Стихотворения
Опубликовано в журнале Зинзивер, номер 1, 2010
Евгений Линов
Поэт. Родился в Астрахани, закончил филфак АГПИ им. С. М. Кирова, аспирантуру СПбГУ по кафедре психологии. Работал электриком, сторожем, кочегаром, инженером, учителем, старшим преподавателем Университета, деканом факультета АГПИ, руководителем Астраханской городской лаборатории психологических исследований, директором петербургского филиала НГА. Живет в Санкт-Петербурге.
Главный редактор международного литературно-художественного журнала «Квадрига Аполлона». Автор книг стихов «Идентификация с гротеском» (СПб, 2001), «Двойственность» (СПб, 2007), «Sapienti sat…» (New York, 2009).
В России и за рубежом публиковалась проза. Монография «Метаиндивидуальная философия поэтики» сейчас готовится к печати в издательстве СПбГУ.
ВСЕ ДЕРЕВЬЯ ЖИВУТ С ВЕТРОМ В ГОЛОВЕ
* * *
как ни странно, все деревья живут с ветром в голове…
от его прикосновения листья готовы срываться и лететь, не зная куда,
унижаться и падать лицом в грязь.
жизнь листьев — растоптана.
но, несмотря на это, ветер-тиран умирает в объятьях ветвей
под их собственные аплодисменты…
* * *
Жить за городом: читать с листа прогнозы ноября,
легко переносить сырую тяжесть в сапогах,
учиться быть не скользким — на корках льда,
в озерах озирать прилежные леса и понимать природную дремучесть.
не знать и не считать, почем здесь зря,
не закружиться на чужих кругах,
и чувствуя, когда среда
пытается тебя заесть, не мучась,
принять для стойкости настойку кедрача
и отломив горячую горбушку калача,
балдеть от запаха.
Запахнуто жить за городом — участь
хозяина участка — хотя и десять сот
его не поднимают до высот
какого-нибудь латифундиста
(в больших угодьях можно заблудиться),
а здесь, в пределах низменных красот
смысл можно находить…
и находиться.
Жить за городом без женского плеча,
плывущего, как теплая свеча
в опочивальню ночью, в мезонин —
грех, быть может не поэт, но гражданин,
(пока еще не полный идиот),
как истый патриот,
обязан рядом лечь,
неважно, что плечо не стоит свеч.
Жить за городом (не городить), а значит, уберечь,
и дать душе извлечь
речь — не мальчика, но мужа,
а если не извлечь, тогда к чему же
жить за городом в кручине тучных висяков,
где жовтных и блакитных облаков
сплошь невидимость, где как нигде закат
легко зависнуть может над движеньем МКАД
и стынуть в студне оловянных фар
под фаросейство дождевых кифар.
Как не сказать: «ноябрь уж на дворе!»,
разбросаны серебряники луж,
а ветер занесен, дюж и несносен,
при коронарной недостаточности сосен
их прямота — убийственна:
как следствие за тридцать дней до Рождества
листва — мертва,
нельзя жить за городом, не чувствуя родства
с любителем «природы увяданья»,
почувствуешь ужо
предательство преданья,
пусть верится с трудом,
но слишком уж свежо.
* * *
Энергосберегающее солнце раннего Петербурга.
Снежностью забинтована грудная клетка Летнего сада.
Фасады на фоне зефира фонарей.
Фонтанка тонка. Пленяет пленэр.
Возле храма хромой пес на Пестеля. Живописная Муха в мехах.
Студеный Соляной. Студенты. Действо рож.
Рождество.
На Литейном льется иллюминация. Панацея от темноты.
Нация в 2010 — том.
* * *
когда в нашем парке бензопилой режут артерии деревьев, в воздухе
крови нет.
и все-таки, за общей решеткой кровная вязь побегов неизбежна.
говорят, омоложение требует обрезки ветвей.
почему бы и птицам не обреза’ть крылья?
язык, например, отрывается на крылатых выражениях:
теперь, когда лес рубят — стволовые клетки летят
и лучшие кольца жизни достаются пенькам.
здесь с упоением поют — «здесь птицы не поют»
и кроны звенят не здесь, а, почему-то, за морями, за лесами —
у разных прочих Датчан и Шведов.
* * *
зная о запятой между «нельзя» и «помиловать», глупо себя казнить.
если бы Ахиллес, пожертвовал пятой наотрез, остался бы жив.
вот и думай, надо ли резать нить,
сученную между тобой и той, которую не отменить
или тянуть изо всех жил, так как гуманен и лжив,
становишься двулично прилагательным к союзу и,
оправдывая и мя — иезуита.
Соната снов
Если принять, что полжизни мы проводим во сне,
следует обратить внимание на детали:
засыпаете утром или при луне,
без разницы, когда вы сильно устали.
место важнее времени…
в Херсоне херовые сны,
в Анадыре тоже, наверняка, не лучше,
сны с плохими наклонностями одолевают в Пизе,
а вот в Крыжополе они по-настоящему глубоки.
Крепкие сны я видел, путешествуя вдоль берегов Шексны,
где извилинами излучин,
постигаешь закат в освежающем бризе,
где заплываешь в такие дебри, что никакие буйки
не пугают тебя запретом, при том,
что вместе с притоком, опускаясь все ниже,
чувствуешь себя рукавом, пришитым к Волге,
на долгую память Рыбинского водохранилища.
Попробуй сплавляться во сне плотом —
какой это кайф прежней жизни, сохранивший
запах живой воды, убийственный вкус икряной воблы,
смоленые днища перевернутых лодок, и те дни еще,
когда даже у бедных мелочь не считалась деньгами,
а квартирный вопрос вставал исключительно ради секса,
и никого не испортил, хотя был, где попало, куда попало, еще как попало,
в тесноте, не в обиде, в резонанс, в унисон,
и это был не сон…
потому что стояк не зависит ни от ума, ни от времени, ни от сердца,
но — неспроста,
зависит от возраста.