Стихи
Опубликовано в журнале Знамя, номер 12, 2001
моим друзьям — Костяну с Михой * * * Снег не снег — такое крошево, Сыпется, а не летит. Аппетитно под подошвами Под моими он хрустит. Я пока спускаюсь с горочки, Предвкушаю на ходу: Так же будет после водочки Огурец хрустеть во рту! * * * В одиннадцать припрусь, скажу тебе Какие-то нелепые слова… Я знаю, как ты плакалась судьбе И думала, что ты — уже вдова. А я всю ночь с друзьями водку пил, Не в силах ход событий изменить; Я негодяй! Я сволочь! Я дебил! Я буду обязательно звонить! * * * Нет никого, хоть волком вой! Лишь я один в фонарном свете Иду в полтретьего домой К своей жене любимой Свете. Она меня, конечно, ждёт, Гадает, бедная, конечно: Придёт? А может, не придёт? — Пока по лужам этим вешним Я, по студёным лужам тем, Рискуя запросто промокнуть, Тащусь в Чертаново — затем, Чтобы её с порога чмокнуть, Смирновской водкою смердя, Стыда и совести не зная… Чтобы спросить, едва войдя: — Ты, что ли, сердишься, родная? * * * Ну, вот, писец! Сейчас в карман залезу: Червонец — это все мои прайсы; Куплю-ка я пакетик майонеза И граммов двести развесной хамсы. Есть дома хлеб — позавчерашний, чёрный, Есть лук проросший — тоже кое-что; Сейчас приду — зачуханный, никчёмный, — Сниму ботинки и сниму пальто. Пройду на кухню, радио налажу, Пусть погундит — (то Алка, то Алсу); И майонез на чёрствый хлеб намажу, Лучку почищу, выложу хамсу, И посижу, и попирую вволю Посереди хозяйства своего: День кончился, я жив — чего же боле? А боле и не надо ничего. * * * Ничего мне с утра неохота: Ни омлета, ни душа, ни сна; Не успел оглянуться — суббота! Как-то вдруг наступила она. И от этого некуда деться — Помаленьку скрипит колесо; Так когда-то закончилось детство: Не успел оглянуться — и всё. * * * Пробегает таракан По столу бочком. Махану-ка я стакан Да запью пивком, Съем пельменину одну (Падла, горяча!) А потом как долбану По нему сплеча! Он, конечно, даст дубa’. Ладно, ничего. Значит, я его судьба. Я — судьба его. * * * Конечно, всякое случается, И верить хочется в хорошее, Но всё хорошее кончается, И наступает нехорошее. И мысли лезут нехорошие. И тихой сапой жизнь кончается. А я здесь, вроде, гость непрошеный. Я здесь ненужен, получается. * * * Дочке Моя взъерошенная птичка, — Она давно уже спала, Смешные разметав косички, Сложив усталые крыла. Весь день, наверное, порхала, И вот, уставши, улеглась; Меня, в ком совесть отдыхала, Она так и не дождалась. На цыпочках пройду в покои, Колена подле преклоню И поцелуем (в веки кои!) Свою бедняжку осеню. И в состояньи этом зыбком Вдруг различу сквозь лунный свет Её счастливую улыбку, Ниспосланную мне в ответ. * * * Сейчас очухаюсь немножко, Морковки с луком прикуплю, Ещё куплю курячью ножку, И в рис всё это порублю. Сварганю что-то типа плова, И выйдет плова — до хрена; Налью себе. Ну, будь здорова, Моя сварливая жена! Что давеча, как сыч, молчала, Когда я пьян пришёл домой — Лишь не по-доброму качала Своею рыжей головой. * * * На улице погода — непогода. Никто ко мне не вырвется сюда. Вторые сутки льётся с небосвода Холодная небесная вода. Не только тело, но душа простыла — Простыла так, что снова я проспал; Любовь остыла. И еда остыла. Не хочется. Весь аппетит пропал. * * * В такие ночи тёплые Не спится ни хрена; Москва набита тёлками, А у меня — жена! А у меня бессонница, И всё внутри бурлит; И хочется, и колется, И совесть не велит! * * * На вокзал поеду. Да. Посмотрю на поезда… Всё-таки событие — Поезда прибытие! Косте Гадаеву Я с тобою не поеду В Сергиев Посад; Я по молодому снегу Потянусь назад. Побреду себе по снегу, Поскольжу по льду; Утренней окутан негой, К станции дойду. Сяду в поезд, выну томик, Даренный тобой; С грустью я покинул домик Хлебосольный твой, Где спокойно всё и просто, Над трубою — дым. Тыгыдым — стучат колёса — Ты’к-тык, тыгыдым. * * * Когда-нибудь, — пройдут года И время перестанет течь, Как в кране ржавая вода, — Я сброшу груз тяжёлый с плеч Грехов, что накопились за Две тыщи зим, две тыщи лет; Закрою наконец глаза И превращусь в печальный свет, В росу, что ляжет на траву Однажды у истока дня… Друзья мои! Ау, ау! — Не ждите к ужину меня. * * * Мы