Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 2, 2014
Александр Танков. Поэт, прозаик. Автор шести поэтических книг. Стихи переведены на английский, китайский, литовский языки. Член Союза писателей Санкт-Петербурга и Союза российских писателей. Живет в Санкт-Петербурге.
ПЕСЕНКА О ЕВРОПЕ
Лежишь, желтея, за Карпатами,
Вздыхаешь горестно во сне,
Теснясь равнинами покатыми,
Давясь холщовыми закатами
В вагонном угольном окне,
И нету золотого ключика
От шкафчика проводника,
И солнце осени колюче, как
Во сне отцовская щека.
Глядишь в окошко все печальнее
И оплываешь, как свеча,
Как безразмерное отчаянье
С чужого, барского плеча.
Скрипит дремучая уключина,
Внизу, под сваями, темно.
Всю круто, говоришь, все включено,
Все схвачено, все включено,
И поцелуи за поленницей,
И в цыпках нежная рука…
Ты, как была, осталась пленницей
Жестоковыйного быка.
К перрону подойдешь, усталая,
Железно лязгнут буфера,
Спасибо, скажешь, пролистала я,
Но эта рукопись стара,
Все поздно, говоришь, отстала я
В своем сверкающем вчера.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Усни, уткнись лицом в кровать,
Блесни кругами по воде…
Мы все учились танцевать
Под музыку НКВД,
И, погружаясь, как Кусто,
В сырое кумовство кустов,
Мы рассыпались на все сто
Застав, составов и крестов.
Расслаиваясь, мельтеша
Под грубый окрик — кто такой? —
Мы спали, слыша, как душа
Шуршит, как шершень за щекой…
Мелькают цифры на табло,
Ресницы влажные дрожат.
Опять чудовище обло
И в кулаке обол зажат.
Успеть бы на последний рейс,
Уснуть навек, наверняка!
Душа вибрирует, как рельс
Под музыку товарняка,
И не дает опять уснуть,
Струной натянутой звеня,
Выдергивая, как блесну,
Из самого себя — меня…
ПЕСНЯ О СВЕРХСРОЧНИКЕ
Ночь от Челябинска до Чимкента,
Чем я тебе не мил?
Прочерк, себя возомнивший кем-то,
Капля ночных чернил!
Приступ железнодорожной дрожи
Все обо мне сказал —
В окна ломящиеся рожи,
Лузгающий вокзал.
Не по плечу мне обноски речи!
Как же я различу
В плаче и Угличе первой встречи
Звездную алычу?
Ночи колючий, кривой подстрочник
Вроде бы ни при чем,
Словно невыспавшийся сверхсрочник
Шарит в кустах лучом
И перечитывает впустую,
Путаясь, горячась,
Эту неприбранную, шестую
Выморочную часть.
ПЕСНЯ О БАРАБАНЩИКЕ
Старый барабанщик,
Старый барабанщик,
Ему скоро девяносто лет.
У него в шкафу,
У него в шкафу,
В платяном шкафу живет скелет.
Он в шкафу у него дребезжит, брюзжит,
Гремит позвонками, скребет коготками,
И плывут, плывут грузовые баржи
По Оби, Енисею, Каме.
Не страдая от многия знаний,
Что ты прячешь свое лицо?
Это вечер воспоминаний,
Это ночь живых мертвецов.
Как вы шили шубы из горя,
Сапоги из людских костей,
Как погоды ждали у Белого моря,
Как играли в ночных гостей!
Как вам родина-мать доверяла!
Лейтенанты не имут греха.
Человечьего матерьяла
Между пальцев текла труха…
А теперь в шкафу хорошо сидим,
Нам не слышно лютого ветра!
Никому ни пяди не отдадим,
Круглой сотки, квадратного метра!
Кто не с нами — тот враг, враг, враг,
А за окнами — мрак, мрак, мрак…
ПЕСЕНКА О СТАРОМ ЛЮДОЕДЕ
Иногда он в доме для престарелых
Людоедов, для выдохшихся дельцов,
Вспоминает с нежностью о расстрелах,
Казнях разных стрелочников, стрельцов.
Как топор подавал Петру — Малюта
Или Берия? Черт его разберет!
Ночью с койки вскакивает — Валюта!
Где валюта, сволочи? — на весь дом орет.
Или вдруг, пустив слезу, гладит чахлый фикус,
И, взглянув в окно, за которым лениво плещется Нил,
У меня — говорит — был такой гениальный прикус —
Сам рейхсфюрер его ценил!
Или, с жаром, с въедливостью нервозной —
Он ведь папы римского был святей! —
Говорит — вы не знаете, как товарищ Грозный,
Как Иван Васильевич лично любил детей!
Добела, до слез, до седьмого пота…
Поднимите мне веки! Ах, это другой какой-то век…
Помню, мы гостили с ним у Пол Пота —
Тоже был интереснейший человек!
