Ольга Воронина
Опубликовано в журнале Знамя, номер 2, 1999
Ольга Воронина
Свобода слова
и стереотипный образ женщины в СМИВ современном обществе СМИ стали частью системы социализации подрастающего поколения и взрослых; они играют важнейшую роль в формировании общественного мнения, оценок людей и событий и задают массам некие стандарты жизни и сознания. По-разному относясь к тем или иным конкретным средствам информации или к представляемым там конкретным материалам, современные люди тем не менее уже не мыслят своей жизни без газет, журналов, радио или телевидения, которые оперативно рассказывают нам о важнейших событиях в мире, стране, нашем городе.
Именно поэтому и возникает проблема социальной ответственности СМИ, особенно в том, что касается соблюдения прав человека. К сожалению, отечественные СМИ нередко игнорируют этот аспект своей деятельности, вольно или невольно злоупотребляя принципом свободы слова, особенно в отношении прав женщин.
Прежде чем мы перейдем к анализу проблемы, вынесенной в заглавие статьи, необходимо дать определения некоторым понятиям, которые я буду использовать. Начнем с малоизвестного в России понятия “гендер”.
Традиционно понятие пола использовалось для обозначения морфологических и физиологических различий, на основе которых человеческие существа определяются как мужские или женские. Но помимо биологических отличий между людьми существует разделение социальных ролей, форм деятельности, различия в поведении и психологических характеристиках. При этом нетрудно заметить, что то, что в одном обществе считается “мужским”, в другом может определяться как “женское”. Еще в 30-е годы известная американская антрополог Маргарет Мид показала, как по-разному в изученных ею обществах определялись роли матери и отца, позиции мужчин и женщин в общественной иерархии. Исторические исследования, проведенные в 70—80-е годы нашего века с использованием этих идей, показали, что представления о типично мужском и типично женском меняются даже в истории одного и того же общества.
Так возникла необходимость различать биологический пол как совокупность анатомо-биологических особенностей и социальный пол (по-английски — gender) как социокультурный конструкт, который общество “надстраивает” над физиологической реальностью. Понятие гендера обозначает в сущности и процесс продуцирования обществом различий в мужских и женских ролях, поведении, ментальных и эмоциональных характеристиках, и сам результат — социальный конструкт гендера. Конструирование гендерных различий протекает через определенную систему социализации (которая воспитывает разные навыки и психологические качества у девочек и мальчиков), разделение труда между женщинами и мужчинами и принятые в обществе культурные нормы, роли и стереотипы. При этом гендерные роли и нормы не имеют универсального содержания и значительно различаются в разных обществах. В этом смысле быть мужчиной или женщиной вовсе не означает обладать определенными природными качествами; это означает выполнять предписанную тебе гендерную роль и соответствовать определенным стандартам (например, носить юбочку, если ты шотландец, и брюки, если ты узбечка).
Но хотя в различных обществах мужские и женские роли могут быть разными, во всех действует одно правило: то, что считается мужским, маркируется обществом как приоритетное и доминирующее; все, что считается женским, признается вторичным и подчиненным. Так была обнаружена одна из особенностей гендерных ролей и отношений — они конституируют (утверждают) доминирование в обществе маскулинного и подавление феминного. Гендер, таким образом, оказывается одним из базовых принципов социальной стратификации. Другими такими принципами выступают этничность (национальность), возраст, социальная принадлежность. Сочетание этих стратификационных принципов усиливает действие каждого из них (сегодня, например, факторами, ограничивающими возможность приема на работу, являются такие биологические характеристики, как женский пол, “неюный” возраст, “неевропейская” внешность).
Создание открытого демократичного общества невозможно без преодоления сексизма — то есть дискриминации на основании пола. “Сексизм — это позиция или действие, которые принижают, исключают, недооценивают и стереотипизируют людей по признаку пола. Сексизм — это ориентация, которая ставит в неблагоприятные условия один пол по отношению к другому.” (Из книги Андре Мишель “Долой стереотипы!”).
Гендерные стереотипы — это один из видов социальных стереотипов, основанный на принятых в обществе представлениях о маскулинном и феминном и их иерархии. Часто гендерные стереотипы отличаются сексизмом в отношении женщин.
Стереотипы в отношении пола встречают ребенка уже при рождении. Форма и даже цвет одежды, игрушки и игры, которые мы предлагаем детям, различаются в зависимости от пола и формируют разные черты характера девочек и мальчиков. Так, пышные платья (сопровождаемые мамиными переживаниями “не бегай, а то порвешь и испачкаешь!”) и куклы воспитывают в девочках усидчивость, брюки и автоматы — активность и агрессивность у мальчиков. Все это сопровождается педагогическими комментариями: “Не плачь, ты же мальчик!” — табуирует проявления эмоциональности у мужчин, “Будь послушной и тихой — ты же девочка!” — формирует подчиненность. Известно много исследований, показывающих воздействие сексистских стереотипов на оценки людей. Так, например, женщинам и мужчинам давали запеленутых грудных детей в возрасте одной недели и просили описать их. Одной группе дали мальчиков, но сказали, что это девочки. Другой группе, соответственно, наоборот, — дали девочек, но сказали, что это мальчики. В контрольной группе не скрывали пола ребенка. Во всех трех группах недельных грудничков, которых считали мальчиками, описывали как сильных, активных, крепких; тех, кого считали девочками — как нежных, красивых, слабых.
