Опубликовано в журнале Зеркало, номер 26, 2005
“Маяковский выступил в этой поэме против старого быта, но выступил, не зацепившись за ростки нового быта, не зацепившись за ту общественную силу, которая одна может быть застрельщиком в переустройстве быта, – за пролетарский авангард. Маяковский вышел в бой, как одиночка. И понятно, его поход закончился поражением. Вместо грозного бранного клича получился издерганный истерический вопль”.
Г. Лелевич “На посту”, 1924, №1, с. 90
В автобиографии – трактовка задач поэмы – “по личным мотивам об общем быте” (“Я сам”). Достаточно скромное частное задание.
Авторская оценка поэмы:
“Это для меня, пожалуй и для всех других, вещь наибольшей и наилучшей обработки”. (“До”, 1923 г.).
Кто подразумевается под “всеми другими”? – Современники? Русские классики? Гомеры и Овидии? Вопрос для непонятливых…
ПРЕДПОСЫЛКИ и ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СОЗДАНИЯ
Осенью 1922-го анонсирует в Берлине: “Задумано: О любви. Громадная поэма. В будущем году кончу” (“Новая русская книга”, 1922, №9).
Только что завершил поэму “Люблю” – маленький шедевр. Пользуется читательским успехом (3 издания). Для чего писать громадную? Лиличка недовольна… Анонсировал поэму, но похоже, в будущем году остается и кончить, и начать.
К проведению задуманного о любви в жизнь – приступить не торопится. Занят. Другой громадной поэмой – “Интернационал” (осталось сделать 6 частей).
Поэма о любви написана за 46 дней. Производительность беспрецедентная – около 40 гениальных строк за день (десятикратная норма!!!) + сверхсложная композиция + смысловая-информационная насыщенность.
Предельная откровенность – вплоть до № телефона 67-10. Предмет любви в “Про это” не описывается, даже имя любимое табуировано.
Крайний срок исполнения задания – к 28 февраля. Предновогодний семейный конфликт общеизвестен и множество раз изложен. Одна из возможных причин – бытовая – ревность, халтура, карты. Халтура 1922 года, иначе говоря, “известинская чушь”, в отличие от “Окон РОСТА”, приносила финансовые и политические дивиденды. Халтуры и карт и в дальнейшем будет предостаточно.
А от ревности – излечится.
Другая возможная причина – политическая необходимость оторвать Володю от завершения крамольного “Пятого интернационала”?
Так или иначе – Владим Владимычу предоставили время “обдумать житье”. Время немалое – 2 месяца.
Контраст в поведении Бриков и Маяковского в эти два месяца. Брики ведут светский образ жизни, не скучают по Володе, не постятся. Маяковский продолжает литературно-общественную деятельность обычным порядком, а сверхурочно лубянский затворник отдан поэме. Состояние экзистенции.
Поэт в рождественские праздники стоит под дверью (собрал бесценный материал для главы “Друзья”), мерзнет под окнами, посылает записки и т.п. Через год он об этом расскажет Пушкину:
Было всякое:
и под окном стояние,
письма,
тряски нервное желе.
Ночная поездка в Петроград 28 февраля. Какова сцена! – огромный Маяковский в коридоре вагона читает маленькой Лиличке всю поэму (добросовестное чтение занимает часов до полутора).
Лиличка простила: “Володичка написал гениальную поэму!” Но гений не только поэт – “исключительный” Родченко создает для иллюстраций лучшие фотомонтажи всех времен и народов.
Но… Владим Владимыч капитулировал… Для человека такого склада – капитуляция смертельно опасна.
Однако на сей раз обошлось:
Последствия:
1. Я
теперь
свободен
от любви
и от плакатов.
Шкурой
ревности медведь
лежит когтист.
2. вот
и любви пришел каюк,
дорогой Владим Владимыч.
Новую поэму очень мало кто понял и оценил: Брик, Родченко, Шкловский (в 1940-м проявил открытую оппозиционность – назвал главным трудом Маяковского), Эренбург. …“ею он обогатил русскую поэзию”… Ничего подобного. Русская поэзия пока что не достигла уровня этой поэмы.
