Рассказы
Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2017
Нина Горланова родилась в деревне Верх-Юг Пермской области. Окончила филологический факультет Пермского университета (1970). С 1980 года – множественные публикации в толстых литературных журналах (стихи и проза, в том числе в соавторстве с В. Букуром): «Урал», «Октябрь», «Знамя», «Звезда». «Новый мир», «Октябрь», «Даугава и др. В «Волге» публиковались стихи (1995, № 2-3) и рассказы (2010, № 3-4; 2011, № 3-4, № 11-12). Живет в Перми.
ТРОФИМКА ИДЕТ В НАУКУ
Если что, то папа Трофимки – не такой, как все. Когда японцы подарили сакуру папиной фирме, она засохла. Так он весенней ночью – слегка выпив – приклеил к ней ветку цветущей яблони! И все сначала поверили, что сакура прижилась…
Вот и на этот раз! В школе задали провести эксперименты. Трофимке достались две луковицы. Их нужно посадить в баночки с водой и поставить в разные комнаты. Одну он поставил на подоконник в своей комнате, а вторую унес на кухню. И первой шептал добрые слова, а другой – недобрые…
– Очароваха, десять солнечных дней тебе и гугл в помощь! – это – своей луковице.
– Дура! Идиотка! – это – второй, а после добавил: – Подиумная ходилка! (слышал от старшего брата). Петарду тебе в почтовый ящик! (это слышал по телеку).
И первая луковица начала прорастать! Пустила корешок – седой, как борода у дедушки. Перья первые оказались бледно-зеленые, почти желтые.
– Мало хлорофилла еще, – похрустел огурцом старший брат. – Потом будет норм!
А вторая луковица пустила запах – такой кисловатый. Она вообще не росла – усохла и собралась умереть.
Трофимка часами бегал от одной к другой, сравнивал и радовался! Чудо науки! Так вот что значит – эксперимент! И уроки забросил.
Он ведь уже НАШЕЛ СЕБЯ буквально вокруг себя, в родной квартире! Будет биологом – значит другие науки ему не нужны. А он – Трофимка – будет нужен людям. Наука – это круто! Изи. И даже весело.
– Мама, кароч – я брошу аккордеон! Зачем мне музыкалка, если я буду ученым! Хочу найти общий язык с акулами.
– С акулами бизнеса?
– Нет. А может, да.
– Послушай, Трофимище: где мой андипал андипалыч? Голова заболела… Так вот: Эйнштейн говорил, что скрипка ему в науке помогает… Так что аккордеон бросать нельзя.
Трофимка – конечно – не ожидал такого поворота. Ну вот – что надо этому Эйнштейну – прикопался с этой скрипкой к бедному начинающему ученому…
– Скоро у меня преза результатов эксперимента. Нужно готовиться, мама.
– Сначала в музыкалку, а потом приговишь презентацию.
Ну, делать нечего. Трофимка взял мучебник по сольфеджио и пошел.
– Я не выдержу, – шептал он.
У него была привычка: потянуть мир на себя, чтоб стало внутри сердца радостно, но редко так получалось… Сейчас во дворе образовались дырки – в них проваливалось все нужное, в том числе и Трофимка был почти что там. К счастью, Мила из «а» класса никогда не проваливалась, а всегда была внутри. У нее ресницы до неба и синеет белизна зубов.
А кто точно не выдержал – так это отец Трофимки. Сначала он ходил задумчивый и бормотал:
– Я не могу так! Крокодильство… В чем вторая луковица провинилась? Египт-твою! За что ее ругать?
– Папа, это наука, – отвечал Трофимка. – Экс-пе-ри-мент! Чтобы знать…
– Наука, мой толстокожий персик, требует не только разума, но и сердца!
– Кто сказал?
– Вроде Менделеев. На яндексе посмотри.
– Менделеев давно умер.
– Нет, он жив. И нас переживет… Таблица Менделеева – это вся наша планета.
– Ну и что?
– А то… ты что думаешь: Бога за бороду поймал?
– Я луковицу за бороду поймал. – Трофимка пожал плечами и ушел в свою комнату.
Но вскоре он заметил, что вторая луковица тоже начала расти и… догнала первую. Перья, борода, все появилось! Нежданчик случился! Дед сказал по этому поводу свое веское слово:
– Есть тайна жизни.
У него два варианта: «есть тайна жизни» и «нет тайны жизни».
Тут захотел пообщаться младший брат Трофимки – ему три года исполнилось.
– Скоро я боялся моря, а скоро не боюсь.
Бабушка стала записывать слова внука про море: мол, в фейсбуке вывесит.
– А про мои луковицы?
– Тоже надо.
– А как объяснить, что обе одинаковые? Кому сказать: спасибульки?
Скоро это выяснилось – кому сказать: спасибульки!
Это отец Трофимки ночью на кухне говорил ласковые слова несчастной луковице!
– Красавица ты моя! Солнце мое! Ангел!