Стереотипы женственности и мужественности не просто формируют людей — они часто предписывают людям в зависимости от их пола определенные психологические качества, нормы поведения, род занятий, профессии и многое другое. В традиционном обществе не личность, а биологический пол оказывает решающее влияние на жизнь человека — Зигмунд Фрейд выразил это в известной сентенции “Анатомия — это судьба”. Жесткие ограничения, накладываемые на женщин этими стереотипами, часто приводят к стрессам и неудачам. Так, например, в блистательном исследовании Марты Горнер найдено объяснение того, почему девочки, практически во всех странах лидирующие по школьным отметкам и тестам (установленным фактом является то, что девочки физически и психически развиваются и взрослеют быстрее, чем мальчики), в старших классах начинают хуже учиться. Последствия сексистских стереотипов, внушаемых им в семье, школе, СМИ, приводят к формированию у 15-летних девочек своеобразного комплекса, который Марта Горнер назвала “боязнь успеха”. Поскольку успехи женщин в образовании и интеллектуальной сфере часто определяются как свидетельство отсутствия женственности, девочки подсознательно опасаются добиться успеха и утратить таким образом “женственность”. (“Забудьте, что Полгар женщина!” — заявил гроссмейстер Ю. Авербах после успехов 20-летней венгерки на “мужском” шахматном турнире.)
Однако не следует думать, что от гендерных стереотипов страдают только женщины. Табу на эмоциональность, стереотип всегда преуспевающего победителя, сексуального гиганта и так далее вызывают у многих мужчин, не желающих или не умеющих следовать этим стереотипам, стрессы, чувство неудачника, болезни, наконец, — о чем также много написано в западной научной литературе.
Образ женщины в российских СМИ
Доступ женщин для выражения своих мнений и интересов в СМИ чрезвычайно затруднен. Как правило, выразителями интересов женщин оказываются мужчины — их очень любят спрашивать, в чем счастье женщин, и они уверенно отвечают: “В мужчинах”. Женщины, сумевшие что-либо сказать в СМИ, представляют собой обычно две крайности: с одной стороны, это те, кто педалирует свою природную женскую специфику (неважно, матери или гетеры); с другой — те, которые боятся всего женского и отрицают свою гендерную принадлежность.
Но помимо них есть и другие — женщины, говорящие о том, что “миф женственности” служит средством маскировки сексизма и что единственный путь быть настоящей женщиной (как и настоящим мужчиной) — это свободно выбирать свой путь и не быть объектом манипуляций. Эти женщины практически лишены права представлять свое мнение в СМИ — здесь мы сталкиваемся с гендерной цензурой.
Реально существующую ситуацию с представленностью женщин в СМИ можно квалифицировать как нарушение свободы слова для женщин по крайней мере по двум основаниями: недостоверная информация в СМИ о женщинах (стереотипное изображение) и отсутствие доступа женщин как гендерной группы к СМИ. В этой ситуации необходимо приведение российского законодательства в соответствие с международными стандартами в области прав человека, то есть введение соответствующих дополнений в ряд законов, в том числе в Закон о СМИ, создание эффективных механизмов контроля за соблюдением законодательства, а также просвещение и профессиональная подготовка.
В целом в обычных СМИ сейчас тема женщины малопопулярна. В конце 80-х годов о женщинах писали гораздо больше, и все в критическо-разобрачительном ключе, свойственном той эпохе. Однако, как ни странно, критический пафос был направлен не против общества, дискриминирующего женщин, а против самих женщин, которых обвиняли в забвении своего “природного предназначения” и прочих грехах. Именно в то время я провела анализ центральной и доступной мне местной прессы и обнаружила, что женщины в публикациях были представлены через стереотипы “женского предназначения” (семья, дети, кухня), человеческой второсортности, аморальности, “грязи” и сексуальности.
В 90-е годы стереотипизация женщин в СМИ усилилась: женщина предстает либо как деталь интерьера кухни и детской, либо как сексуальный объект. Особенно это очевидно в так называемых женских журналах типа “Женский клуб”, “Лиза” и других, которые составляют 31% среди всего объема массовых журналов. В сущности все эти журналы посвящены тому, как научить женщину быть красивой, ухоженной и сексуальной куклой, цель жизни которой — быть забавой мужчины и уметь доставить ему удовольствие. “Женскими проблемами” в этих журналах считаются умение накладывать макияж и сделать свое тело красивым, хорошо заниматься сексом и хорошо готовить, снимать психологическое напряжение мужчины, правильно стирать его рубашки, и так далее. В качестве культурного дополнения предлагаются астрология, рукоделие, рассказы о жизни артистов. Социальные или моральные проблемы, рассказы о реальной жизни реальных женщин начисто отсутствуют. В этих журналах зачастую не находится места даже для педагогических советов — то есть не только профессия, но и роль матери (которая может отвлечь внимание женщины от обслуживания мужчины) оказывается вторичной. В этом смысле можно сказать, что большинство “женских” журналов — это вообще один сплошной стереотип. Зарубежные “Vogue”, “Elle”, “Cosmopolitan” в принципе весьма схожи с нашими журналами, хотя там иногда и появляются публикации на социальные темы. Особое беспокойство своей попсовостью и “раскрепощенностью” вызывают журналы для девочек-подростков типа “Cool” или “Cool girl”, где их учат быть сексуально раскованными кривляками.
