Опубликовано в журнале Волга, номер 3, 2011
Сергей Боровиков
Триумфы Евг. Попова
Евгений Попов. Песня первой любви: рассказы. М.: АСТ: Астрель, 2009; Каленым железом: повести, рассказы. М.: АСТ: Астрель, 2009; Ресторан “Берёзка”: повести. М.: АСТ: Астрель, 2010.
И представилось мне, что мы с Поповым – такие же старенькие, как сейчас, но живем году этак – ну для круглого счета, в 61-м, и я торжественно вывожу: “К выходу в свет собрания сочинений Евгения Попова в трех томах”.
А что, ведь красиво. Нынче нам торжественности не хватает. Вся торжественность на “Единую Россию” уходит, с такими излишками, что на граждан ее и не остается. Впрочем, и коллеги из руководства писательских союзов не отстают.
“О ВИЗИТЕ ДЕЛЕГАЦИИ СОЮЗА РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ В КУЗБАСС 14–16 МАРТА 2011 г. 14–16 марта 2011 г. Кемеровскую область посетила представительная делегация Союза российских писателей, в которую вошли: лауреат Национальной литературной премии “Большая Книга”, член приёмной комиссии Союза российских писателей Алексей Николаевич Варламов, сопредседатель Союза российских писателей, председатель Омского отделения Союза российских писателей Александр Эрахмиэлович Лейфер, сопредседатель Союза российских писателей, председатель Екатеринбургского отделения Союза российских писателей Арсен Борисович Титов. В мероприятиях первых двух дней визита также принимал участие и председатель Томского регионального отделения Союза российских писателей Владимир Михайлович Крюков. За помощь в проведении конференции делегация отметила благодарственными письмами председателя Комитета по вопросам образования, культуры и национальной политики Кемеровской области Галину Михайловну Соловьёву… Во время всех мероприятий и встреч делегацию сопровождали кемеровские и новокузнецкие писатели”.
А? “Сопровождали”. Это коллеги-писатели коллег-писателей! Еще встречается и “По итогам визита”, и все те прелести казенного словаря, которых в брежневские времена избегали уже и советские писательские руководители. Да что там в брежневские! В сталинские даже не написали бы в писательских изданиях, что, к примеру, писателя Фадеева или писателя Симонова в таком-то городе “сопровождал” местный писатель такой-то. Цитаты взяты из отчета т.н. называемого “демократического” Союза российских писателей. Тьфу! Ну, а “по ту сторону” – т.е. в т.н. “патриотическом” Союзе писателей России что?
Да то же самое, только имена другие. Но это парадная часть. А на заднем дворе, как известно, который год идет жестокая драка за дележ остатков литфондовского пирога. Она особенно обострилась вокруг приватизации “переделкинских дач”. Здесь уж воистину пошли брат на брата без всяких там “патриотических” и “демократических” затей. Открытые письма и доносы, перечисление грехов явных и тайных, уличения и устыжения. И все в печать, в интернет, туда его, туда, в лохань! Апофеозом “переделкинской” эпопеи стало избиение президентом российского ПЕН–клуба Андреем Битовым первого секретаря СРП Светланы Василенко. Воля ваша, но вообразить Сергея Михалкова, отправившего на больничную койку Агнию Барто, никак не получается.
Но хрен с ними, с нашими, т.е. ихними литнравами, вернемся к предмету разговора: три тома сочинений Евгения Попова.
Так что ж, прикажете начать типа: “Женька-то Попов трехтомничек забабахал?” Как-то цинично звучит. А главное, несправедливо.
Вообще я никак не решу, или даже не догадаюсь, для кого мне писать. И не только сейчас.
Не вообще писать, хотя здесь тоже сомнений хватает, а вот в каждом отдельном случае.
Иногда мне кажется, что пишу только для автора, даже если его и ругаю.
Иногда, что сам для себя.
А порой мне даже мнится, что я пишу для всего человечества.