А если называют «ангел», то нужно крылья выпустить, то есть перья…
Как Трофимка все понял? А пошел ночью по зову природы и вдруг слышит отцовский голос из кухни:
– Умница моя золотая! (и дальше про ангела).
Так вот почему эксперимент не идет! Родной отец вредит!
– Я в науке разочаруюсь! Вот! – завизжал Трофимка.
Он растолкал старшего брата и пожаловался на родителя. Слезы потекли так обильно, словно он лук почистил на плов, помогая маме.
– Утром! – прошептал старший брат и рухнул на подушку.
И утром он сказал отцу:
– Наука требует жертв, папа! Видел по ТВ: блохи в лаборатории за сутки заедают до смерти крысу – зато человек получает знания… как лечиться и все такое!
– Да, – добавил Трофика. – У Милы из «а» класса эксперимент другой – с горохом. Замочила в двух блюдцах и к одному поднесла мобильник… так он быстрее растет…
– Надо же! – вскричал дед. – У нас в деревне лошади только от мата быстрее шли.
– Я про излучение от мобильника – это неоднозначно для человека…
Кстати, вскоре Мила устроила клевую презу. Сразу для трех классов! Получила зачет. А Трофимка не получил – обе луковицы выросли одинаково. Эксперимент провалился!
Про папин поступок он не стал никому рассказывать. Потому что в это время бабушке из фейсбука написали вопрос: «А как цветы, с которыми разговаривал ваш внук? Помогли им ласковые слова?»
Бабушка долго ходила счастливая: луковицы превратились в цветы! И у Трофимки созрел план. И сделал он вот что: нервно попросил разрешения взять на улице котенка – конечно, заранее его нашел и держал под рубашкой.
– Ухаживать буду за ним, а то ваша наука меня сделала злым…
– Хорошо, – сказала мама.
А бабушка дернула плечом – это означало, что ее нельзя обмануть. Она знала: внук снова потянул мир на себя. А в этот раз удачно.
Он назвал котенка: «Гугл». Младший брат думал, что – «Угол». В конце концов все стали его звать «Уголь», потому что был он черный…
На этом бы можно закончить. Но нельзя.
Заболел папа. У него что-то с щитовидкой. И стал он всех обзывать: маму особенно. Мама ходила заплаканная. Трофимка спросил у деда:
– Почему папа луковицу пожалел, а родную жену не жалеет.
– Скоро он сделает операцию, и снова все будет в порядке.
Да, операция помогла: папа стал прежним – спокойным. Но зато Трофимка стал очень-очень неспокоен. Он никак не может научиться поднимать одну бровь. Все в классе уже умеют, но ему трудно… Целыми часами он тренируется перед зеркалом. А вы что думаете – это легко? Нет, это не легко. Попробуйте сами.
22 ноября 2016
КЛЮЧИ
Заводчик хорьков Матвей Мельников в сорок один год утратил интерес к своему делу, потерял покой и сон – победила депрессия… И вот уже его током бьет от раковины, от струи воды – все советуют заземляться. Покупал массажер бабушке – хотел опереться о металлическую стойку, но отдернул руку (молния извилистым червем проскочила между ним и металлом!).
И все-таки оставались эмоции, не доеденные чушкой жизни: забота о родных. В воскресенье увез сына Мишу в «Аистенок» (частный клуб по гимнастике), дочку Кристину – к своим родителям, взял у них ключи от бабушкиного подъезда и двери и поехал.
Она плохо слышала в свои девяносто, но не любила носить слуховой аппарат, а в остальном полный порядок: жила все еще одна (продукты и уборка – на соцработнице), приглашала соседок на чашку кофе и помнила, как боялась паровоза, когда бежали из колхоза после смерти Сталина (ее перевезли на телеге).
У ее подъезда стояли и словно стреляли в жизнь два траурных венка. Неужели?! Он через ступеньку рванул на пятый этаж, кого-то переубеждая:
– У нее же никогда ничего не болело!
Да, это правда – не болело! Лишь неделю назад спина заныла после того, как она за день связала крючком три коврика. А так все по-прежнему – два раза в день выходила гулять – два раза на пятый этаж! С правнуком Мишей перекидывалась парой фраз по-немецки, хотя последний урок немецкого взяла в 1941 году, а потом школу отдали под раненых… И вообще – в ее роду все умирали под сотню лет, и никакого альца (альцгеймера)…
На втором этаже слышались женские рыдания, но крышка гроба стояла на четвертом. Так что с бабушкой все в порядке. Про смерть эту не скажу, решил он. Однако она уже знала:
– Сергеич был много моложе. На радио служил. Про меня передачу сделал, когда я хор дворовый собрала. А как примет сто грамм – матерился: козолюбы да козолюбы! Утром в выходные сидит на лавочке с бутылкой кефира у лба… Я спрашиваю: «Чай? Кофе?» «Самогон», – отвечает. «Будьте так сказочно добры: налейте сто грамм». Мой самогон называл: «черное солнце»… я же до нынешнего лета не видела черного солнца.
