Третий этап
Опубликовано в журнале Знамя, номер 1, 1999
Третий этап
ленинского марафонаА. Максимов. “Пастух”, Театр на Покровке. Постановка Сергея Арцибашева
Ленинский марафон, оказывается, еще продолжается. Он начался больше тридцати лет назад и, потихоньку набирая силу, достиг пика в год приснопамятного столетия Ленина, когда на страну обрушился сладкий потоп елейных статей и умильных мемуаров, голову граждан непрерывно долбили радиопередачи о вожде народов, а телевизионный “Ленинский университет миллионов” мозолил глаза едва ли не до конца 80-х. Фронда была представлена “Лонжюмо” и “Уберите Ленина с денег” Андрея Вознесенского да большой Ленинианой М. Шатрова. Противоядием служили “Моя маленькая Лениниана” Венедикта Ерофеева и многочисленные анекдоты про Ильича, Наденьку, Железного Феликса и прочих товарищей — естественная реакция здорового народного организма. Более продвинутых потрясали “Все течет” Гроссмана и “Ленин в Цюрихе” Солженицына, за чтение и распространение которых в те годы можно было схлопотать серьезные неприятности.
Следующий этап наступил в эпоху дозволенной гласности. Разоблачительный зуд обогатил нас многими неожиданными сведениями и многозначительными умозаключениями вплоть до размышлений Гавриила Попова о возможном пагубном влиянии гадкого еврейского дедушки Марии Александровны Ульяновой на характер ее младшего сына. На трупе мертвого коммунистического льва не потоптался только ленивый. Появилось даже сочинение о том, что Мария Александровна Ульянова была вовсе не верная супруга и добродетельная мать, а великая блудница, дети которой имеют разных отцов, причем отец Александра — Каракозов. Безопасное разоблачительство сродни безопасному сексу: и потребность удовлетворяется, и последствий никаких. Попробовал бы автор написать нечто подобное о родственницах ныне действующего властителя.
С появлением означенной эротической фантазии, казалось, было достигнуто дно пропасти. Тем более, и тема порядком надоела.
Но выяснилось, что можно копать и дно пропасти. А под дном пропасти известно что — преисподняя. С гостьей из преисподней ведет диалог Ленин в пьесе Андрея Максимова “Пастух”. Этот Ленин, как полагается, гадок, полон комплексов и, кроме того, невероятно мелок. Он скуп, труслив, злопамятен, вероломен, никого не любит и даже к матери относится лишь как к источнику денег. Пришедшие в голову незатейливые мысли немедленно записывает в книжечку, вино, которое привезли “грузинские товарищи”, норовит выпить один. Он, видимо, подсознательно одержим манией кровопролития, что обозначается его появлением то с окровавленным ножом (резал барашка), то с топором.
Потустороннее существо принимает поочередно образ женщин, которых не то чтобы любил (как уже говорилось, он никого не любит), но с которыми имел или хотел иметь отношения Ленин. Выворачиваются наизнанку все комплексы маленького рыжего человека, самой своей внешностью обреченного на неуспех. (Возможно, большой, красивый автор пьесы не знает поговорку: мужчина чуть лучше обезьяны — уже красавец. Впрочем, это мелочь.)
Посланница ада уговаривает Ленина продать душу, предлагая за это всевозможные блага. Ленин в существование души не верит и, совсем как “новый русский” из популярного анекдота, пытается догадаться, в чем подвох. В конце концов, он требует, чтобы за душу (несуществующую) его превратили в бога. Силы преисподней сделать его богом не могут, поэтому сторговались на должности временно исполняющего роль бога — Пастухе. Сделка состоялась, но какая-то “новорусская”. Раз Ленин не верит в существование души или ему, по крайней мере, души не жалко, то и никакой трагедии нет. Впрочем, и комедии тоже.
Ленин получился тупой, малообразованный, неинтересный. С таким вождем, как сказал бы Остап Бендер, “скучно, девушки”. Непонятно, какие чувства им владеют. Одного примитивного честолюбия маловато, чтобы обольстить и повести за собой огромное количество людей. Автору не приходит в голову простая мысль, что Ленин мог действительно ненавидеть самодержавие, хотя бы за казнь любимого старшего брата, за незаживающую рану в душе матери (если, конечно, не разделять мнения, что она была потаскушкой), мог обманываться, страдать, верить, что несет добро людям, в общем, быть человеком, пусть даже очень плохим, но не таким же однокрасочным, каким изображен в пьесе. Это скорее не пастух, а козел из стада. Становится обидно не столько за Ленина, сколько за людей, которые принимали его всерьез, шли за ним или боролись против него.
Прекрасный актер Сергей Арцибашев обошелся без грима и бородки, он не картавит и не закладывает руки за проймы жилета. И поставил он спектакль прекрасно. Сценография Дмитрия Крымова впечатляет — сразу узнается неповторимая манера художника. Посланницу преисподней отлично играет Нина Красильникова. Но эти талантливые люди ломятся в открытую дверь, за которой склад пыльного обветшавшего реквизита.
И такой милый мягкий Андрей Максимов, он так интеллигентно ведет передачи на телевидении. Так хочется сказать ему что-нибудь приятное. А вместо этого почему-то вспоминаются слова тетушки из булгаковского “Театрального романа”: “Какие хорошие пьесы есть. Зачем же вам тревожиться сочинять?”
А. Горбачева