В докладе Генерального секретаря ООН отмечается, что “бывшие страны Центральной и Восточной Европы дают пример того, как стереотипное представление о женщине может использоваться в качестве средства политической идеологии. В этих странах создатели женских образов бросились из одной крайности в другую: насаждаемый прежде образ политически грамотной и сознательной производственницы в процессе демократизации сменился образами женщины-модели и женщины-матери. Одновременно резко увеличилось распространение порнографии. Издание порнографической литературы достигло своего апогея в 1991—1993 годах, что по времени совпало с достижением полной свободы печати. Таким образом, женские образы стали выгодным товаром в условиях новой, рыночной экономики”.
В “неженских” СМИ публикаций, посвященных женщинам и “женской теме”, стало меньше. Однако стало гораздо больше отличающихся резким сексизмом цитат, “юмора”, броских заголовков. Например, “Женщина должна быть самкой” (научно-популярная газета “СпидИнфо”, декабрь 1997 г.; тираж номера — 3.675.000); “Проститутки … любят секс, именно поэтому их можно назвать женщинами высшего разряда” (“Московская правда”, 26 марта 1994 г.) И это отнюдь не “желтая пресса”, которая будет рассмотрена ниже, в разделе о порнографии.
Необходимо отметить, что особенностью российских СМИ в отношении женщин является “нормальность”, допустимость демонстрации на страницах ненависти, презрения, резкой агрессии к женщинам как таковым. Нередко в таких случаях цитируют знаменитых людей, выбирая тех, чьи высказывания покруче. Газета “Взгляд”, выпускавшаяся одно время корпорацией “ВИД”, со смаком на лучшем месте первой страницы мартовского номера (для вас, женщины) цитировала известных своей мизогинией еще с прошлого века Ницше или Стриндберга: “Я заклинаю законодателей как следует обдумать все возможные последствия, прежде чем подписать закон о гражданских правах для этих полуобезьян, для этих низших животных, для этих больных детей, страдающих от недомогания, впадающих чуть ли не в безумие тринадцать раз в году во время месячных, для этих буйных припадочных в период их беременностей и полностью безответственных существ во все остальные дни их жизни, для всех этих не осознающих себя негодниц, инстинктивных преступниц, злобных тварей, не ведающих, что творят!” (А. Стриндберг). “Женщина…О, что это за опасное, скользкое подземное маленькое хищное животное! И столь сладкое при этом!… Женщина несравненно злее мужчины и умнее его, доброта в женщине есть уже форма вырождения…” (Ф. Ницше) (“Взгляд”, № 8, март 1992 г.). А чтобы газету не обвинили в предвзятости, эти цитаты “уравновешены” другими: “Уважать женщин — это долг, которому всякий честный человек должен повиноваться с рождения” (Лопе де Вега). “Мало столь совершенных женщин, мужья которых хотя бы раз в жизни … не позавидовали холостякам” (Ж. Лабрюйер).
Гендерные стереотипы и сексизм в языке
Проблема определения сексистских стереотипов не так проста, как может показаться, поскольку часто они носят весьма завуалированный характер. Ну конечно, если вы интеллигентный человек и встречаете высказывание типа “все женщины — б…”, но вы точно знаете, что ваша мать, жена, дочь, сестра, школьная учительница ну и еще, может быть, несколько знакомых женщин — не б…, то вы, наверное, все же поймете, что данное высказывание — отнюдь не метафора, а, скорее, типичный сексистский стереотип. Я ведь не преувеличиваю — например, один наш очень романтический драматург, автор многочисленных слезливых пьес для юношества о высокой любви, как-то сказал в интервью, опубликованном в “МК”: “Половина женщин — проститутки, а вторая половина хочет ими быть, но у них не получается”.
В другом случае сексизм может быть и не столь явным. Опять несколько цитат: “Слова “духовность”, “бездуховность” и “встречи с прекрасным” придумали дуры. Именно что не дураки. … Мир для них (дур. — О. В.) прост, как два пальца, которые они облизывают, прежде чем перевернуть страницу. Предводительница телевизионных дур … Глоба. Масонка недорезанная.” И так далее в том же духе. (Д. Горелов. Через тернии — к астрам. “Сегодня”, 1995, 7 октября). В целом автор-интеллектуал воюет с глупостью, мещанством и безвкусицей в так называемых культурных передачах или публикациях — и в этом я с ним абсолютно согласна. Однако не понимаю, почему эти качества он приписывает только женщинам? Разве на том же ТВ не было Д. Диброва или Н. Фоменко или того же И. Демидова? Ответ прост — особенностью сексистского отношения к миру является рассмотрение чего-либо негативного через определение его как “женского” или критика чего-то, что не так сделано женщиной, через апелляцию к женской сущности. Представителей “сильного пола” никогда не упрекают в том, что они сделали что-то плохо, только потому, что они мужчины.
Но стереотипы могут носить гораздо более скрытый характер. Например, когда на одной страничке под заглавием “Папа с сыном — умные” помещается описание игры на тренировку наблюдательности, а рядом — “Для вас, женщины” — кулинарные рецепты, то это скрытое использование сексистских стереотипов. Недавняя реклама на ТВ: “Энциклопедия для девочек научит их быть настоящими женщинами — красивыми, умеющими пользоваться косметикой, хорошо готовить и вести дом. Энциклопедия для мальчиков научит их быть умными, сильными…”, и так далее. И даже бытовое высказывание типа: “Все женщины самой природой предназначены ублажать мужа, рожать детей и вести дом” в соответствии с принятыми сегодня международными правовыми стандартами в области прав человека является сексистским стереотипом. В этой ситуации независимо от того, что лично думает Вася или Фима о женщинах, их предназначении и проблеме равноправия, будучи работниками СМИ Василий и Серафим обязаны подчиняться законодательству, а не следовать своим личным вкусам.