К пистолету тянется по привычке,
Позабыв, что давно его сдал в музей,
То под юбку лезет к ночной сестричке,
То под койкой ловит старых своих друзей.
Перед зеркалом утром встанет, посмотрит строже,
Оловянные зенки, челюсть квадратная, грудь вперед…
И какую счастливую жизнь он прожил,
И какую счастливую смерть умрет!
ИГРА В ВОЙНУ
Выходи! Рассчитайся на первый-второй
И не жди от кого-то ответа —
Кто сегодня палач, кто сегодня герой,
Кто сегодня умрет до рассвета.
Царь, царевич, король, королевич, портной…
Разберемся по детской считалке,
Кто вернется домой, кто уйдет в перегной,
Кто умрет на больничной каталке.
Кто — коленом по почкам, кто — лампу в лицо…
Не мешайте чужому веселью!
И трамвай выезжает, гремя, на кольцо,
Дребезжит золотой каруселью.
Что нам снится? За кем мы сегодня идем,
И во что мы сегодня играем
Под колючим, пронзительным зимним дождем,
За дощатым соседским сараем?
Нам сегодня обещан обильный улов
И дешевое общее счастье,
И так сладко поет впереди крысолов,
Что душа разорвется на части.
О, кровавые прятки убийства и мглы,
Беспощадные жуткие танцы!
И фонарики пляшут, и лезут в углы
Патриоты, арийцы, повстанцы.
Горе слабым, растерянным! Горе уму!
В груде угольной у кочегарки,
Освещая глухую промозглую тьму
Догорают живые огарки.
О, не все ли на свете — расстрел и погром,
О, не все ли — допрос и охота?
Что мы ищем и что называем добром,
Рядовые убийцы, пехота?
Пусть сегодня добром называется зло,
Пусть тюрьма называется раем…
Ты убит? Это значит, тебе повезло.
Мы игру без тебя доиграем.
Видишь, зубы дракона так густо взошли,
Золотые скрижали разбиты.
За распятым одним — миллионы пошли,
Миллионы распятых забыты.
Черный город, придуманный злыми детьми,
Новогодней мечтой загорится.
Эту желтую метку на память возьми —
Все когда-то опять повторится.
Карнавал завершился, и маска сползла.
Возвращается трезвое зренье.
Кто устал говорить о банальности зла —
Обречен на его повторенье.
ПЕСЕНКА О МАРМАРИСЕ
Ты приехал опять в золотой Мармарис,
Где растет кипарис, и цветет барбарис,
И волна набегает на берег,
Где густая попса разгоняет тоску,
Ты приехал сюда и идешь по песку
Властелином обеих Америк.
Ты живешь здесь по принципу «все включено»:
Ледяное вино, и блатное кино,
И в лиловом бикини брюнетка,
Ты стараешься верить, что все впереди,
Но однажды проснешься от боли в груди,
И орлом выпадает монетка.
Ты пойдешь за звездой, как когда-то волхвы:
Далеко до весны, далеко до Москвы,
Пьяный сторож стоит на пороге,
Гастарбайтер летит на своем помеле,
И тоска на душе, и зима на земле,
И подруга на единороге.
И телят не гоняет упрямый Макар,
И огни зажигает ночной Сыктывкар —
Главный город республики Коми,
И палач примеряет свои ордена,
И лежит, задыхаясь, больная страна
Не в маразме, а попросту в коме.
ПЕСЕНКА О ФЕВРАЛЕ
Февраль ликует, как хорал,
Взлетая ввысь, к церковным сводам,
А за спиной дымит Урал
Металлургическим заводом.
А за спиной молчит Казбек
В косматой генеральской бурке,
И собираются в набег
Его этнические урки.
Февраль лютует, как капрал
Над оробелым первогодком,
Он пьян, он сильно перебрал,
Провал в его уме коротком.
Он попросту сошел с ума…
А на другом краю метели
Ворочается Колыма
В своей расхристанной постели.
Вы спросите: А как же мы?
А мы от Бреста до Камчатки
По белому листу зимы
Разбросаны, как опечатки.
Между Бобруйском и Москвой,
Между Назранью и Тюменью
Февраль — на месте, он здесь свой,
А мы — по недоразуменью!..
ПЕСЕНКА НА ПРОЩАНИЕ
Сердца стук — и поезд тронется,
Разыграет чет — нечет,
Ночи теплая сукровица
По перрону потечет.
Темнота взмахнет ресницами,
На щеке слеза блестит.
Обгорелыми страницами
Книга жизни шелестит.
Детство, ты перелицовано,
Как отцовское пальто,
Жизнь, как птица, окольцована…
Как зовут тебя? Никто…
Поцелуй на черной лестнице,
С крыльев бабочки пыльца…
В нестареющей ровеснице
Раствориться до конца.
Что еще тебе останется?
Самого себя простить.
Станция темнит и тянется,
Все не хочет отпустить.