Из лефовцев – только Чужак открыто выразил неодобрение. Лелевич, Безыменский, м.б., просто не упустили возможности лягнуть. Но умный и талантливый (в те года) Тихонов – “Рыхловатое “Про это”. Раскупалась плохо. Может быть, “райский хвостик” стихотворения “Домой” именно об этом?”
Большинство восприняло поэму как дивертисмент на темы “Флейта” – “Человек”.
“Про это” – произведение принципиально иное…
СЛОЖНОСТИ ПОЭМЫ
Наиболее сложное произведение Маяковского. В чем именно сложность?
Поэма “Про это” рассчитана на ЧИТАТЕЛЬСКОЕ восприятие (редчайший случай у Маяковского).
Трудно усваивается на слух. Несмотря на совершенство ритмической, фонетической и эмоциональной композиции.
Исключительно быстрый темп развития действия и мысли. Событие и рассказ о нем происходят синхронно. Репортаж с преобладанием глаголов настоящего времени. Информационная сверхплотность. Своего рода микросхема с громадным количеством образов и ассоциативными связями, как внутрипоэмными, так и межавторскими.
Маяковский не стал разреживать пространство поэмы, дабы облегчить восприятие.
Объективная сложность – мифологическая, философская, психологическая, композиционная, поэтическая, телеологическая.
Субъективная сложность – поэма предполагает у читателя глубокое знакомство не только с творчеством, но и с биографией ( в т. ч. – и с личными обстоятельствами). Громадное количество параллелей, перифразов, реминисценций. Наиболее “литературное” произведение Маяковского.
ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ – застарелая общая недооценка эпической составляющей. В результате “Про это” трактовалась как антимещанская декларация с элементами любовной трагедии. Поверхностное восприятие приводит к таким выводам.
Любовная трагедия уже написана – “Флейта-позвоночник” – творение гениальное, но несопоставимое с “Про это”.
КОМПОЗИЦИЯ
Самое цельное произведение Маяковского. Неразъемная конструкция, монолит. Огромная мысль в 1800 строк. Жанры четырех частей: пролог, волшебная сказка, синтез-трагедия, катарсис. Песня, из которой ни слова не выкинуть. Уровни композиции – смысловой, фонетический, ритмический, эмоциональный – органично сочетаются.
Круговая композиция – “хочу кружиться опять”… – это “хочу” похоже на “хочу, чтобы мне велели”.
ГЕОГРАФИЯ и ТОПОГРАФИЯ
Герой в беспрерывном передвижении. Маршрут:
Лубянский проезд 3-12 – Водопьяный переулок (Мясницкая) –
просветление мира. Через вселенную легла Мясницкая –
путешествие на край света.
Большая река – Нева
река преображается в море-океан, льдина – в сушу
Грен-лап-люб-ландия.
Парк Петровский – Ходынка – Тверская – Садовая – Пресня
Путешествие с мамой (кругосветка в двух строфах)
Одер – Штеттин – Берлин – Париж – Америка –
Бруклинский мост – Сахара –
Кудринская – остров мертвых – Водопьяный –
(Маршрут двойника: Нева – Любань – Тверь – Клин –
Разумовское – Николаевский вокзал – Водопьяный)
Монмартр – Сена – Иван Великий – Машук – Лубянский пр. 3-12.
Кольцо сошлось.
Действие на земле, в небесах и на море. Пестрый, широкий, разнообразный мир.
Путешествие по островам – остров подушечный, остров мертвых.
Пространство сказочно-мифологическое – замкнутые пространства переходят в открытые и наоборот. Двадцать два измерения. Герой действует в масштабе всего пространства, без труда преодолевает земные, небесные и временные просторы.
ВРЕМЯ – ночь с 6 на 7 января 1923-го (на рождественское воскресенье). ПРАЗДНИК, Маяковский – чужой на празднике… – “самому на праздник выйти не с кем”… Кроме реального – время мифологическое. Герой приплывает на 7 лет назад, проникновение в XXI – “сто лет после этого жил” – и ХХХ века.
СТИХИИ
На протяжении поэмы природные стихии бушуют – землетрясенье, наводнение, буря, метельная банда, вор-ветер.