едем, едем, ночь настала… Намаявшись в теченье дня, Ты в электричке задремала, Избрав подушкою меня. Вот так вдвоём и ехать нам бы! Пускай болит моё плечо — Не шелохнусь, не выйду в тамбур Курнуть там или что ещё, А буду, скрючившись неловко, Сидеть недвижно в тишине, Пока усталая головка Твоя покоится на мне. Юноше С вина, с устатку, с голодухи Деви’цу может развезти. Ты не кори её, прости И, взявши бережно на руки, Сумей в покои отнести. Но, отнеся её в покои, Оставь несчастную в покое! * * * Чёрная зимняя слякоть. Матерный гомон ворон. Хочется выпить и плакать, Будто пришёл с похорон. Будто погост за спиною И пустота впереди… Можно, немножко поною Я у тебя на груди? Ты пожалей меня как бы — Я эту жалость приму; Только о том, что я слабый, Не говори никому. * * * Уж такой я как есть — Руки, ноги, глаза, то да сё; Есть и совесть и честь, И работа, но это не всё: У меня есть друзья — Я надеюсь, они навсегда, Есть квартирка моя И пожизненная борода, Есть больная спина – Я её безуспешно лечу, Дочка есть и жена (Слава богу, тьфу-тьфу, постучу!) Есть, наверно, грехи, И, наверно, весомы они, Есть в тетрадке стихи, Взлёты есть и паденья мои. Нет претензий к судьбе — Жизнь бежит, бубенцами звеня… Ма, спасибо тебе, Па, спасибо тебе за меня! 28.04.00 * * * Её мы ждали, ждали, ждали, И — наконец-то! — вот она: Наполнив перезвоном дали, Спустилась с облака Весна! Сошла божественно и просто, Сугробы превратив в ручьи; Я сбрасываю, как коросту, Одежды зимние свои! И вдаль иду по самой кромке, И вижу радостных людей — Как будто гадкие утёнки Все превратились в лебедей! * * * Деревья ещё зелёные, Да все уже невесёлые — Стоят в ожиданьи зимы; Унынием веет с севера, Торопятся люди серые — Весёлые только мы. Не плачется, не скучается, А тёплые дни кончаются — Да, скоро мороз и тьма! На кухне тепло и радостно, Есть водка, закуски разные — Что лето нам, что зима… * * * Воскресенье, понедельник, Вторник да ещё среда… От приличной суммы денег Не осталось и следа! Впрочем, славно посидели — Ни сказать, ни описать! А теперь мне две недели Надо что-нибудь сосать. И пока не знаю толком, У кого занять деньжат; Под столом бутыли только Пустотелые лежат. * * * Ты белены объелась, что ли? Давай-ка лучше помолчи. Дверь притвори, задёрни шторы, Возьми в серванте две свечи, Зажги, а я — налью «Мартини», Поставлю фоном «Пастораль», И под неё ты мне, скотине, Начнёшь читать свою мораль. * * * Дождёшься ты — сбегу я! Сбегу я от тебя! Найду себе другую — Получше уж тебя, Которая мне станет Прилежною женой, С которой не устану Под крышей жить одной! С тобой же — не могу я! Хочу, но не могу! Дождёшься ты, сбегу я, Дождёшься ты — сбегу! * * * Повою, повою, повою, А после — вздохну тяжело, Пойду и посуду помою, Хоть это всегда западло’. Но всё же — помою посуду; Быть может, в процессе мытья Забуду, забуду, забуду, Как раньше любил тебя я. * * * Когда все люди мирно спят И улицы давно тихи, Одни поэты только бдят (Им только бы писать стихи), Да на посту ещё менты Всеобщий стерегут покой; Не спят весенние коты, А также мы не спим с тобой, Хоть время к трём идёт часам — Лежим, молчим, и глажу я Тебя по рыжим волосам, А ты — по бороде меня. * * * Происходит непонятно что: Мне почти не спится по ночам. Водочки, что ль, выпить граммов сто? Или заварить покрепче чай? А и вправду — чаю заварить. А и вправду — водки махануть. А потом — парить, парить, парить, А потом — тонуть, тонуть, тонуть… * * * Как хорошо сидеть в сортире После полуночи, когда Всё успокоится в квартире, Когда в бачке журчит вода, Когда на ум приходят мысли — Поодиночке, не спеша, Когда в заоблачные выси Летит усталая душа, Когда, пронизанные светом, Стихи откуда-то звучат… Сидишь, бывало, до рассвета, Покуда в дверь не застучат. На смерть Х. Умер хомяк. Умер во сне. Не объяснил, почему. Вечером был бодрый вполне, Утром гляжу — не пойму: Умер хомяк. Что за дела? (Ладно уж, скорбь, помолчи!) А за окном Пасха была — Люди несли куличи. Яйца несли. Пасха была! Муха долбилась в стекло. Как хорошо — дочка спала — Можно сказать, повезло. Я ей скажу: «Он убежал. Дырку прогрыз — и пока!» Мне самому, знаешь, как жаль Маленького хомяка.