Договоримся, что эти свои заметки я пишу именно для читателя журнала “Волга”, человека традиционно, а также в силу изысканности тиража тоже изысканного, современную русскую литературу знающего. И поэтому имя писателя Евгения Попова для него не звук пустой. Поэтому я не стану начинать с самых азов, типа города К. на великой сибирской реке Е., напутного слова молодому писателю Василия Шукшина и истории альманаха “Метрополь”.
Итак, три тома.
В них собраны, естественно, рассказы и повести из прежних сборников.
Но многого, из ранее печатавшегося, увы, нет. Нет “романа с газетой” “Прекрасность жизни” и “романа–комментария” “Подлинная история “Зеленых музыкантов”, зато впервые публикуются 20 рассказов. И поскольку никто ранее про них не знал, я только про несколько из них и напишу. Чтобы быть первооткрывателем.
Но прежде я вспомню свои заслуги перед Евгением Поповым. Нет, не ту, что в 1988 году журнал “Волга” напечатал самую, вероятно, громкую его вещь “Душа патриота, или различные послания к Ферфичкину”. То была заслуга коллективная, и прежде всего Владимир Потапова, который работал тогда у нас завотделом прозы. Имею в виду собственные литературно-критические обращения к творчеству Попова.
Я даже забыл, сколько их всего было, и собирался было озаглавить данный текст “Бог троицу любит”, имея в виду статьи “Евг. Попов без и др.” (1991) и “Поповщина” (2004), в каком случае данный текст был бы третьим. Но оказалось, что я забыл статейку “Евг. Попов как национальный писатель” (1993), которая была предназначена для какого-то невышедшего сборника Попова и потому напечатана мною в нашей “Волге”. Вспомнил,,. когда оказалось, что именно она столь высоко ценима самим писателем, что цитаты из нее вынесены на обложки 1-го и 2-го томов его собрания сочинений.
И поэтому то, что здесь я немного коснусь лишь новых–старых рассказов, говорит не о моей лени, но лишь о том, что главное и о “Душе–патриота”, и о “Ресторане “Березка”, и о многих рассказах, уже было мной сказано и давно.
Вот эти новые–старые рассказы: “Триста шестьдесят пять белых рубах”, “Когда настало пробужденье”, “Живой живущий человек”, “Назначение”, “Пар”, “Идол”, “Иван Иваныч”, “Лицо Льва”, “Так уж устроено”, “Сплошные подвиги”, “Алгебра”, “Или-или”, “Казус”, “Замшевая обувь”, “Арт-дизайн”, “Зы-зы-зы”, “Смерть сапожника”, “Гуманизм”, “Круги и пузыри”, “Нечаянная встреча”.
Я попытался выяснить у автора, когда они написаны и почему только сейчас явились на свет.
С разрешения автора воспроизвожу его ответ.
“Дорогой Сережа, да я, по совести сказать, ИСТОРИЮ НЕПЕЧАТАНИЯ и не помню. Думаю, что такие вещи, как, например, “Круги и пузыри”, “Когда настало пробужденье”, я при Советах вообще никуда не предлагал из-за якобы скабрезности содержания, имеющего (в первом случае) ОПОСРЕДОВАННОЕ отношение к М. Кузмину, или из-за ЭСТЕТИЧЕСКИХ РАЗНОГЛАСИЙ (“Живой живущий человек”) или из-за опасений, что потащат в КГБ (“Пар”, “Иван Иваныч”, “Сплошные подвиги”). Довольно бессмысленный черновик рассказа “Или-или”, написанного примерно в 1971 году, был опубликован в каком-то альманахе фантастики (Вместе, кстати, с одной из первых публикаций В. Пелевина), тут же и тогда был мною переписан, оснащен псевдоглубокомысленными эпиграфами, навязчивой темой гоголевского пальто. “Медаль Берии” я, естественно, тоже никуда не носил, и рассказ был опубликован в Американском альманахе славистов тиражом 200 экз. году в 1991.
А в новые времена я об этих рассказы просто забыл, их у меня слишком было много, не напечатанных.
Ценны для меня “Или-или”, “Круги и пузыри”, “Лицо льва”. А другие рассказы я просто люблю, как папаша деточек, возможно даже убогих, глупых, хулиганистых”.