Маяковский – классический герой водной стихии от капитана до ассенизатора-водовоза.
В этой поэме он – герой стихии воздушной – всюдупроникновенность, переносы по воздуху, луковица Ивана Великого – для него – мель…
(Впервые переход в воздушную стихию – в “Человеке”, затем в “Пятом интернационале”.) Боится упасть с колокольни не из страха разбиться, а из “старого рождественского ужаса”.
В “Про это” – водная стихия враждебна – “семь лет с меня глаз эти воды не сводят”.
“Семь лет он вот в это же смотрит с моста – “К своим пошел! В моря ледовитые!” ПОТОП – “тонул в разливе звонков телефон” – предвестие потопа; “вздымаясь в невской пене”, “тони меж домовьих камней”, “океан большой до обиды”, “волна ударяла”, Москва “низвергается Дарьялом”. Это не революционный потоп “Нашего марша” и “Мистерии-буфф”.
Отсутствие свободы поступка – героя куда-то ведет или несет стихия…
ДВОЙНИКИ – единственное произведение поэта с образами двойников.
“Будто в себя, в меня смотрясь” – появление двойников
“человек из-за семи лет” – четкое разграничение “я” и “он”
“До чего на меня похож!” – зачем стащил курточку?!
“себе навстречу сам иду”… (к маме и сестрам на Рождество)
“в одном узнал, близнецами похожи – себя самого сам я”
Развитие блоковского мотива двойников. Двойник сильнее героя, он ему приказывает и освобождает от исполнения приказа.
Мотив УЖАСА. Ужас в Петровском парке, “ужас дошел”, рождественский ужас.
ЗАГРОБНЫЙ МИР – символика моста, порога, хозяин (у Феклы Давидовны и в “Ротонде”), дрожь могил.
Другие враждебные силы – хтонические – семья, все знакомые с “артезианскими прорвами”, вороны-гости. Паучьи волосы. Темнота, которая “лакает кровь”? Мотив темноты. “Все эти существа связаны с темнотой. Их тела состоят из темноты” (Л. Липавский).
Многократно упоминаемая символика ПОСТЕЛИ, мещанского “общего быта”, развитие темы ранних стихов –
“В постели она. Она лежит”, “…и под кровати”,
“Кровать. Железки. Барахло одеяло”,
“Простынь постельная треплется плеском”, “плыву на своей
подушке-льдине”,
“подо мной подушки лед”, “летит подушка-плот”,
“лихорадюсь на льдине-подушке”, “я должен не то
под кроватные дужки”,
“стой, подушка”, “остров растет подушечный”,
“Впереди Тверской
простыня”, “сомнете периной и волю и камень”,“из-под кровати
полезли партнеры”, “с матрацев, вздымая постельные тряпки”,
“Подушкой-льдом плыл Невой”, “В матрац, поздоровавшись, влезли
клопы”, “постели прокляв, встав с лежанки”
Символика КОРАБЛЯ-КОВЧЕГА – “корабль бросает балласт за балластом”, “в погоне угроз паруса распластал”.
Символика РАСПЯТИЯ – “к перилам прикручен”, “мачт крестами”, “руки крестом”…
“ПРО ЧТО – ПРО ЭТО”. Почему многоточие в конце вступления? Игра в загадки не свойственна Маяковскому. Все вещи называл своими именами. Вчитаемся в поэму.
“Кружил поэтической белкой”… –
Вступление – это тезисный план или обрисовка круга проблем? Почти каждая строка вступления имеет параллельную в основном тексте поэмы.
ВОЛШЕБНАЯ СКАЗКА – ТРАГЕДИЯ
Вторая часть именуется “БАЛЛАДА РЕДИНГСКОЙ ТЮРЬМЫ” – почему Редингской? Грустная шутка, Маяковский именовал лубянскую квартиру “Редингетской тюрьмой”. Могла быть балладой Шильонского замка. Тюрьма – в мифологии – символ обновления. Тема узника.
РЕАЛЬНЫЙ И МИФОЛОГИЧЕСКИЙ ПЛАНЫ
МИФ – ТРАДИЦИОННЫЙ И НОВЫЙ
Мир населяют уникальные герои, соотносимые с крупными аспектами и подразделениями
действительности.
