Рассказ
Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2011
Александр МИРРО
Родился в 1981 году в г. Курганинске Краснодарского края, закончил Институт журналистики и литературного творчества. Рассказы публиковались в журналах “Топос”, “День и ночь”. Лауреат премии “Свободный театр” за 2009 год. В “Волге” дебютировал с рассказом “Заметки о рождении и смерти”. Живет в Москве.
Монстр
Рассказ
Когда наступал вечер, часов девять-десять, Влад опускался в кресло и прикрывал глаза. Таким образом он забывал о мире. О всех его проблемах. Хотя бы на полчаса. Но в этот раз ему не удалось – как только он сел и закрыл глаза, в комнату ворвался его маленький сын и стал чем-то шуршать и скрипеть. Что-то грохнулось, но Влад не поддался. Он тихо сказал – Артем, иди в свою комнату. Потом повторил еще раз, не открывая глаз. Возня прекратилась. Но через секунду Влад почувствовал резкую тупую боль в правой брови – он увидел, как по ковру катится цветной пластмассовый кубик. Его маленький сын замер в дверях комнаты и, хихикнув, бросился вон.
– Артем! Что это такое? – Закричал Влад, чувствуя, как все в нем закипает. – Совсем с ума сошел?
Из кухни вышла его жена, Алена. Лицо ее было недовольным и заспанным, волосы разметались по лбу.
– Что случилось? Что кричишь?
– Твой ребенок совсем с ума сошел! – Раздраженно ответил Влад, щупая бровь.
– Успокойся. Не надо на него кричать. – Понижая голос, сказала жена. – Не кричи.
– Не кричи, – обиженно передразнил Влад и вздохнул. – Пусть не кидается в отца игрушками.
– Артем! – крикнула жена, повернув голову в сторону двери.
– Что? – раздался после некоторой паузы детский чуть шепелявый голос.
– Не кидай в папу игрушки. Хорошо?
– И что он там вообще делает? – выдохнул Влад.
– Хорошо, – выкрикнул ребенок. А потом послышалось: – Чертов… ах, ты так.
– Что? – напрягся Влад. – Что он сказал?
– Не знаю, – устало проговорила жена и вышла из комнаты. – Он играет во что-то. – Послышался ее голос уже из кухни.
– Играет, – бесстрастно повторил Влад и прикрыл глаза.
Мысли беспорядочно проносились. Он прислушался к звукам из других комнат – на кухне охнул холодильник, и одиноко звякнула тарелка. Тишина вновь постепенно обретала уверенность в квартире, изредка позволяя отдаленным звукам проезжающих машин за окном тревожить слух.
Влад подобрал цветной кубик и сжал его в руке. Ребенку пять, и он порой сводит меня с ума, думал Влад, глядя на игрушку. Артем, нервный парень. У него с этим некоторые проблемы. Иногда он устраивает невыносимые истерики, заходится в плаче на полчаса так, что не успокоишь. Откуда это у него? Врач его смотрел, но ничего внятного так и не сказал. Жена ему постоянно говорит не кричать на сына. Но ведь порой невозможно не закричать. И сама ведь отчитывает ребенка. Когда Артем пролил на ее новое платье клюквенный морс, она чуть с ума не сошла. Наорала на него так, что он весь покраснел как рак. И она тоже кстати. Оба были раскрасневшиеся – жена злая как черт, а ребенок испуган до истерики. Слава богу, не зарыдал. Единственное, сладости его успокаивают. Иначе никак. У него проблемы с психикой, он нервный, повторяла Владу его мать, бабушка Артема. Как будто он не знает? Особенно, если это повторять по сто раз. Владу приходилось постоянно сдерживаться, когда все в нем кипело, и он сквозь зубы, стараясь не повышать голоса, отчитывал Артема.
В комнату снова вбежал его сын и сходу бросил отцу:
– Эй, ты, чертов, что делаешь? И прыснул. Влад не стал реагировать, а просто прикрыл глаза. – Эй! Ты что спишь? – пискнул Артем. Влад молчал. Лишь приоткрыл один глаз. Его маленький сын подобрал с пола пару игрушек – зеленую фигурку солдата и что-то еще – и выбежал из комнаты.