Читая незнакомые мне рассказы, я, по угрюмой редакторской привычке, ставил плюсы и минусы, и вот что получилось:
Плюсы: “Когда настало пробужденье”, “Лицо льва”, “Или-или”, “Так уж устроено”.
Плюсы двойные: “Живой живущий человек”, “Назначение”, “Иван Иваныч”, “Казус”, “Смерть сапожника”, “Круги и пузыри”.
Минусы: “Триста шестьдесят пять белых рубах”, “Пар”, “Идол”, “Сплошные подвиги”, “Алгебра”, “Замшевая обувь”, “Арт-дизайн”, “Зы-зы-зы”, “Гуманизм”, “Нечаянная встреча”.
Коротко лишь о нескольких.
“Живой живущий человек”. Представление об этом рассказе лучше всего может передать поэзия Дмитрия Александровича Пригова. Беспросветная, казалось бы, погруженность в реалии советского быта (в данном случае поиски героем рассказа электрических лампочек, взамен перегоревших), из которой вырастают однако “почва и судьба” (эту строку Пастернака очень любит Попов, во всяком случае охотно цитирует). Каким образом писатель этого достигает, объяснить не умею.
“Когда настало пробужденье” – третий из известных мне “клопиных” сюжетов русской прозы: У Лескова есть “Удивительный случай всеобщего недоумения”, у Ильфа–Петрова история гусара-схимника графа Буланова.
“Иван Иваныч”. А это рассказ про человека, которого приучили вести себя правильно, то есть прилично, и он не имеет право на другое поведение “как советский”. И все же оказывается, Иван Иваныч остался человеком, когда приспичило дать по морде ворюге. Про это был хороший фильм “Уходя – уходи” с Николаем Рыбниковым и Виктором Павловым, но я полагаю, что рассказ написан раньше.
“Казус”, “Смерть сапожника”, “Назначение” (в этом рассказе едва заметен Шукшин, и это хорошо) – одни из лучших рассказов писателя. Они должны входить в антологии.
Все рассказы и повести в трехтомнике откомментированы автором. Так, что комментарий становится продолжением текста. Ну вот, например, к рассказу:
“И стоя в очереди”: “… резкий неприличный звук – производил на советских издателей моих текстов такое же шоковое впечатление, как в свое время на западных издателей – последняя глава “Улисса”, где Молли Блюм произносит свой внутренний монолог на фоне начавшегося у нее “обычного женского”. Создается впечатление, что ханжи всех стран, времен и народов “родились запечатанными” (Петроний).
Ниловна, Пашка – персонажи революционно-христианского сочинения М.Горького “Мать”, экспрессивно, на грани китча, экранизированного Всеволодом Пудовкиным. Мне этот немой фильм до сих пор нравится. Там, на фоне жуткой драки, появляется хладнокровный титр, символизирующий, пожалуй, всю нашу новейшую историю – “В трактире становилось все веселее”.
…поленница колбасы и швабра… – Из этого рассказа также можно узнать, что тогда продавали в советских провинциальных магазинах. Увы, колбаса вскоре оттуда исчезла”.
Впрочем, читателям известно пристрастие Евг. Попова к комментированию своих текстов, скажем по “Подлинной истории “Зеленых музыкантов”.
Итого, по моей арифметике, вышло, что из впервые опубликованных рассказов имеется 6 превосходных, 4 хороших и 10 проходных. Сам автор, как видим, выделил как “ценные” всего 3 рассказа.
И что все это означает – мои плюсы–минусы, авторская самооценка?
А означает, что нравится нам это или нет, но наступила пора итогов, и для Евгения Попова главным на сегодня стал выход трехтомника. Я убежден в том, что значительная часть из написанного Евгением Поповым, неотъемлемая и оригинальная часть русской прозы. Его будут читать (если только вообще будут читать), а ценить и понимать спустя годы больше, чем современники.
А сейчас что ж, живем мы не в 1961-м, а в 2011-м году и, между прочим, 5 января Евгению Анатольевичу исполнилось 65 лет. С чем я его, разумеется, забыл поздравить посредством телефонного звонка, но исправляю это сейчас посредством печатного слова.