Опубликовано в журнале Волга, номер 11, 2010
Родилась в Харькове в 1974 году, живет в Москве. Доктор филологических наук, лауреат премии им. Бориса Чичибабина. Стихотворения и переводы публиковались в журналах “Новая Юность”, “Дружба народов”, “Новый мир”, “Интерпоэзия”, “Новый Берег”, “Волга”, “їоюз писателей”, антологии “Анор-Гранат”, сетевом литературном журнале “TextOnly” и др. Произведения С. Буниной переводились на украинский, белорусский и немецкий языки. Автор книги стихов “Удел цветка” (2009).
Дражайший Фокси!
Стоит ли лезть в бутылку
из горящей бочки? –
здание подломилось
и колёса из гаража не выкатишь.
Между нами:
сколько я вам (осталась)
за вкус салата
с маслом кедровым,
нежные приношенья,
право быть нужной –
гладить ваши рубашки?
Опыт прошедшей зимы:
белоснежное охлаждает.
Думаете ли вы,
что мои признанья –
к вам –
написаны на борту сумбура
(на груди болезни:
лежи, подвинься,
белая собака с медвежьей шкурой)?
Вот тому пример:
после прошлой ссоры
у друзей, где просеки
прямо к дому
подбегают,
кто бы еще решился
утверждать, что вы –
золотой лисенок.
Лисье удивленье,
лисья сноровка,
вам ли удивляться
лесным пожарам?
Восходить в святые,
когда удача –
только
четыре быстрые лапы,
ветер навстречу,
ручей в придачу?
Это потому что –
дражайший Фокси! –
только огонь понимает силу
старых привязанностей,
сиротливых звуков
(просто рушатся стены).
И пока я безумствую, вы все ближе,
все действительней
(в свете, весне, Париже) –
вы сгораете, мы сгораем, что-то
выгорит:
вечное друг о друге.
Стиховать, как север о юге,
север о юге…
Окунаюсь в кровать,
но не меняю темы…
II
Потом я думала о тебе в кровати.
Этот декабрьский день был, пожалуй, лучше
многих других.
Как исслеженная дорога,
он пробивался к солнцу на горизонте.
От него сохранились число и запах.
Я думала, что способность слова
предаваться лжи – как последней ставке
на корриде (деньги, любовь, расплата) –
ценится в производстве истин.
Потому все больше подручных средств
в наши дни находится, чтобы слову
быть уверенней, округлиться, выбрать:
провода, резисторы – что потом?
Межпланетные мега- и инфра- (шины)…
Как подросший мальчик, привравший маме,
мир все чаще, чаще съезжает в детство.
Мы желали быть заодно с прудами,
выбирать зеленое, сняться в белом –
сниться с теми, кого рождаем.
Но чем дольше наш календарь тянулся
к горизонту ясности – тем сильнее
бунтовал в тебе собиратель истин,
каждый день вытачивал по болванке.
Так я думала о тебе в кровати –
протяженно, ласково, неразменно –
двадцать девятого дня, в субботу,
в декабре, под новым нечетным годом
(нечетные, как известно, лучше).
III
И когда она все-таки
сделала, сделала это
на том же простом,
сумасбродном
своем языке (диалекте любви,
несомненно сходящей на нет), –
ни угла она, ни междо-
метия не выбирала.
Подломился – сама ты лисенок! –
твой дом, и колёса
из гаража не бегут.
Но когда она сделала это,
четырнадцать раз
прозвенело в будильниках:
пусть говорят лицедеи,
оскорбленные мальчики,
ваши четырнадцать лет
(I am the only actor).
Королеве угодно молчать.
И ее занимают отныне
пейзажи, пейзажи…
1 Энн Секстон (Anne Sexton, 1928 — 1974) — американская поэтесса, лауреат Пулитцеровской премии (1967). Страдала хронической депрессией, покончила с собой в гараже, задохнувшись выхлопными газами.