Композиция пятисотстрочной баллады – два равных эпизода – “статичный” – с телефоном, и динамичный – недобровольное путешествие по волшебной реке.
Сначала городской пейзаж – “Вид вот. Вот фон”. Переход к интерьеру – “в постели она”.
Герой реагирует на единственный раздражитель – телефон. “На столе соломинка” – за нее хватается утопающий. “Беги! Скорей! Пора!” – ВЕСТЬ. Если это баллада – то – без промедления отправляться на подвиги – к любимой. Однако телефонный эпизод переводит на другой жанр – героической волшебной сказки. (Телефонное пекло – ср. из пекловых глубин). Телефон – инициатор, пробуждает земную и огненную стихии, результат – землетрясение. Главное событие в Москве за 100 лет. Тонул в разливе звонков – предвестие потопа. ТЕЛЕФОН – гроза, пекло, землетрясение – по нарастающей.
Весь мир остальной отодвинут куда-то…
Живые картины – барышня, старожил, кухарка.
Поле зрения героя меняется на зрение мифологического персонажа.
Герой видит кабель тонюсенький – просветление мира – смена реального плана мифологическим. Видит – Вселенная вся как будто в бинокле; через вселенную легла Мясницкая; слово, ползущее по кабелю. Возможно, именно стихии, разбуженные телефоном, сделали возможным “размедвеженье”.
Проследим цепь событий в балладе.
Заточение – известие (“это я вызвал”) – превращение в медведя – “Эта правильность”… плавание по волшебной реке (“на спине кита, в когтях у орла”) – прибытие в иную реальность (встреча с прошлым, загробный мир, тридевятое царство), двойник-пленник (девица в темнице, прикованный Прометей), получение заданий (трудная задача) – найти и привести спасителя-любовь. Герою нужна любимая для спасения двойника.
“Баллада” выстроена в соответствии с трудами В. Проппа, тогда еще не написанными.
КОЛЬЦЕВОЙ маршрут героя в поэме – кружение поэтической белкой – “рождественский ужас” – Ротонда – круг, “стотысячный случай” – кружит. (См. выше.)
Аналогично герой перемещается во временной перспективе (перенесение во времени,
долгожительство, бессмертие).
Герой помещен в широкую философскую перспективу, соотнесенную с центральными
категориями бытия (“истина”, “красота”, “Любовь” и т. д.)
Пространство дискретно – состоит из обособленных “островов”. Межостровное не дифференцировано – “бегут берега, за видом вид”, “московские окна видятся еле”.
Предметы меняют свои размеры и очертания – комната становится рекой, остров мертвых разрастается на город.
Соотнесение героя: со сторонами света, со стихийными силами, с крупными компонентами ландшафта – “река”, “горы”, “горизонт”. ВАЖНЫЕ КУЛЬТУРНЫЕ РЕАЛИИ – Казбек, Нева, Машук, Петровский парк, Иван Великий, Кремль, Ротонда, Бруклинский мост, Терек, Дарьял и т. п.
Тема жизни и смерти, любви, бессмертия. Символика “входа и выхода”, “границы”, “порога”, “двери”, “окна”, “лестницы” и т. п.
Оппозиция верха-низа. Двойник говорит со стоэтажных быков.
Мотивировка поступков – мифологическая. “Само же заключение в сказке никогда не мотивируется” (Пропп, II, 7).
“Как герой узнает о беде, это для нас несущественно. Достаточно установить, что он об этой беде узнал и что он отправляется в путь” (В. Пропп) – В поэме герой сначала отправляется в путь и лишь потом узнает о беде. Должен проделать путь на противоположный край света.
В литературной сказке – не обязательно совершать далекое путешествие – чтобы увидеться с собою прежним – можно, скажем, подойти к зеркалу. В фольклоре и мифе – иное дело.
Маяковский 1923, предавшийся обыденщине, для встречи с романтическим Маяковским 1916 совершает путешествие по волшебной реке в обличии медведя. Почему именно так?