Наверное, нахватался из мультиков, подумал Влад, слушая утихающий топот. Жена говорит, что дети как губки, все впитывают. Похоже, она права. Все плохое и все хорошее. Влад покосился на пульт от телевизора, лежащий на стеклянном столике. Но мысли не отпускали. Он поднял с пола начатую бутылку пива и отхлебнул пару раз из нее. Холодная жидкость приятно обожгла пищевод.
За окном раздался вой сирены. И Влад вдруг посмотрел в ту сторону, где недавно стоял его маленький сын. Он представил его, стоящего до сих пор с игрушкой в руке и подумал, что пять лет назад он был в другом месте, в другой квартире. Жил с родителями. И не было никакого Артема. Был живот жены. Ее охи и капризы. Влад напрягся – но вспомнить что-то особенное из того времени не смог. Все пролетело как-то незаметно. Вся эта беременность. Он даже не помнил свою жену в больнице. Когда это было? Зимой или летом? Влад переключился на свою память, которая стала заедать с возрастом. А может, меня просто не было тогда? – подумал он и медленно встал с кресла, которое жалобно скрипнуло.
Он подошел к окну и стал смотреть на улицу. Он видел темно-серую поверхность реки, берег, сложенный из гор бурого песка, скелеты кранов, асфальтовую дорогу, по которой периодически проносились машины, редких в такой поздний час прохожих, кто с собаками, кто сам по себе. Небо было чистым, темно-синего оттенка, закат уже случился, и мелкие ласточки соревновались друг с другом в выписывании зигзагов. Где-то далеко выла сирена, визжали шины машин, слышались даже людские голоса. Было такое ощущение, что где-то в такой час все еще кипит жизнь и что-то происходит. Владу нравились эти звуки и это чувство.
Он отпил еще пива и стал следить за девушкой, которая вела на поводке ризеншнауцера. Парочка перешла проезжую часть, и тогда девушка отпустила пса, который с радостью бросился вперед. Девушка остановилась и перетянула длинные волосы резинкой. Влад вдруг вспомнил себя, танцующего в квартире родителей. Он уходил в армию, ему было восемнадцать, он был худ и наивен. Родители собрали гостей, пришли друзья Влада – Илья и Макс, которого со школы все звали почему-то Мишей. Они все здорово напились. Влад весь вечер прикрывал свою остриженную голову кепкой.
Он помнил, как волновался тогда. Ежился от холодного ветра, переминаясь с ноги на ногу вместе с другими призывниками, такими же бритыми и худыми парнями с испуганным взглядом, перед пыльным грузовиком, в который им надо было залезть и трястись несколько часов в неизвестности. Его отправили под Иркутск, где он отслужил два года. Его приятель Илья ухитрился уехать домой через год. Он служил почти рядом, но они ни разу не виделись. Из того времени Влад помнил немного – чистка картошки насквозь замершими руками, высокий заикающийся парень из Хабаровска, с которым Влад делился сигаретами и пил чистый спирт, заедая конфетами, сухое вытянутое лицо прапорщика (или сержанта?) со сверлящими черными глазами, драки и гороховый суп, который приходилось отламывать кусками. Влад не намеревался идти в армию – так получилось. Сразу после школы он полетел в Красноярск, чтобы поступить в университет. Он помышлял о факультете экономики. В Красноярске жили родственники, и родители рассудили, что так сыну будет проще (“не надо будет делить с кем-то общагу”, повторяла мать). Владу же было все равно, он хотел поскорее сбежать из родительского гнезда. Жить с родственниками, сестрой матери, которую он видел пару раз в детстве и не запомнил, Влад тоже не собирался. Он думал пожить некоторое время у тети, а потом переехать в общежитие. Без такого опыта студентом и не стоит называться, думал он тогда.
Полный планов Влад приехал в Красноярск вместе с Ильей и Максом. Город казался большим и чужим и в то же время манящим. Им он сразу понравился. Но обоюдного чувства не случилось – за день до вступительных экзаменов друзья отравились, съев что-то в студенческой столовой. Возможно, это были котлеты, объяснял потом родителям Влад. От резких болей в животе невозможно было уснуть, а потом началась выворачивающая наизнанку рвота. Потом прибавился дикий жар. Провалявшись в больнице несколько дней, он упустил возможность поступить в университет. Влад вспомнил тоскливые белые стены и бесстрастное сухое лицо медсестры, чей нос с горбинкой и потемневшие зубы отпечатались в памяти сильнее всего прочего. И еще вспоминалась какая-то гадливая усталость, тупая беспомощность. Илья отравился вместе с Владом и так же пролежал пластом все дни, изредка подкалывая медсестер сальными шутками. Их приятелю Максу повезло больше, он не ел в столовой и поступил в университет (правда, не в Красноярске, а в Москве). Отучился и женился на однокурснице. А Влад с Ильей выписались из неуютных холодных стен больницы и вернулись домой.
