Опубликовано в журнале Волга, номер 9, 2009
бАб/ищи и глобальное потепление: сборник стихов / Послесловие Юрия Орлицкого, Данилы Давыдова, Владимира Герцика, Дмитрия Чернышева, Александра Макарова-Кроткова, Владимира Тучкова. – М.: Проект Абзац, 2009. – 68 с.
Четыре достаточно известных поэта: Юлия Скородумова, Дарья Суховей, Марина Хаген и Анна Голубкова в марте этого года презентовали литературную группу, кокетливо названную “Баб/Ищи” (впрочем, допускаются различные варианты написания).
Когда тексты четырех поэтов сопровождается шестью послесловиями, последние определенно становятся частью концепции. Однако с моей точки зрения роль этих послесловий осталась неясной. Совершенно поразительное явление: достойные авторы, явный интерес к сборнику как культурному феномену и почти абсолютный отказ от рассмотрения текстов.
Юрий Орлицкий начинает свою заметку так: “Если рассматривать эту книгу не как сборник стихотворных произведений, а как некий человеческий документ…” Интересно, отчего сборник стихотворных произведений следует рассматривать НЕ как сборник стихотворных произведений?
Вообще, авторы послесловий цитируют мало и неохотно. Относительное исключение – Данила Давыдов, но и он предпочитает говорить не об особенностях поэтики, а о мировоззрении: “Мы имеем дело с поэзией подчеркнуто индивидуалистического субъекта – не женщины как лирически-страдательного существа… нет, именно просто существа, активно рефлектирующего над собственной невозможностью стать бездумной и счастливой частью внешнего мира”. Отлично. Только написав
Я, я, я – что за дикое слово
Неужели вон тот – это я?
Разве мама любила такого,
Желто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Ходасевич разве не “рефлектировал над собственной невозможностью”? Осознание гендерной принадлежности или отказ от такого осознания тут не причем.
Послесловие Дмитрия Чернышева единственное, где позиция автора по отношению к материалу как-то определена. “Создается впечатление, что мы стали свидетелями захватывающего эксперимента, пусть пока и не совсем удачного. Чтобы творить в изменившейся социокультурной ситуации, женщинам необходимы новые чисто языковые средства. Созданием такого (какого??? – А.П.) поэтического языка как раз и занимаются наши авторы”. Не имея чести принадлежать к прекрасной половине человечества, скажу, что новые чисто языковые средства весьма нужны и мужчинам-авторам тоже. Буквально через два предложения читаем: “Да, пока мы видим только очередные (после кого? кто стоял в этой очереди ранее? – А.П.) попытки разрушения старого языка”. Все-таки: авторы разрушают старый язык или создают новый? Один язык или четыре (ну, допустим, два-три) разных? Нужно ли в условиях недостатка “языковых средств” создавать эти новые языки, или “средства” встраиваются в рамки языка существующего? Ответить на эти вопросы можно прочитав включенные в сборник стихи. Тем и займемся, благо стихи, как минимум, есть.
Книга открывается подборкой Юлии Скородумовой. Читал с интересом, отмечая что:
– в очередной раз понравилось
Моего первого мужа
можно было неплохо слушать.
Несколько хуже – смотреть.
Совсем никуда – танцевать,
зато иногда как петь!
– в очередной раз показалась лишней последняя строфа в “Женщины любят китов…”,
– снова пионерский значок перевел визуальный ряд в “Дюймовочка живет у меня на пальце…” из динамического в статический,
– снова оставил равнодушным “Сокровенный Сократ”,
– из не виденных ранее текстов почти восхитила “Саломея” – кабы не “у них в глазах 1-с бухгалтерия” (менеджеров среднего звена по мере анализа сборника придется еще вспомнить).
А вот дальше откровенно не случилось. Ни “Мужчина и женщина”, ни “История миллениума”, ни “Мистерия апокалипсо” не понравились. Причем Мистерия – первый текст Юлии, не понравившийся мне активно, до неприятия. Отложил книгу, перечитал через некоторое время – нет. Отношение осталось прежним. Но в целом подборка вполне достойная, другого от Скородумовой и не ожидал.
“Около восьми” Дарьи Суховей открываются довольно объемным, на разворот, авторским предисловием, где поэт объясняет концепцию своих текстов. Если верить этому предуведомлению, читать эти стихи рядовому ценителю поэзии должно быть страшновато. Но в действительности уровень непонятности не пугает человека, знакомого, скажем, со стихами авторов челябинско-кыштымского семинара Северная Зона. С тем, по какому принципу стихотворение относится к восьмистишьям, проблем тоже не возникает. Соблюдены и остальные пункты. Например,
видал страну, подернутую льдом
считал людей, ложащихся в тюрьму,
подвинулся умом –
все ни к чему.