Другой важной проблемой является преодоление и устранение сексистских стереотипов из языка. Например, у нас принято описывать “человека вообще” или обращаться к нему в мужской грамматической форме: каждый гражданин имеет право… (из Конституции); каждый обязан любить и уважать свою Родину. Таким образом “каждая”, то есть женщина, не представлена в языковом пространстве и — тем самым — в сознании вообще. Часто понятие “люди” относится только к мужчинам, а женщины либо не включены в него (например, в псевдогуманистическом лозунге “Все люди — братья”), либо даже противопоставляются этому понятию. Например, заголовок “Наши люди лучше, а женщины — красивее” (международная газета “24”, № 69, 15 декабря 1992 г.). Или комментарий ведущего на встрече с Жириновским: “Вы имеете неограниченную власть не только над людьми, но и над женщинами” (7 марта 1993 г., 4-й канал ТВ, приблизительно в 23.30). Или “юмор”: “Для молодых ЛЮДЕЙ жены — любовницы, для ЛЮДЕЙ среднего возраста — компаньонки, а для стариков — сиделки” (это высказывание опубликовано в бесплатной и потому популярной газете “МЕТРО”, 1998, № 2. Выделено, разумеется, мной). Очень популярны в отечественных СМИ этакие размышлизмы типа “Что нужно человеку для счастья? Кому деньги, кому — слава, кому — женщины…” (из передачи на ТВ). Или другое, возвышенное: “Каждый интеллигентный человек обязан любить и уважать женщину”. Вряд ли нужно пояснять, что в этих высказываниях нам под видом моральных сентенций предлагаются сексистские стереотипы. Это сразу становится очевидным, если в приведенные выше высказывания вместо слова “женщины” поставить слово “мужчины”. Что вы почувствуете, прочитав или услышав: “Каждый интеллигентный человек обязан любить и уважать мужчину”? Или “Все люди — сестры”? Первый из этих перевертышей отдает скабрезностью, а второй почему-то воспринимается как воинствующий феминизм. При этом чем более скрыт, завуалирован языковой сексизм, тем более изощренным он оказывается и тем сильнее воздействует на подсознание человека.
Практическое решение этой задачи в нашей стране может быть нелегким делом, поскольку в русском языке грамматические формы мужского и женского рода столь распространены. Например, в русском языке названия профессий имеют мужскую и женскую формы, и суффиксы, превращающие мужские формы в женские, часто придают им несколько пренебрежительное звучание. Я отнюдь не призываю ломать устоявшиеся нормы языка или создавать очередной новояз (слово “профессорша”, по-видимому, долго еще будет иметь пренебрежительный оттенок), однако соблюдение некоторых правовых норм в области прав человека и принципов так называемой политкорректности позволит грамотным работникам СМИ найти в нашем великом и могучем русском языке вполне приемлемые несексистские лингвистические формы.
Гендерные стереотипы в рекламе
К тому моменту, когда в России начал готовиться и был принят федеральный закон “О рекламе”, на Западе, где рекламный бизнес имеет солидную историю, уже было проведено много исследований этого феномена. Были выявлены некоторые негативные, с социальной точки зрения, механизмы функционирования рекламы, в частности, стереотипный и сексистский образ женщины.
Реклама работает, используя вербальные и/или зрительные образы, выстраивая некий ассоциативный ряд и таким образом воздействуя на бессознательное человека. Наиболее удачные образцы западной рекламы помещают товар в ситуацию, окрашенную положительными эмоциями, тем самым вызывают положительные эмоции и закрепляют положительные ассоциации у потенциального потребителя. Вспомните вызывающую умиление рекламу йогурта “Эрман” или рекламу “Ты, я и Ротмэнс”, дарящую моментальное ощущение спокойствия и бездумного счастья. Покупая подгузники, человек покупает не собственный комфорт (что правда), а якобы здоровье ребенка — а это святое!
Многие исследования подтверждают, что для рекламной и коммерческой информации характерно стереотипное изображение женщины и гендерных ролей (только женщины выполняют в рекламе бытовые роли, хотя при использовании современной бытовой техники вовсе не требуется каких-либо специальных “женских” качеств). В связи со спецификой нашего молодого “рынка”, предлагающего в основном еду, одежду, средства гигиены или лекарства, реклама обращается именно к женщине как человеку, организующему семейное потребление. Из общего объема телерекламы, адресованной женщинам, 39% приходится на объявления, предлагающие ей средства ухода за собой (косметика, парфюмерия, лекарства), а остальные 61% рекламы предлагают женщине средства ухода за домом, детьми, мужем. Среди рекламы, предлагающей женщине товары ухода за домом и семьей, 23% товаров ориентированы на женщину—маму и 38% — на женщину—прачку и уборщицу. Как отмечает Испанский женский институт, именно в рекламе стиральных порошков и чистящих средств женщину изображают как очень ограниченную. Отечественные примеры всем известны — это знаменитая “тетя Ася” и ее соседка, постоянно стирающая рубашки своего преуспевающего мужа, или Эмма Петровна из рекламы “Ариэля”, или маленькая мама из рекламы порошка “Тайд”. Женщины в рекламе только чистят, стирают, убирают, готовят, меняют подгузники детям, а также ухаживают за собой, чтобы избавиться от сырости, дурных запахов, перхоти, желтизны зубов, запоров и так далее. А вспомним всех этих простушек из реклам бульонных кубиков или майонеза, которые с выпученными от восторга глазами рассказывают о тайнах семейного счастья — ведь помимо всех гендерных претензий это просто дико скучно!