На улице совсем потемнело. Девушка с ризеншнауцером исчезла, как и все прочие прохожие. Из другой комнаты послышались громкие детские возгласы. Влад задернул штору и сделал жадный глоток из бутылки. Им овладела неясная ему растерянность. Он вдруг на секунду побоялся сделать хотя бы шаг в сторону от окна. Ему не хотелось выходить из комнаты. Не хотелось идти проверять сына или заглядывать на кухню. Это было странное для него чувство. У Влада даже похолодела спина и заныл желудок. Он прислушивался к звукам. Надо поговорить с кем-то, просто поболтать о ерунде, спросить жену о работе или новых туфлях, позвонить кому-нибудь, чтобы прогнать эту тревогу.
С Ильей и Максом близкое общение прервалось. Илья хоть и жил поблизости в том же городе, но собственное дело и непростая семейная жизнь поглотили его с потрохами. Они лишь изредка встречались. Макс же вовсе пропал – по слухам, он связался с сайентологами и перебрался в Швецию. Влад подумал о Сергее, муже его сестры (с ним он часто проводил вечера после работы, обычно они пили пиво и обсуждали детей, жен и прочие мелочи). В голове возникло добродушное небритое лицо с массивным носом и ироничной ухмылкой, прячущейся в усах. Влад тут же отбросил эту затею.
Все как-то запутано, подумал он, стоя посреди комнаты и боясь пошевелиться. Нужно подождать, и это само пройдет. Так бывает. Столовая, больница, медсестра с горбинкой на носу, улыбающийся Илья, красное от крика лицо прапорщика, безумная свадьба, беременность жены… Дальше полная бессмыслица. Влад потер виски и вздрогнул от громкого воя сирены под окном.
– Ты что делаешь? – послышался голос жены в темноте комнаты; непривычный и такой живой. – И без света?
Раздался щелчок выключателя, и Влад зажмурился на секунду.
– Влад, что с тобой? Что ты стоишь у окна? – затараторила жена, проходя в комнату в направлении шкафа. Там она чем-то зазвенела.
Влад уселся в кресло и поставил бутылку на ковер.
– Сколько времени? – спросил он тихо.
– Не знаю. Поздно. А что? – жена развернулась к Владу и с удивлением заглянула ему в глаза.
Влад посмотрел на нее в ответ. В ее выражении лица он узнал заботу, недоумение и слабую уверенность. Привычное сочетание. А что у меня с лицом? – скользнула мысль. Влад растерянно усмехнулся.
– Ты что? – шепнула она.
– Все нормально. Ничего. Я просто…
– Надо уложить Тему.
Влад улыбнулся, давая понять ей, что согласен уложить ребенка. Вздохнул и вылез из кресла.
Малыш издавал булькающие и шипящие звуки, изображая какую-то битву или сражение. В комнате был беспорядок, она не была переделана под ребенка – старые бледно-желтые обои местами ободрались, в углу под окном каменел чертежный стол (за которым занималась младшая сестра жены пару лет назад), светло-ореховые шкафы, забитые невесть чем, и потрепанный серый ковер под ногами. Ребенку предназначался стол, скрипучая кровать и небольшое пространство для игрушек. Малышу было все равно, он был слишком мал, чтобы что-то понимать. Он был погружен в собственные игры, где солдаты сражались, теряя руки и ноги, в страшных битвах с монстрами. “Мы теряем его, друг! Где этот чертов монстр!? Ах, ты так! Чертовые пришельцы, где наши оружия? Ты чертова гадина!” Влад слушал своего маленького сына и снисходительно улыбнулся.
– Ну что, чертов? Пора спать? – поинтересовался он.
– Эй? Уже? – Артем дернулся и с мольбой в глазах посмотрел на отца. – Еще чуть-чуть.
– Нет, пора.
– Ну… – протянул Артем, исказившись в лице, и отвернулся к своим солдатикам и монстрам.