безусловно, полувосьмистишье, а не что либо иное. Эти стихи Дарьи Суховей выполнены не из слов, а из селенита. Ни одного прегрешения противу вкуса, прекрасная обработка – видимые трещинки оказываются авторскими задумками – и ощущение холодной, полупрозрачной поверхности. Даже сложно выбрать “лучшее” стихотворение подборки. Разве что, самое типичное:
13 (ЛЕТ)
(по прочтении книжки про время и слово)
когда былые времена
страшат свои страшилки
я помню чьи-то имена
пусть помню по ошибке
еще считающей себя
по невскому в окне машинки
тогда вмещалось все-все
в шкатулке и стекляшке
где нет нельзя нехорошо
разбрасывать бумажки
и в зеркале сутулюсь я
я в клетчатой рубашке
Это хорошее стихотворение и, безусловно, вопреки числу строк, восьмистишье. И чего? Все-таки искусство поэзии требует слов, а не только селенита и владения методами его обработки.
Следом представлены тексты Марины Хаген. Контраст очень сильный. И он был бы еще сильнее, начнись ее подборка с “Истории болезни” – на мой вкус, главной поэтической удачи сборника. Объем рецензии не позволяет привести текст целиком, придется ограничиться его первой и двумя финальными строфами:
0.
папа, мы все каждый день умираем
и я, и ты, и твоя сестра
она не стала умирать быстрей
она стала умирать заметней
…
4.
отдам даром
крылышки ангела
крепление лентами
длина примерно 100-105 см,
сегодня вечером,
у метро Бауманская
нам не понадобились
5.
важно:
помнить о человеке когда его нет,
важно:
помнить о человеке когда он есть
Вообще, о стихах Марины Хаген (и в этом сборнике, и вообще) хочется сказать много хорошего. Тот самый случай, когда автор, осознавая цель, задает себе некие формальные ограничения и парадоксальным образом становится свободным.
Мои замечания к подборке тоже могут показаться парадоксальными. Собственно, замечание одно: некоторые короткие тексты я б еще сократил. Например, в
***
весна
потихоньку сползают с крыши
прозрачные щупальца осьминога
дотянутся ли до форточки
до весны
последние две строки несут формальную нагрузку, но поэтическую, кажется – нет.
И еще один текст хочется процитировать. На сей раз – без всяких пожеланий относительно его изменения. Просто он очень хорош:
***
мужская версия:
учат снеговика
снег не на века
женская версия:
участь снеговика
снег не на века
У вас по-прежнему возникает желание говорить о “размывании гендера”?
Сборник завершается стихами Анны Голубковой. Признаться, их я ждал с особым нетерпением. Во-первых, Анна – один из самых интересных с моей точки зрения прозаиков, во-вторых, вокруг ее стихов в последнее время было довольно много споров, но сами стихи наличествовали, кажется, только в разрозненных постах ЖЖ.
Первый же текст подборки поразил:
Секс по телефону,
Секс по Интернету.
А если мне нужно – дотронуться?!
Просто дотронуться
кончиками пальцев
до твоей теплой кожи…
Вот опять: причем тут первые две строки? Они абсолютно не нужны. А оставшиеся четыре – прекрасны. Дотронуться и еще раз до-тро-нуть-ся – потрясающая передача нежного жеста, чувствуется даже, что пальцы без маникюра, смешные такие, загорелые. И скользят по щеке тыльной стороной от мочки уха к расстегнутому воротнику, медленно. Что сразу приходит на память? Конечно, мандельштамовский “Звук осторожный и глухой…” Там тоже звук слышен, но неуловим, и меньше чем четырьмя строчками его не передашь. А телефон, Интернет… невозможность касания оставалась невозможностью касания и 1000 лет назад. Зачем плыть от вечного к преходящему?
Трогательно выглядят стихи про
поколение сидящих по своим углам…
с непременной ненавистью к “уютному целлулоидному миру” и жаждой революции, чтобы станцевать на обломках этого самого “непередаваемо гнусного мира”
ирландскую джигу
вальс-бостон
краковяк
польку-бабочку
аргентинское танго
самбу сертаки фламенко
Радикализм высказывания вполне подтвержден радикализмом действия – в аннотации к сборнику читаем: “В целях борьбы с товарно-денежными отношениями книга распространяется бесплатно”, но, честное слово, это мы построили такой мир. Именно мы. Да, не по своей воле, но пирамиды тоже не волонтеры делали. И когда мир сметут, его сметут вместе с нами. Я искренне надеюсь, что жить в эту пору прекрасную…
Зато
***
В метро девочка
с выпученными глазами,
несколько раз подведенными
черной тушью.
Наверно, ей нравится
быть похожей на
медленную
глубоководную
рыбу,
еле ворочающую
плавниками
глубоко
под водой
там, где
нет солнца…
очень бы хотелось написать самому.
Есть в подборке Анны стихи, почти обреченные на популярность несколько более широкую, чем обеспечивают заявленные в выходных данных 300 экземпляров. Например, “Большие беззубые поэты”, “Страдая от температуры” и в особенности – “Напиши мне настоящее письмо”.
В завершение рецензии традиционно хочется пожелать продолжения праздника. Например, через год подержать в руках следующую книгу Бабищ. Увы. Зная даты написания отдельных стихов, начинающиеся с 199.., надежд на это не слишком много. С другой стороны, проекты ж могут расширяться. И вообще, всегда любопытно: что будет дальше. Это, пожалуй, интереснее всего.