Переправа в образе животного (Пропп VI, 2). “Герой зашивает себя в шкуру коровы или лошади, чтобы выбраться из ямы или попасть в тридесятое царство” (Пропп I, 8). “К своим пошел! В моря ледовитые!”
Кто к кому движется?
РЕКА – мрачность осенней невской воды – описана многократно.
Льдина останавливается у моста, не проходит под мост… Герой спешит к двойнику, не по
земле или по воздуху (из дальнейших эпизодов видно, что герой – свой в воздушной стихии). Видимо, этот путь – единственно возможный (избушка бабы Яги, волшебное дерево).
МОСТ – мифологический символ границы. “Недвижный, страшный” – что страшного в мосте и почему он “недвижный”? К мосту нельзя подняться с берегов? Зачем в равнинном Петрограде стоэтажный мост? Спаситель-любовь может прийти только “по Невской по глуби” (не по земле или воздуху). “Скитайся ж и ты…” – “скитаться вечным жидом”. “Стой, подушка!” – СЛОВО не действует…
Малочисленны СОВЕТСКИЕ реалии – исполком, красный флаг, Октябрь. НЭП упоминается дважды. Революция – огненная стихия.
ГЕРОЙ – не чудотворец, не глашатай, а “только стих, только душа”.
ЖАЖДА СМЕРТИ – “прострелите сквозь кабель”, “зачем ты тогда не позволил мне броситься?”.
Река возвращает не домой (на Лубянский), а в Петровский парк. Исключение черновых эпизодов с собакой и крестьянами. Собака – благодарное животное. Крестьянин – хтоническое существо.“Соблюдая посты и праздники, человек жил по всемирно-историческому календарю, который начинался с Адама и заканчивался Страшным Судом… Мужик поддерживал непрестанную связь с огромным мирозданием”… (А. Терц).
Маяковский не пошел по пути разрушения традиционных образов. Но… Маяковский не был бы собой, если бы остался в рамках канона.
Самая большая и сложная часть поэмы “НОЧЬ ПОД РОЖДЕСТВО” – почему не “перед”? Забыл название гоголевской повести? Ничуть не забыл – выбирал – и выбрал “неправильное”.
ФАНТАСТИЧЕСКАЯ РЕАЛЬНОСТЬ – во второй части реальный и мифологический планы достаточно четко разграничены, в третьей – беспрерывно переходят один в другой.
Ветер разносит весть – традиционный мифологический мотив.
ПРОТИВНИКИ – однородны – гости мужа Феклы Давидовны, “вороны-гости”, “человечьи ленты”.
СЕМЕЙНАЯ НОРКА – семья, в отличие от героя поэмы, явно хтонического происхождения.
“Всехные родители”// “великая мать”?
Монолог героя, в отличие от “Облака”, – автологичен. Полет – во всех местах побывал или побывает (кроме Сахары). Метафоры рождения – “дом – родимое место”, “ступеней последок”, “семьею засеяна”. “Любовь цыплячья , любвишка наседок” – аллюзия на “Птичницу Агафью”?
ОКТЯБРЬ – огненный карающий АНГЕЛ. АНГЕЛ-хранитель – жилец в галифе.
ПАУТИНА – “паучьих волос…”, “блестят из бород паутиной”.
Рельефный ландшафт – “домами оскалили скалы”, “кудринскими вышками”, “колоннада почтамтских колонн” и мн. др.
Гости Феклы Давидовны – не грибоедовские москвичи, но персонажи гоголевского “Вия”.
За порог закидываю ногу… – прыганье через порог.
Что означает “проветривать бредни”? Все принимают ВВ за медведя (видят медведя), только ХОЗЯИН сполглаза распознает Маяковского… “Этому хозяину подчинены все особи рода”. Гости – как мелкие бесы. (Пропп. III, 10). Медоветь… “Я – боком” – Гоголь.
Опять-таки хтонические персонажи – “Все знакомые” (партнеры, собутыльники, чтецы, почитатели) прячутся – к мышам в норы, под кроватью, под столы (усища-пыльники – ср. усища-веники), под шкаф – БЕЗЛИЦЫЙ парад. (“Вий”) Зачем его считать? Мирная процессия, из бород – паутина. “Дома дыры” – мышиные норы, а не то, что Золотоносов думает. Простую и понятную Розу Давидовну заменяет на абсурдистскую Феклу Давидовну. Из той же оперы Василиса Абрамовна (П. Моран). Искушают дочкой на выданье – “17 с половиной годочков”.