Он продолжил свою игрушечную битву. Влад напрягся.
– Артем? Я что сказал?
Малыш не реагировал. Его отец наблюдал за ним, стараясь погасить нарастающее недовольство. Знакомый сценарий, думал Влад. Он сдался.
– Ладно, еще чуть-чуть. И все.
– Хорошо, – бросил малыш, не оглядываясь.
Влад зашаркал на кухню. Квартира была небольшая, она досталась им от матери жены, которая умерла три года назад. Влад вспомнил полубезумный взгляд тети Сони. Тогда он, действительно, испугался за свою жизнь. Ему стало страшно, когда он заглянул в ее глаза, в это обволакивающее безумие. Остальное лицо действовало в отрыве от этих глаз. Она много пила и сошла с ума. Ее сбила машина. Влад отогнал эти мысли и уселся в плетеное кресло, которое ему очень нравилось. Он любил сидеть в нем по утрам в выходные и курить. В углу кухни между кухонным шкафом и балконом он с тоской отметил пачку обойного клея, валик и канистру грунтовки. Они еще не закончили ремонт, который длился больше года. Бежевые когда-то стены кухни помутнели, а местами почернели.
Влад с облегчением подумал, что, наконец-то, нащупал прежнее свое состояние и тревожные мысли испарились. Он вернулся в комнату сына. Малыш продолжал играть.
– Ты, чертовый монстр! – пищал он. Нам нужно убить тебя! – Игрушки разлетелись в разные стороны.
– Артем? – позвал его Влад, и ребенок обернулся. Детские глаза воинственно смотрели на отца.
– Я тебе рассказывал, что хотел поступить в Красноярск? – вдруг спросил Влад свою жену, когда они укладывались спать.
Влад сидел на кровати, а жена читала журнал, укрывшись одеялом. Он повернулся к ней.
– Что? – бросила она, не отрываясь от чтения.
– Я хотел поступить в Красноярск. Я тебе говорил?
– Нет, – задумчиво произнесла жена и покосилась на него.
– Хотел. Но не получилось. Отравился в столовой, – Влад усмехнулся. – И в армию залетел.
– А, да! – вдруг вспомнила жена. – Помню. Ты говорил, – кивнула она и снова вернулась к журналу.
Влад некоторое время смотрел на нее, а потом укрылся одеялом и закрыл глаза. С чего вдруг? – Пронеслось в его голове. Завтра все пройдет. Надо уснуть. Мысли цеплялись одна за другую. Водоворот смутных образов утянул его на дно сна.
Было светло, солнце так и атаковало стекла автобуса. Влад подставлял гладко выбритую щеку. Скулы слегка щипало из-за мыла, которое он использовал вместо пены. Ароматный брусок он спер у новичка. Уж лучше хозяйственного, улыбнулся Влад самому себе. Он ехал домой после двух лет изнурительной, а иногда тоскливой и скучной армейской службы. Он представлял, как приедет домой, позвонит в дверь, всех обнимет, удивит своей возмужалостью, встретится с друзьями, пойдет первый раз гулять по городу в чистой поглаженной рубашке, обрызганный чем-нибудь приятным. Будет шутить по поводу своей службы. Будет хорошо спать на чистой, широкой кровати, а потом встанет и вкусно позавтракает. Будет, в общем, отдыхать и не думать о завтрашнем дне. Он трясся по кривой дороге, автобус кряхтел и стонал, подпрыгивая на ухабах. У водителя тихо играло радио. Что-то знакомое. Влад чувствовал, как теплеет у него внутри от пронизывающих солнечных лучей. Впереди много всего, думалось ему. Он ощущал приятную и освежающую легкость, давно забытую со времен детства. Ясность и свободу. Влад следил за полоской горизонта, и ему хотелось, чтобы эта дрожащая линия подольше не пропадала за горами и домами. Он прикрыл глаза, а потом раздался странный звук, похожий на колокольчики, на сотню колокольчиков. Этот звук перерос вскоре в один раздражающий звон.
Влад проснулся и осознал, что звенит будильник на сотовом телефоне. Он оборвал дикую мелодию. Стало очень тихо. Его жена что-то промямлила и перевернулась на другой бок. Влад чувствовал, как вспотел лоб. Он смотрел в окно. Утро только начиналось.