Правда, в последнее время в рекламе стал появляться и образ “современной женщины, которая живет в ногу с эпохой прогресса и достижений, и поэтому открывает для себя” … дорогой французский крем от морщин, прокладки (ах, как приятно чувствовать себя чистой и сухой!), новый стиральный порошок, фритюрницу “Тефаль”, освежающие таблетки “Тик-Так”, и прочая, и прочая. Честно говоря, я даже не знаю, что противнее и обиднее — образ туповатой домохозяйки Эммы Петровны или такой современной женщины.
Даже в новой для нас политической рекламе ее творцы не избегают искушения стереотипами. Я имею в виду рекламу Ивана Рыбкина на президентских выборах 1996 года. Рекламные ролики были обращены как бы к простому народу. В качестве “простого народа”, размышляющего о своей жизни, выступали два сельских жителя — бык и корова. Корова все время с уважением и надеждой спрашивала у Вани (быка), что такое власть, справедливость и так далее. А Ваня начинал свой ответ всегда одинаково: “Ну как бы тебе это попроще объяснить…”, подразумевая, что, мол, где тебе, корове-дуре-бабе понять…
Как ни странно для России (где до сих пор женщин — половина среди работающих по найму и 60% среди людей с высшим и средним специальным образованием), чаще всего нарушение принципа равноправия происходит при публикации объявлений о найме на работу или конкурсах на замещение вакантных должностей. В частности, еще в 1994 году Судебная Палата по информационным спорам рассмотрела заявление Союза женщин России и Союза юристов о нарушении в ряде печатных СМИ норм Конституции РФ о равноправии женщин. СПИС постановила, что объявления типа “на работу приглашаются только мужчины” или “к конкурсу допускаются только мужчины” являются ограничениями по признаку пола и как таковые представляют собой грубое нарушение статьи 19 Конституции РФ, устанавливающей, что “мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации”, статьи 16 КЗОТа РФ, в соответствии с которой не допускается “какое бы то ни было прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ при приеме на работу в зависимости от пола…”, Конвенции ООН “О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин”, устанавливающей, что мужчины и женщины имеют право “на одинаковые возможности при найме на работу, в том числе, применение одинаковых критериев отбора при найме”. Судебная палата также установила, что опубликование сообщения типа “Ответственность за содержание рекламы редакция не несет” в общей форме не соответствует ст. 57 “Освобождение от ответственности” Закона о СМИ. В этой статье дан исчерпывающий перечень сведений, ущемляющих права и законные интересы граждан, за распространение которых редакция, главный редактор, журналист НЕ несут ответственности. В соответствии с этим редакция, главный редактор несут ответственность за содержание рекламы, публикуемой в СМИ.
На основании вышеизложенного СПИС решила:
“1. Признать, что распространение в СМИ сообщений и материалов, в том числе рекламных объявлений, направленных на какое бы то ни было прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ при приеме на работу в зависимости от пола, является грубым нарушением равноправия женщин и мужчин, закрепленного в Конституции РФ, в других законодательных актах, общепризнанных нормами международного права.
…
3. Рекомендовать редакциям СМИ контролировать соответствие публикуемых рекламных объявлений Конституции и другим законодательным актам РФ”. (Решение СПИС № 5 от 17 марта 1994 г.)
Однако с сожалением приходится констатировать, что несмотря на это решение, повлиявшее на солидные газеты, которые почти перестали публиковать такого рода объявления, специализированные рекламные издания и “желтая пресса” продолжают эту практику.
Сексуализация рекламы
Очень часто товар рекламируется с использованием привлекательных сексуальных символов или сексуально завлекательных ситуаций — и в 90% случаев сексуальной “приманкой” выступает женское тело. Причем здесь я даже не имею в виду те случаи, когда женская сексуальность эксплуатируется в рекламе предметов женского туалета. Я говорю о повсеместно распространенной в специализированных рекламных СМИ ситуациях, когда реклама стройматериалов, компьютеров, автомобилей, мебели и прочих промышленных товаров идет на фоне красоток в бикини или вовсе без ничего в соблазнительных позах. Вместе с тем вы никогда не встретите обнаженного мужского тела в рекламных материалах тех же стройматериалов или автомобилей (привлекательный мужчина с легким налетом сексапильности может встретиться только в рекламе мужского белья — но он обязательно будет в трусах и майке, а то и вовсе в костюме, под которым у него и спрятано белье рекламируемой фирмы). Однако сейчас в рекламе уже используются и соблазнительные для кого-то круглые и мягкие детские попки — опять-таки речь идет не о рекламе памперсов, где это, может быть, и оправданно, а о рекламе стройматериалов — например, фирмы “Элартстрой” в газете “Экстра-М”.
