Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 9, 2014
Ирина Горюнова, «Шаманская книга»
М.: «Вест-Консалтинг», 2011
ШАМАНСКИЕ ПЕСНИ ИРИНЫ ГОРЮНОВОЙ
Книга Ирины Горюновой с первых строк завораживает предельной плотностью
лирического экзистенциализма. Почему женщина порой не нравится себе самой?
Потому что она имеет вредную привычку слишком часто смотреться в зеркало и не
видит там своей души.
«Ребенок — смешное бессмертие. Не твое». Наличие совместного ребенка не может
скрасить человеку крушение взаимной любви. Местоимение «твое» часто служит у
героини Ирины Горюновой синонимом слова «мое». Это она о себе — во втором лице.
Мысли скользят поверх самой себя. Мир поэзии Ирины Горюновой многомерен,
современен и, не побоюсь этого слова, многовременен.
Ветвистая лирика. «Шаманская книга» — это поэма предела.
«Несостоявшийся человек — непроглядная тайна
Не перерожденного. Он не готов.
Грохочущее одиночество небытия, строчка
Из ненаписанного стихотворения на пределе…
Невозможностей человеческих. Органные трубы
Поют о мечте, спрятанной в глубине церковных
Стен… Хотите, мы станцуем вальс на лестнице
В небо? Торопящийся к смерти мир не увидит чуда,
Пройдет мимо, слепой, погасший, в кургузых штиблетах…
Обводной канал спрячет его останки в темных водах,
В то время как наш танец будет продолжаться на грани
Существования миров… нет никаких амбарных замков,
Дверей, порогов там, где существует только один…
Один только детский вздох, полный ожидания чуда…
Задача героини — состояться. При любой погоде. В ее мире, очерченном
поисками абсолютной любви, много соленого привкуса вечности. Стихи Ирины
Горюновой порой изысканно эротичны. Но эротика здесь — не самоцель, а лишь
инкрустация бытия. Его женская квинтэссенция. Любви нужно дождаться, а ждать
никто не любит, вот и шаманят ее все, кому не лень… Но
волшебство и шаманство со временем слабеют. Такая любовь нарочита и
недолговечна, подобно эликсиру Тристана и Изольды.
Бог у Горюновой не абсолютен, поскольку в нем мало живой жизни. В человеке же,
наоборот, много жизни и даже тайно здравствующей смерти. Абсолютен — человек.
Здесь и сейчас. Антропоцентризм — один из краеугольных камней поэтики Ирины
Горюновой. Отсутствие рифм ее стихи не обедняет. Верлибр Горюновой, тяготеющий
к классическому белому — мелодическому! — стиху, вполне самодостаточен.
РАЗДВИГАЯ ЛЮБОВЬ ДО ВСЕЛЕННОЙ
Любви финал — начало философии. Финал философии — возможно, начало любви. В мире Ирины Горюновой все странно закольцовывается и перетекает друг в друга. «Геометрическая форма раковины — базовый элемент мира» — говорит поэтесса. Потерь нет, есть только предопределенность и неизбежность. Немножко любви, немножко философии — это не для героини Горюновой. Она всегда хочет «множко», она заряжена на полноту жизни, опасно близкую к исчерпанности. Фригидный лад бытия — определенно не ее стихия! Она бросает своему попутчику: «Ты не можешь? Тогда зачем ты здесь?» Она ищет взаимопроникновения, и, как следствие, духовного преображения.
Неумолимо течет время,
В котором я, снежная, таю перед тобой льдинками.
Божественное чудо — умирать ежесекундно,
возрождаясь в огне Фениксом…
Бесконечно…
Фениксово ежесекундное сгорание и воскрешение —
вот кредо современного лирического героя (героини). Это уже не Фауст, с его
«остановись, мгновенье, ты прекрасно». Это человек, слишком хорошо понимающий,
что мгновение — неостановимо, и останавливать его
даже не стоит пробовать. Надо попытаться прожить его так, чтобы не было потом
мучительно стыдно за упраздненное самим собой постижение жизни, за упущенные
возможности творческого роста, за улетучившуюся радость бытия, за украденную у
себя вечность.
Чтобы писать верлибры на столь высоком уровне, как
Мое тело татуировано картой мира
И на нем пульсирует маленький земной шар.
Увеличиваясь в размерах, он растет и растет,
И постепенно становятся видны страны, города,
Улицы, крыши домов, машины, люди…
Растет земной шар, и я ищу на нем твой дом,
Тебя, чтобы рассмотреть твои глаза,
Заглядывающие в мое сердце и вопрошающие:
Ты есть?
В поэтике Ирины Горюновой важный элемент — попытка сосуществования
противоположностей, как состояние души. Вот несколько примеров такой
синхронности, казалось бы, не стыкуемого:
«Я буду стесняться и дерзить одновременно». «Мурлычу.
В подушечках лап до времени прячу когти». «Любить взахлеб,
чтобы теряться в мире и становиться и слепой, и зрячей — одновременно».
«Царствую, сумасшедшая, даже в твоем рабстве». «Своевольная,
на дыбы встану, наперекор себе». «Приму вольность в обмен на клеймо
принадлежности». И т. п.
ШАМПАНСКАЯ КНИГА ИРИНЫ ГОРЮНОВОЙ
Люди хорошо понимают, что влюбленность и совместная жизнь — вещи разные и не всегда совместимые. Многие, тем не менее, жертвуют счастливой, но скучной жизнью супругов во имя приливов и отливов периодической влюбленности. И только потом сетуют, что жизнь почему-то не задалась. Все это есть в изобилии в лирике Ирины Горюновой. Можно даже сказать, что поэт в ней регулярно побеждает женщину. Победа женщины над поэтом для героини Горюновой сродни превращению женщины в статую, где поэт — «настоящая» женщина, а живая статуя — женщина поддельная. Выпотрошенная супружеством как бесконечным потаканием любимому. Лишенная творческой индивидуальности во благо семейного очага. Это мнимое счастье за счет поэта в женщине. И героиня такого «счастья» категорически не приемлет.
Когда-то один чудак мечтал оживить статую.
Ты же мечтаешь сотворить из живой женщины
Скульптуру, считая, что так она станет совершенней.
Стыну от холода под твоим взглядом.
Откалываешь куски от мраморной глыбы, отсекаешь
Лишнее…
Ирине Горюновой порой не чужды элементы полистилистики — при том, что ее стихотворения — образец цельности, вдохновенности и отсутствия лишнего. Например, вот — чистой воды сюрреализм: «Из их глаз сыплются доллары, евро, фунты стерлингов, на худой конец — рубли». А, казалось бы, ничего особенного не произнесено. Все мастерски вписано маслом в картину окружающего мира. Стержневая идея книги Ирины Горюновой была обозначена и взвешена еще в обложке работы художницы Ольги Витт. Изначалье и Сквозная Тема. Вверху — полная Луна. Внизу — зеркальце маленькой колдуньи, которая жаждет любви. Они шаманят друг у друга Силу и Счастье. Зеркальце — столь же огромное, как и Луна. И нет разницы, что первично — стихия или магический предмет, желание или исполнение желаний. Существует только бездна верха и бездна низа. Шарманская книга Ирины Горюновой. Шампанская книга! Книга Горюновой лишний раз демонстрирует скептикам: оглушительный успех «Александрийских песен» Михаила Кузмина был не случайным и не единичным успехом русского нерифмованного стиха. Можно ли писать на таком уровне! Можно! И лучше всего это получается у тех авторов, которые блестяще владеют не только — узкопрофильно — верлибром, но и традиционным рифмованным стихом.
Александр КАРПЕНКО