– Да, все мы увидели… ураган здесь ничего не тронул? Свет горит в подъезде.
– Я позавтракала, да. Кофе хочешь?
– Я про ураган, – громко и медленно повторил он. – Мимо прошел?
– Какой там! Спасюки сделали свет. А с той стороны дома окна повыщелкнуло! Да, была у меня Альфиюша – ездила она вчера на кладбище… там на могилу Вити ветка упала – хабазина огромная! Нутрянкой чувствую: плохо ему от этого…Ты поезжай – убери.
Крутой чел у нас ба: спасюки! Он быстро показал, как пользоваться массажером, положил в холодильник пельмени и сыр.
– Сейчас же поезду.
– Подожди, Матюша. Как там правнуки?
– Вчера Миша волка жалел в сказке про Красную Шапочку – плакал… Мишульчик у нас гуманист.
Бабушка не слышала.
– А жена как?
– По-прежнему: считает, сколько седых волос выдернула… пять-шесть, о боже! Семь!
Она и этого как будто не расслышала.
– Какой ты у нас – кольцо с камнем и все такое! – перекрестила его и прочла – как обычно – молитву на дорогу: – Благослови, Царица небесная, Матвея – буди ему Мати преблагая, необоримая стена и крепкое заступление! Ныне и присно и во веки веков. Аминь.
После ухода внука долго бормотала:
– Каких людей наваляли: волосы подсчитывают. Ну что такое… Говорил же наш Сергеич: любовь – это горькое волшебство… знали мы все про его горькое со второго этажа, жена Люция знала тоже – Люция-революция – так мы ее звали… какие крики бывали… А Сергеич ей: «Бельчонок, бельчонок!» Царствие ему небесное!
Матвей в это время уже подъезжал к кладбищу. В первую очередь он очистил от мусора могилу своего тренера по боксу Валерия Иваныча – тот спас Матюшу, когда он тонул. Волос на голове как раз не было, так Вальваныч схватил его за ноздри – обе порвал! Но спас!
Прошел к деду и сел на скамью передохнуть:
– Здравствуй, дед! Пришел я наконец… плоховато мне нынче… понял – пока жив, все хорошо.
Матвей уже замечал, что дед разговаривает с ним без слов – ответы сами появлялись во лбу.
Он довольно быстро собрал ветки тополя и выкинул их за ограду. Попрощался с дедом и пошел к машине. А ключей-то и нет! Ну что такое! Куда они делись? Он вернулся и сел на скамью:
– Ну что, дед, хочешь еще поговорить со мной? Не отпускаешь меня? Ну, хорошо – давай разговаривать. Что у нас нового: тетя Маниш уехала во Влад. Во Владивосток. К сыну.
Дед ответил: это нормально.
– Бабушка Поля в порядке. Я сейчас у нее был. А моя бабушка вторая не очень… спрашивает, кем я у нее работаю. Называет Петей.
– Ясно.
– Ленусик вышла замуж. Боре поставили памятник – он больше не снится маме.
– Молодцы. Кто дал денег?
– Я дал. У тети Лиды в голове тараканы появились – откормленные!
– Это какие? – спросил дед.
– Рыжего кота перса она постригла, как льва – пушистыми остались только грива и хвост…
– Ладно, пусть, – сказал дед.
– Да, хорошая новость есть! У кузины Аллы муж все-таки заказал анализ ДНК сына… и оказалось, что он не отец… так он не уходит из семьи – любит их.
– Не верю.
– И правильно. Скорее всего, общая фирма держит их… но все равно хорошо.
– Да, так.
– Ну я поеду? Мне пора, дед.
– Ты о главном скажи.
– Зачем тебя расстраивать…
– Давай говори.
– В общем… моя жена сказала… нет, я не буду!
– Будешь.
– Она говорит: убей своих родителей, а бабушка, мол, сама скоро умрет…
– Повтори.
– Убить моих родителей: твою дочь – мою маму, твоего зятя – папу моего.
– Кира-Кира! Ей квартиры нужны? Деньги!
– Дед, я не знаю, как быть… в психбольнице страшно – я узнавал, там… не важно, ведь в тюрьме еще страшнее… она родила мне двух… хотя я на всякий случай уже записал на мобильник ее слова.
– Значит, знаешь, как поступить.
– Родители говорили про Киру: девушка с роковой подводкой глаз – поберегись! А я думал: вот люди-животные, не поняли…
– Жизняка все прояснила? И какого же пса ты тянешь?
– Тяну вот. Ночи не сплю.
– Вы все в опасности.
– Понял. Я понял, дед.
И Матвей поцеловал фотографию деда – она пожелтела, но все еще мужчина на ней был как Ален Делон! Дед такой и был: с ним встать рядом было нельзя – затмевал все вокруг на сто метров.
Что же делать без ключей? Кому сейчас звонить? Он смотрел под ноги и вдруг увидел свои ключи. Они лежали на самом виду.
21 декабря 2016