В ситуации сексуализированной рекламы действует очень простая схема: с одной стороны, привлекательное женское тело делает привлекательным и товар, который таким образом рекламируется. С другой стороны, покупая вследствие воздействия такой рекламы паркетную доску или керамический гранит (!), потребитель подсознательно как бы покупает (присваивает) и красивую женщину с рекламной картинки. Один из журналистов прямо объяснил “сексуальный инстинкт как двигатель рекламы” на примере рекламы зажигалок “Zippo”. Там на первом плане надпись “Не откажет никогда!” и изображение обнаженной женщины, а на втором — удовлетворенно курящий мужчина. “Только откровенный дурак после этого не обзаведется такой чудесной зажигалкой, благодаря которой никто и ничто в постели никогда не отказывает!” (Б. Мурадов. Сексуальный инстинкт как двигатель рекламы. “АиФ — Москва”, 1997, № 22). Журналист понимает, что в сексуализированной рекламе женское тело выступает в виде приманки, товара и одновременно награды покупателю, и тем не менее не видит здесь проблемы: “эротизация рекламы … никому не вредит объективно”, поскольку “лишь очень ограниченный человек” способен узреть в ней что-то предосудительное и пошлое. По его мнению, неприязнь к сексуализированной рекламе в России — это следствие большевистского синдрома (там же). Но, как уже отмечалось, любое стереотипное изображение женщин, основанное на признаке пола, определяется в ООНовской “Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин” как дискриминация по признаку пола. А это значит, что реклама, содержащая стереотипное изображение женщин и мужчин и/или использующая сексуальный образ женщин и их тела, нарушает законодательную норму равноправия.
В частности, в Норвегии реклама, противоречащая принципам равноправия полов, запрещена статьей 1 Закона о маркетинге: “Рекламодатель и рекламопроизводители должны убедиться, что реклама не нарушает принципов равноправия полов и не подразумевает унизительных для какого-либо пола утверждений или описаний женщин или мужчин в унижающей достоинство форме”. Как пишет норвежский исследователь Стейнгрим Волланд, эта статья не вызывает проблем у ежедневной прессы. Кроме того, уполномоченный по делам потребителей наблюдает за рынком рекламы и может запретить ведение деловых операций, нарушающих закон.
В США создан специальный орган саморегулирования — Национальный совет по наблюдению за рекламной деятельностью. Разработанные этим советом рекомендации касаются проблем дискриминации женщин в рекламе и негативного и стереотипного их изображения. Так, например, рекламопроизводителям предлагается задуматься: не изображает ли данная реклама женщин более глупыми, чем мужчин? Использует ли реклама принижающие выражения типа “женская болтовня” — но “мужская беседа”? Представляют ли объявления женщин в роли обслуживающих мужчин? И рекламные фирмы прислушиваются к рекомендациям этого совета.
В Испании с 1994 года действует правительственная программа, цель которой — изменить стереотип изображения женщин в СМИ и рекламе, прекратить использование женского тела как сексуальной приманки. С этой целью создан специальный наблюдательный орган за рекламной деятельностью: он будет вести переговоры об изменении рекламных образов или снимать ненадлежащую рекламу.
В апреле 1996 года Европейский Союз принял резолюцию “Об образе женщины в рекламе и средствах массовой информации”. ЕС призвал Европейскую Комиссию и страны—члены ЕС содействовать созданию более разноплановых и реалистичных портретов женщин и мужчин, а также принять соответствующие меры для введения запрета на дискриминацию по признаку пола. Стереотипы, связанные с полом, нередко используемые масс-медиа, могут негативно сказаться на взаимоотношениях женщин и мужчин, особенно среди молодежи.
В российском законе “О рекламе” нет ни одной статьи, ни одной нормы, направленной на недопустимость нарушения принципа равноправия, воспроизведения гендерных стереотипов или сексуализацию рекламы вообще и в СМИ в частности.
Проблемы эротики и порнографии в СМИ
Вопрос о регулировании представленности в СМИ откровенно сексуальных материалов вызывает дебаты во многих странах. Регламентация детской порнографии или сцен физического насилия находит более широкую поддержку, чем регламентация порнографии или насилия в отношении женщин. Часто можно встретить утверждения, что любое жесткое ограничение создает риск ликвидации гражданских свобод, а цензура может отрицательно сказаться на свободе слова.
Правовое регулирование представленности в СМИ сексуальных материалов и порнографии в России в последние годы осуществлялось посредством ст. 228 УК РСФСР, а позже — аналогичной ей ст. 242 УК РФ: обе они запрещают незаконное изготовление и распространение порнографических материалов. Поскольку не было оговорено, что же именно понимается под незаконным изготовлением (о законном изготовлении также не было сказано ни слова), на всякий случай почти любое изображение обнаженных тел и любовных сцен считалось “сексом и порнографией” (кстати, именно это и имела в виду женщина, с брезгливостью сказавшая на известном ток-шоу В. Познера, что “секса у нас нет”). Исключения составляли “признанные шедевры мирового искусства” и картинки в медицинских изданиях.
Свобода слова привела к снятию табу на обсуждение темы секса (в том числе и в СМИ), а демократизация общества — к либерализации общественных норм в области сексуальной морали. Некоторые даже стали говорить о сексуальной революции в России. Как и всякая революция, “сексуальная” отличается своими положительными и отрицательными сторонами. Не имея возможности проанализировать здесь подробно все эти плюсы и минусы, ограничусь констатацией, что в целом я считаю безусловно прогрессивным разрушение того жесткого табуирования и контроля сексуальности со стороны государства, под властью которого жили многие поколения советских людей.
