкой общественности, так как скрывать разборки больше невозможно. Упомянутая серия статей, таким образом, направлена на то, чтобы хоть немного приподнять упавшие до нуля акции «Яблока». Судя по всему, под влиянием многочисленных провалов и под воздействием «гравитационного поля» СПС движение «пошло вразнос», и если бы лидеры правых не проявляли абсурдного благородства, спасая своих «заклятых друзей», через пару лет от «Яблока» осталась бы маленькая секта любителей Григория Алексеевича, претендующая максимум на 1-2% голосов.
Проект под названием «ЛДПР» оказался чрезвычайно удачным для российской исполнительной власти. В течение семи лет Владимир Вольфович в целости и сохранности сдавал несколько миллионов однозначно оппозиционных голосов Кремлю. Исключительно благодаря ЛДПР удалось сдержать коммунистов в предыдущей Думе. Теперь проект можно считать закрытым. Количество голосов, поданных за ЛДПР и ее лидера, падает постоянно и неуклонно, без всяких изменений тенденции. С 1993 по 2000 год оно уменьшилось с 12,3 до 2 миллионов. Как и у Явлинского, за политическим банкротством следует финансовое. Российские демократы должны помянуть Жириновского «добрым, тихим словом», так как его помощь была неоценима.
Региональные выборы 2000 года показали, насколько вообще условным понятием является за пределами Москвы партийная система. Все перечисленные федеральные партии и движения (кроме пока еще КПРФ) крайне редко способны выставить действительно своих кандидатов и, как правило, просто декларируют поддержку одного из местных фаворитов, которые в этой поддержке обычно не сильно нуждаются. Поэтому на любых губернаторских выборах становятся победителями (точнее, объявляют себя таковыми), как правило, сразу несколько партий, а конфигурации складываются самые причудливые. Например, на выборах в октябре 2000 — январе 2001 года имели место такие варианты (список не исчерпывающий): «Единство» и «Отечество» против КПРФ, СПС и «Яблока» (Сахалин); КПРФ и «Отечество» против «Единства» (Костромская и Курганская области); «Единство» и «Отечество» против СПС и «Яблока», КПРФ «отдыхает» (Пермская область); все против СПС (Владимирская область); все против КПРФ (Воронежская область); каждый за себя (Рязанская область, Ставропольский край). Наиболее оригинальная ситуация сложилась в сложносоставной Тюменской области, где областные отделения «Единства», СПС и «Яблока» поддержали действующего губернатора Рокецкого, а отделения тех же организаций из Ямало-Ненецкого и Ханты-Мансийского АО — его главного соперника Собянина.
Таким образом, перед следующими парламентскими выборами российская политическая система должна быть подвергнута полной перестройке. КПРФ, конечно, в Думу снова попадет, некоторые шансы есть у «Единства» и, менее вероятно, у СПС, однако перспектив никто из них не имеет. Еще меньше перспектив у проектируемой сейчас «народной партии» на базе группы «Народный депутат», которая, видимо, должна стать более удачным «изданием» «Блока Рыбкина». Созданная кабинетными стратегами партия власти еще может просуществовать хотя бы один избирательный цикл. Созданная в кабинете «народная партия» — полный абсурд. Народные партии создаются народом.
Чрезвычайно желательно было бы по примеру подавляющего большинства западных стран иметь две основные партии — правую (консервативную) и левую (социал-демократическую). Однако ни одна из действующих ныне политических сил даже отдаленно не напоминает ни консерваторов, ни социал-демократов. И ту, и другую партии надо создавать с нуля, не обращая внимания ни на «Единство» и СПС, ни, тем более, на КПРФ, «Россию» и «Отечество». Общество требует нормальных партий, как потребовало рыночной экономики, свободных выборов и независимых СМИ.
Впрочем, о создании социал-демократической партии пусть болит голова у бесчисленных «страдальцев за народ». Левая политика и левая экономика изжили себя в нашей стране как минимум на несколько десятилетий. Отнимать и делить больше нечего, даже если это делается не в зверской коммунистической, а в мягкой демократической форме. Чем больше государство будет пытаться защищать сирых и убогих, тем больше их будет в стране. Сейчас главная задача государства — дать возможность зарабатывать тем, кто хочет и может это делать. Тогда они сами спасут большую часть сирых и убогих, сняв с государства эту нагрузку.
Именно люди, желающие работать и зарабатывать, готовые нести ответственность за себя, своих близких, свою страну, а не выпрашивающие подачек у государства, могут считаться русскими правыми. Однако это не все.
Русский правый должен ощущать себя гражданином России, а не СССР и не США (или мира).
Русский правый должен понимать, что тезис «в советское время было много хорошего» — наглая ложь. Коммунистический режим был преступен целиком и полностью, и страна в целом прожила 73 года зря. При этом десятки миллионов жителей СССР не стали соучастниками преступлений большевиков и остались людьми в условиях одного из самых бесчеловечных режимов в истории. Эти люди не просто прожили не зря — они совершили подвиг, которого никто не заметил (особенно они сами). Они свергли поистине антинародный режим КПСС. И не надо ставить русским в пример немцев, которые «покаялись» за преступления Гитлера. Попробовали бы они не покаяться под дулами танковых пушек трех крупнейших армий мира! Русские свергли своих большевиков сами, поэтому им не надо каяться и оплакивать напрасно прожитую жизнь.
Русский правый должен понимать, что эпоха Ельцина — это начало возрождения России. Первый президент дал нам всем возможность стать свободными людьми — впервые в русской истории. Осталось только реализовать эту возможность. Это трудно, однако Ельцину было гораздо труднее.
Русский правый должен понимать, что основные ценности демократического общества — свобода слова, свободные выборы, либеральная экономика — нужны нам самим, а не Западу. Не надо униженно выпрашивать похвалу и помощь, так же, как не надо возобновлять конфронтацию. Мы нужны только и исключительно самим себе. И мы должны научиться уважать самих себя, чтобы нас начали уважать другие.
И, наконец, русские правые обязаны объединиться и начать всерьез отстаивать свои интересы. Нынешняя власть слышит голос кого угодно — большевиков, люмпенов, новых феодалов, «правозащитников», советской интеллигенции, патриотов США с паспортами России. Не слышит она только граждан России, научившихся жить самостоятельно. Таких людей десятки миллионов. Именно благодаря им страна пережила эти десять труднейших лет и начала подниматься. Теперь им пора заявить о себе всерьез. Российская власть не слышит их не потому, что не хочет, а потому, что они молчат.
Создание настоящей правой партии становится делом жизненно важным. Русские правые слишком долго либо намеренно игнорировали политику, либо надеялись, что их интересы защитит кто-то другой. Это было ошибкой. Еще не поздно ее исправить.
Партию необходимо создавать снизу, а не сверху, не под контролем президентской администрации, ни в коем случае не под очередного харизматического вождя. Она должна создаваться не для защиты каких-либо классовых интересов (партия буржуазии — это все равно марксистский подход). Эта партия должна защищать интересы людей с определенным типом сознания — свободных и ответственных людей. Такие люди есть в каждой профессиональной и возрастной группе, в каждом регионе, городе, деревне. Они есть почти во всех политических и общественных организациях (даже в КПРФ такие наверняка встречаются, хотя и немного и попали они туда случайно). Они есть среди тех, кто питает к политике глубокое отвращение. Они есть во всех органах и ветвях власти и среди тех, кто власть терпеть не может.
Можно, конечно, ничего не создавать, не напрягаться, а по старой русской традиции ждать доброго царя, вождя или героя. Только потом ни на что не надо жаловаться.