Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 7, 2014
Семён КРАЙЦМАН
Поэт. Публиковался в газете «Поэтоград». Живет в
Израиле.
праздник
и здесь цветет бегония.
и здесь
в трезвон и гомон
вкопана сухая
пыль солнечная.
ноздри отряхая
от запаха цветов,
отхожих мест,
корицы, кориандра, выхлопных…
мы фыркали
и двигались с толпою
к осыпанному пудрой золотою
волшебному уроду.
молодых,
все больше женских,
жарких, смуглых тел,
текла река.
вернее колыхалась.
средь храма, в ожерелье хризантем,
стоял (а как же)
плодородный фаллос,
дарящий дом, тепло и сыновей.
и я, такой насмешливый еврей,
смотрел и слушал странных песен звуки.
все о любви…
любовью…
как сказал
один поэт.
трещала стрекоза.
лорд Шива, делал мертвые глаза
и подносил к ним медленные руки.
* * *
был ветер.
дерево легло
костями хрупкими на землю.
его полусухая зелень
вздохнув и лопнув, как стекло,
вокруг рассыпалась.
оскал,
песка над редкою травою,
висел.
из неба вытекал
закат,
как будто пулевое
ранение.
и ветер был
и выл
и армий предводитель
так нас любил, так нас любил…
так клял себя, так ненавидел.
про ручную кладь
печаль переступающих черту,
(границу мира в аэропорту)
входящих в одиночество,
как в полость
в граните дней своих.
ручная кладь —
вся память их,
им нечего терять
опричь ее.
отсюда беспризорность,
волнение листвы перед дождем.
по громкой объявляют о посадке.
в дорожных книгах делая закладки,
мы к выходу, озимые, идем,
следя за тем,
как в небе за окном
жуют февраль неспешные медузы,
как тонет в них початок кукурузный —
тугой дюраль,
с проросшим внутрь зерном.
* * *
пойдем в Вифлеем.
там овощи в полцены.
и дешевые тряпки,
такие, вполне … для дОма…
над Вифлеемом, в небе серые колтуны.
небо не выспалось.
небо нечесано.
дрема
как переевший, раздувшийся «человек-паук»,
по желтым стенам еле волочит ноги.
из муэдзина выползающий в воздух звук
никого собой не задев в дороге,
на круги свои возвращается.
сон пройдет
только к вечеру.
вечером,
по местной своей привычке,
ядовитым светом
закапают небосвод
звезды.
их свет
будет так мокр
что спички
отсыреют в кармане.
строительные леса,
облепившие дом у рынка,
стоят похожи
на рыбий скелет…
фрукты здесь, кстати, тоже
дешевы.
истинно говорю —
не цены, а чудеса.
* * *
я обернусь не к памяти, не к снам
о сбывшемся, но к чувству, словно вышел
из леса к полю, на большак, что выжил.
сбылось.
вот благодарность временам
в которых я, не то чтоб был услышан,
но узнан и прочитан по губам.
вокруг звенел и рассыпался бал —
литавры, скрипки, женщина в зеленом,
открытом, летнем платье невесомом….
какой я с нею танец танцевал,
когда моя, звериная рука
от грязного освобождалась меха?
я узнан был
и контур человека
угадывался в месиве греха,
как в утреннем, шифоновом тумане,
похожем на цветочную пыльцу —
дорога к дому, к теплому крыльцу,
к окну, к стеклу,
к которому губами
и лбом…
и ветер баловАл с плющом,
и стрекоза над полем кукурузным
в росе и золоте.
я был прочтен и узнан.
и до скончанья века воплощен.