Однако не стоит забывать, что революционное разрушение негодных (устаревших) социальных норм и стандартов всегда приводит к тому, что общество некоторое время живет вообще без общепринятых норм и правил, в состоянии некоторой социальной анархии. В нашей стране эта ситуация сопровождалась внедрением рыночных отношений, что привело к развитию сферы “сексуальных услуг”, а проще — к формированию сексуального бизнеса. Этот нелегальный, но вполне реальный секс-бизнес существует в России уже несколько лет и состоит из многих компонентов, которые на сухом юридическом языке называются проституцией, вовлечением и принуждением к занятиям проституцией, организацией и содержанием притонов для занятий проституцией и так далее. Важную часть секс-бизнеса составляют различные сексуальные шоу, фильмы, журналы, которые, собственно, и формируют спрос на сексуальные услуги.
В соответствии со ст. 4 Закона о СМИ “не допускается использование СМИ … для распространения передач, пропагандирующих порнографию…” (если следовать букве закона, то можно решить, что не запрещаются статьи, фотоснимки, интервью и другие печатные материалы, пропагандирующие порнографию). Однако СМИ, специализирующиеся на эротических материалах, с некоторыми ограничениями все-таки разрешены. И здесь сразу возникают по меньшей мере две проблемы. Какого бы то ни было определения порнографии в данном законе нет вообще, а эротические СМИ определены очень неясно — в ст. 37 записано, что “под средством массовой информации, специализирующимся на сообщениях и материалах эротического характера, для целей настоящего Закона понимается периодическое издание или программа, которые в целом и систематически эксплуатируют интерес к сексу”. Абсолютно непонятно, что такое с юридической точки зрения “эксплуатация интереса к сексу”. Кроме того, абсолютно не определены в законе ситуации, когда не эротические издания не систематически помещают материалы на грани порнографии. Из-за неясных и нечетких формулировок часто и возникают реальные казусы. Например, еженедельник “СпидИнфо” имеет статус “научно-популярного издания”, а по сути является изданием, “систематически эксплуатирующим интерес к сексу” и насилию, при этом под видом “науки” в еженедельнике протаскиваются дикие фантазии и сплетни. Однако формальный “научно-популярный статус” позволяет ему продаваться отнюдь не в “специальной упаковке и не в специальных местах”.
В законе “О рекламе” вообще нет ни одного слова о недопустимости использования СМИ для рекламы платных сексуальных услуг или о недопустимости сексуализации рекламы. Отсутствие механизмов контроля за рекламой интимных услуг в СМИ и санкций приводит к тому, что даже “приличные” газеты не стыдятся давать ее. Правда, в таких случаях делается уступка “общественной нравственности” и реклама дается с использованием всем понятных эвфемизмов — “досуг с красивыми девушками” или просто “досуг + телефончик” (хотя всем ясно, что речь идет не о турпоходе или собирании марок). Кроме этого, где-нибудь в укромном месте редакция обязательно помещает заявление, что она “не несет ответственности за содержание рекламных объявлений”. Однако, с точки зрения СПИС и Мининформпечати РФ, публикация объявлений об оказании интимных услуг (в том числе и в изданиях, зарегистированных как эротические) является злоупотреблением свободой массовой информации в смысле части 1 статьи 4 Закона о СМИ со всеми вытекающими отсюда последствиями (предупреждение, прекращение деятельности). Правда, информация о таких последствиях отсутствует и нельзя судить об эффективности этих “санкций”.
В проекте закона “О государственном регулировании и контроле за оборотом продукции сексуального характера”, прошедшего второе чтение в Государственной Думе в начале 1998 года, присутствует более четкое разделение сексуальных действий, эротики и порнографии, чем в первом варианте. Здесь дается следующее определение порнографии (которого в принципе не было в первом варианте): “Порнография — продукция средств массовой информации, иная печатная и аудиовизуальная продукция, в том числе реклама, а также сообщения и материалы, передаваемые по коммуникационным линиям, содержащие самоцельное, грубо натуралистичное, циничное изображение и (или) описание насильственных действий сексуального характера, в том числе с несовершеннолетними, сексуальных действий, связанных с надругательствами над телами умерших, а также совершаемых в отношении животных”. Заметим, что в данном случае ничего не говорится о недопустимости насильственных действий сексуального характера в отношении женщин!
В целом нечеткость понятия порнографии, которое сегодня используется в нашем законодательстве, создает опасность двойственной или неправильной интерпретации этого явления и — как следствие — невозможность правового регулирования порнографии в СМИ. Так, например, скульптура Родена “Поцелуй” может попасть под определение порнографии (детальное изображение анатомических и физиологических подробностей сексуальных действий), а обложка СпидИнфо”, на которой маленький мальчик, задрав женщине юбку и обнажив ее голый зад, приглашает “покупать девочек” — нет.
Слово порнография” происходит от греческих корней “porne” (проститутка) и “graphein” или “graphos” (писание, гравюры или рисование). При этом porne означало специфический низший класс проституток (сексуальных рабынь), которые обслуживали всех мужчин-граждан. “Первоначально порнография обозначала описание проституток и их ремесла. Позже — тексты, картинки и так далее, направленные на возбуждение сексуального желания” (Словарь Уэбстера, 1962).