Жилец в галифе – из стихотворения “О дряни” – вместо хранителей…
Узнал… себя самого сам я. Наряду с БЕЗЛИЦЫМ ПАРАДОМ – Почему парад безлицый? ВВ не видит их лиц? ПОДСЧИТАТЬ ЛИ? – звонкая рифма или подсчет как средство борьбы?
Пародируется – “лебезящая толпа” или “коленопреклоненных мировое вече”.
Клопы (будущий герой пьесы – среди них), весь самовар (“О дряни”), веночки с обоев (пародийный триумф – коронование – карнавал). На какой иконе трубят ангелочки? Не иначе – апокалипсис или сошествие во ад. Обои – васильковые (“Несколько слов о моей маме”), роза, нежнее и чайнее (“Надоело”).
Иисус – в ТЕРНИСТОМ венке – любезно кланяется (!)
Ангелочки – горнисты. Ср. “сахарный барашек” – “Облако”.
Маркс – “бурлак” – уже не орет, а только тащит. Птицы на жердочках, герани из кадочек, бабушки из карточек – гофманиада.
“С праздничком!” Чей праздничек, чье рождество? Именитый скоморох – командует парадом. “Хозяин то тронет стул, то дунет…”
“Налей, нарежь ему! Футурист, налягте-ка!” – он не налегает – символика еды?
Герой поэмы, в отличие от героя волшебной сказки, который в соответствии с канонами жанра всегда выполняет задание, терпит несколько поражений подряд (со спасителем, в семье, у мужа Феклы Давидовны, у друзей, в кабаке на Монмартре). Герой волшебной сказки не может не победить – таковы суровые законы жанра. Герой поэмы терпит поражения – тем не менее логика жанра строго соблюдена. Почему терпит поражения? – Потому что не знает СЛОВО? Почему побеждает герой волшебной сказки?
Не потому, что сильный, или умный, или смелый… А потому – что знает СЛОВО (“Сим-сим, открой дверь”, или “Сивка-бурка”, или “По щучьему велению” и т. п.). “…нужно знать и произнести слово. Он за словом в карман не лезет и знает, что надо сказать” (Пропп, III, 5).
(По кабелю, вижу, СЛОВО ползет) Вот и управился с фабрикой слов… Глава “Бессмысленные просьбы”.
“Остров мертвых” – иной культурный слой, нежели герань, канарейки, бабушки из карточек и т. п.
Четыре монолога Маяковского. В семье, у Феклы Давидовны, у любимой, в Ротонде. Для чего эпизод в “Ротонде”? Ротонда – круг.
ВОРОНЫ – гости. И ворон – птица хтоническая.
Дверье крыло… Двойник – отменяет задание. Вступают в действие законы другого жанра. Искупитель – из “Войны и мира”, но без ходульности и ревплаксивости. Даже проститутки, которые на руках его носили – богу напоказ, – смеются… Трагедия.
Тема судьбы – “враг столетний”, “я вас не обижу” – само его существование – угроза.
Концовка – параллелизм с образом Христа – бичевание и поругание, казнь.
Дуэль с человечьими лентами.
Брат Большой медведицы. БОЛЬШАЯ МЕДВЕДИЦА – архетипический символ КОВЧЕГА.
Небеса поэзии (“Домой”) – небо лирикой звездится. В финале герой достигает космических масштабов: “глядит в изумленье небесная звездь”.
Герой, потерпевший крушение, – нежизнеспособен – обречен – и погибает. Трагедия должна иметь катарсис.
“Солнце блестит горы” – горы – часть земли, наиболее близкая к солнцу. Объединение солярного и хтонического начал.
ПРОШЕНИЕ НА ИМЯ. Пристань. “Все, что в нас ушедшим, рабьим вбито” (Чехов). И катарсис… – “Я свое земное не дожил” – после таких слов дожить и долюбить невозможно.