Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2013
Денис Ларионов. Смерть студента: Первая книга стихов. – М.: Книжное обозрение (АРГО-РИСК), 2013. – 48 с. – Серия «Поколение», вып.38
Многие помнят сюжет романа писателя-фантаста А. Беляева «Голова профессора Доуэля», повторенный в фильме «Город потерянных детей» и навеянный экспериментами с мозгом выдающихся советских мыслителей и государственных деятелей. В фильме Марка Каро и Жан-Пьера Жёне сумасшедший мозг изобретателя, посаженный в аквариум, в финале спасает двух странных героев этой кибер-панк новеллы – инвалида-моряка и девочку.
Если же вспомнить одну из обложек к популярной «зеленой» серии издательства «Азбука-классика» – «Размышление о методе» Рене Декарта, то там, напротив, изображается сцена анатомического театра.
Некий подобный театр современного cogitoразыгрывается в книге Дениса Ларионова «Смерть студента». Само название воскрешает в памяти имена Достоевского, Гаршина, Нечаева и Короленко. Только здесь злодеяние, жертва, преступление, осознание, озарение, сведены до точечной акупунктуры языковой формулы. Здесь язык, представленный как разъятая мышца, речь, показанная через больное горло, мыслят и действуют внутри распухшей головы студента. Холодный ланцет в руках мыслящей фигуры, субъекта, лишенного опознавательных знаков, помещен в среду этой мыслящей огромной головы.
М. разгрыз флэшку
L.
– Картезий! – воскликнула К.
Удивительно остро.
Сжимает фрагменты ночные язычеств шоссе –
пока я пишу этот текст
Стихотворная формула Ларионава лаконична, и восходит с одной стороны к поэзии languageschoolи собственно Аркадия Драгомощенко, которому посвящено одно из стихотворений, с другой стороны, по ритмике напоминает заклинательные практики Геннадия Айги с их солнцетворческой формулой. Но у Ларионова мыслящий субъект не ставит себя в центр даже микрокосма, он поделен на сегменты, которые управляются двумя векторами: мыслью и болью, и попыткой помыслить «тень предмета», объекта, смерть, утрату, повторение времени в условиях непреходящего болевого шока, аффекта, страдания. Эти края мышления и языка словно бы пробуждаются под эфирной терапией и ударами электродов в сердце. Собственно в этих стихах и дана разъятая надвое, на боль и на мысль, субстанция, которая пытается встать под ударами гальваники.
«Что делал?»
«Слушал Клауса Шульце
Слушал излишне
Типа всё в прошлом.
Всё тонет в горле.
Горло болит.
У внутренней речи
В эпизодической роли:
Ура!
С переломанной шеей на службе!
Впрочем, не без удовольствия
Было разбито стекло.
«Как? Слоёнов?» –
Переспрашивает А. Д.
Нет
Разумеется, такое мыслящее существо не может существовать, но во многом именно так и устроена логика cogito– под сегментами мысли, причиняющими боль – подразумеваются вполне конкретные фрагменты реальности, крайне обрывочные, чтобы стать историей, но и шифрующие внутренние приключения сознания в такой форме, что реконструировать их невозможно, – ведь именно так их фиксирует мыслящая извилина. Между тем, это встречи, разговоры, любовные истории, головокружительные прыжки, совершенно стертые из памяти, помеченные только соответствующими останками впечатлений. И именно в этом особый стоицизм лирического героя Ларионова, его отказ от сообщения, от сигнала, что герой находится в бедственном положении, отказа от всего, что не есть боль и мысль. Внутренний электрон, шарик, прыгающий внутри этого мыслящего атома, рассказывает нам ровно столько о конвульсиях умирающего персонажа из мира Белинского, что мы можем испытывать только боль и всякий раз можем лишь пытаться проделать собственную процедуру помыслить эту боль. Но этот же RND-шный атом, выбрасывающийся из головы, оставляет для героя, студента Ларионова, путь к своеобразному спасительному самоотводу: в финале книги мы читаем: «Денис Ларионов убит», и это напоминает газетную хронику. И хотя обстоятельства смерти зафиксированы, настоящий Денис Ларионов, чье имя стоит на обложке книги, оказывается спасен, как и герои «Города потерянных детей». И это очередная, реальная, и, конечно же, неумная шутка Зангези.
Предположительно азиатской
национальности.
Зверски избили.
Во дворе школы – оставили умирать.
Без комментариев.
Денис Ларионов убит.