Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2013
Ю.Г. Ломов-Оппоков. Незаменимые. – М.: Литературная Россия, 2013. – 264 с., ил.
Коллизии советского прошлого долго будет оставаться злободневной темой для обсуждений – споров, ругани, обретения единомышленников, коалиций анти- и сталинистов. Однако времени утекло изрядно, и тиранические/благословенные (кому – как) годы вернуться не могут. Мемуары Юрия Ломова-Оппокова «Незаменимые» в этом смысле – субъективная, но важная книга, показывающая эпоху с точки зрения человека, соприкоснувшегося с высшими эшелонами советской власти.
Отец автора, Георгий Ипполитович Оппоков (А. Ломов), – советский государственный и политический деятель, член первого Совета Народных комиссаров после Октябрьской революции. Неудивительно (хоть и жутко), что во времена сталинских чисток он, как и многие «старые большевики», был репрессирован и расстрелян; неудивительны интонационные сдвиги в мемуарах сына – от нейтрально-положительного образа Ленина до полного неприятия Сталина. Всё это – субъективно, как субъективны любые человеческие мысли и мемуары (тем более мемуары – в них автор подспудно, даже не желая этого, выставляет себя в наилучшем свете, что уж говорить об оппонентах!).
«Незаменимые» – люди, существующие в обозначенную автором эпоху, во многом олицетворяющую минувший век; это и фигура Сталина – его образу автор уделяет едва ли не больше места, чем отцу. Это полюса. Если человеческой истории, жизненным взлётам и коллизиям семьи Оппоковых веришь, во всяком случае – до-веряешь (ибо по большому счёту мы и себе верим – не всегда!), то на реверсе – размышления, основанные на догадках, высказываниях (меньшая часть подтверждена документально) – не самых аксиоматических документах.
Книга начинается рассказом о роде автора, о личности отца (1-го народного комиссара юстиции РСФСР), о политических раскладах и событиях смутной первой трети XX века. Увлечь нынешнего читателя семейной хроникой едва ли возможно, но вот наступает переломное, революционное время, и история семьи отчётливо накладывается на противоречивые события первых лет советской власти. Взгляд изнутри – интересен ещё и потому, что одновременно удалён и приближен к событиям. Первое помогает анализировать, открещиваясь от ненужных и мимолётных сантиментов, второе – позволяет заглянуть в святая святых. Семья Оппоковых до рождения автора жила в Кремле, отец тесно общался с великими мира сего (в том числе и с вождём пролетариата), а Сталин… Со Сталиным отношения были натянутыми: «Мама много раз рассказывала о том, как они порой здоровались.
– Здорово, интеллигент! – проходя мимо, говорил с издёвкой Сталин.
– Здорово, кавказский человек».
Эпизод вроде бы заурядный, однако отношение показано – на уровне детали («с издёвкой»), до каких Шаламов если и добирался, то изредка – он предпочитал сражаться фактами, отстраняясь от них, не давая авторской оценки (только иногда – всего несколько раз в «Колымских рассказах»).
Мемуары разворачиваются по издавна проложенному маршруту: детство, война, студенческие годы – здесь же о маме, тюрьмах и лагерях (самого автора это миновало – хотя с семьями репрессированных подчас не церемонились – особенно, когда речь шла о «высших эшелонах»), побоях… Версии смерти Н.С. Аллилуевой переплетены со сведениями о жертвах репрессий, штрихами к портрету отца (они появляются на протяжении всей книги, иногда между строк); наконец, повествование доходит до жены Люси.
Мемуары разрозненны и отрывочны; автор пытается объять необъятное, к действительной истории семьи приблизить правду и выдумки о репрессиях, письма, личные встречи, газетные статьи, воспоминания свидетелей эпохи. Что из этого истинно? Что правдиво? Правдиво – для автора, истинно – для мира; а ведь это тоже полюса: сказав-не соврав, можно ошибочно завести себя в демагогическую глушь, оправдать и приговорить – досконально ли нам известен предмет разговора? Разве сам Сталин написал тысячи и тысячи доносов? Или люди по природе своей жестоки и мстительны, и если им в руки дать меч, они захотят пустить его в дело?
Обличение советского времени стало трендом. Но и ностальгия по утраченному – тренд. В какой точке истина, кто приблизился к ней? Правы ли те, кто стоял в 1992 году за свободу, а теперь скорбно опускает глаза – за такую ли свободу боролись?
Но это споры – им несть числа, и не заживает рана, оставленная временем. Имеет право Ломов-Оппоков на своё мнение (особенно, когда его семью и детство коснулся кровавый террор)? Разумеется! Имеют ли право его оппоненты? И тоже – да. Эпоха сталинизма продолжает обрастать подробностями, воспоминаниями, реабилитациями и обличениями. И только спустя годы, десятилетия и века можно будет говорить о ней более-менее объективно (учитывая, разумеется, политический контекст). Важное условие – чтобы стихли раздирающие людей противоречия; сейчас мы не бьёмся в судорогах споров, осуждая или возвеличивая Петра I или Ивана Грозного, – а разве мало было безвинно погибших в эти эпохи?
***
Важной частью книги являются фотоматериалы, представленные на вкладках; их разглядываешь с трепетом – как и всегда, когда дело касается людей и истекшего времени. Могли ли ожидать люди на фото, что случится с ними через десять лет, даже – на следующий день; многих ли, кто запечатлён на фотографиях, река времени донесла до нашего настоящего? Но они – свидетели эпохи. Противоречивой, счастливой и несчастной – эпохи. Их эпохи. И каким бы ни было их время – они являлись детьми его, любили и страдали – жили. Они – неравнодушные, они – незаменимые. Как незаменим и автор книги Юрий Ломов-Оппоков, пронесший в себе сонм воспоминаний о канувшем безвозвратно, оставивший нам скромную (местами – скорбную!) память, личный – а потому бесценный – опыт.