Феминизм и порнография: за и против
Как отмечается в докладе Генерального секретаря ООН, в последнее время повсеместно участились случаи показа в СМИ сцен насилия, особенно сексуального. “Отсутствие на ТВ контроля, а также рост числа международных спутниковых каналов привели к тому, что за последнее десятилетие показ порнографических материалов увеличился в 10 раз. Наблюдается бум в демонстрации откровенно сексуальных материалов и в Восточной Европе. Производством и сбытом таких материалов занимается большой бизнес, который также связан с принуждением к проституции и торговлей женщинами. Он разрастается с пугающей скоростью и, превратившись в одну из форм организованной преступности, достиг глобальных масштабов. Кроме того, поступают сообщения о росте объема откровенно сексуальной продукции в киберпространстве, доступ к которому не ограничен и анонимен”.
Далее в этом докладе отмечается, что “поскольку сексуальное насилие в отношении женщин является нарушением их прав человека, сама эта проблема выходит за рамки вопросов морали. Содержащееся в Декларации об искоренении насилия в отношении женщин определение, в котором говорится, что термин “насилие в отношении женщин” означает “любой акт насилия, совершенный на основании полового признака, который причиняет или может причинить физический, половой или психологический ущерб или страдания женщинам, а также угрозы совершения таких актов…”, является важным международным правовым положением и должно использоваться в практике ограничения порнографии и насилия над женщинами в СМИ.
Как пишет феминистская исследовательница Андреа Дворкин, “многие из нас используют два знаменитых слова, пришедшие к нам из Греции, — демократия и проституция. Демократия с самого начала исключала всех женщин и некоторых мужчин. Проституция с самого начала оправдывала это и способствовала этому, презентируя сексуальность женщины как сексуальность шлюхи (brothel slut, или chattel whore). Порнография как жанр говорит, что кража, продажа и покупка женщин — это не насилие или оскорбление, потому что женщинам нравится быть изнасилованными и проституированными, потому что такова природа женщин и природа их сексуальности. Поскольку порнография — это фактически написанный текст, или гравюра, или рисунок, стало возможным считать ее исключительно культурным явлением, чем-то, что существует на бумаге, а не в жизни, и даже чем-то эстетическим или интеллектуальным. С появлением фото- и кинокамеры изображение женщин стало заменяться реальными “портретами”.
Справедливости ради необходимо отметить, что среди феминисток существуют две противоположные точки зрения на порнографию — pro и contra.
Логика и аргументы pro-pornography феминисток также не всегда одинаковы. Одни из них выступают против борьбы с порнографией потому, что опасаются, что это приведет к жестким санкциям против женщин-проституток, геев и лесбиянок, а также к ограничению женской сексуальности и к ущемлению репродуктивных прав женщин, т.к. в разряд “порно” часто попадает информация о контрацепции (в Ирландии, например, информация о контрацепции считается непристойной и цензурируется). Другая часть pro-pornography феминисток отождествляет ее с эротическим искусством и эротическим воображением, то есть с чем-то не реальным, а относящимся к миру идей и воображения, прежде всего индивидуального. Поэтому ограничения порнографии оцениваются ими как угроза свободе слова (и мысли), как цензура.
Позиции анти-порнографических феминисток мне представляются более аргументированными и социально ответственными. В США в 1983 году в Миннеаполисе, штат Миннесота, городской совет уполномочил профессора права Катарину МакКинон и известную феминистку Андреа Дворкин подготовить проект “декрета о нарушении женских прав как гражданских прав через порнографию”. Декрет о гражданских правах концептуализировал порнографию как “практику сексуальной дискриминации, которая сексуализирует субординацию женщин и которая эротизирует насилие против женщин”.
Затем это определение конкретизируется: “Порнография означает графическую сексуально недвусмысленную субординацию женщин посредством картинок и/или слов, которая включает одно или несколько следующих моментов:
— женщины представлены дегуманизированными как сексуальные объекты, вещи или товар (предмет потребления);
— женщины представлены как сексуальные объекты, которые наслаждаются унижением или болью;
— женщины представлены как сексуальные объекты, испытывающие сексуальное удовольствие от изнасилования, инцеста или других сексуальных нападений;
— женщины представлены как сексуальные объекты, связанные, или порезанные, или изувеченные, или с синяками и кровоподтеками, или с физическими повреждениями;
— женщины представлены в позе или позиции сексуального подчинения, раболепия;
— части женского тела (включая, но не ограничиваясь вагиной, грудью, сосками) представлены так, что женщина редуцируется к этим частям;
— женщины показаны как совокупляющиеся с предметами или животными;
— женщины представлены в сценах деградации, унижения, увечья, пыток, показаны как униженные, грязные, истекающие кровью, с cиняками и кровоподтеками в контексте, который делает эти условия сексуальными”.
Иногда возникает вопрос, а зачем так беспокоиться о законодательстве против порнографии, ведь порнография — только один из элементов сексистской культуры. Но гражданское законодательство является гарантированным способом запретить что-либо в законодательном порядке без цензуры. Оно не будет криминализировать производство порнографии и загонять его в подполье. Наоборот, оно сделает очевидным вред, который порнография наносит миллионам женщин, и создаст правовые формы борьбы с ней.
* * *
Заканчивая статью, хочу сказать, что я не собиралась никого убеждать в правомерности принципа равноправия женщин и мужчин во всех сферах жизни. Предлагаю принимать его как рабочий момент — в полном соответствии с Конституцией РФ и целым рядом международных документов по правам человека.