Драма в трех актах
Опубликовано в журнале Волга, номер 7, 2009
Игорь Савельев родился в Уфе в 1983 году. Закончил филфак Башкирского государственного университета. Прозаик, критик, драматург. Финалист всероссийских премий и конкурсов, в т.ч. дважды – премии “Дебют”. Печатался в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Урал”. Живет в Уфе.
Андрей Юртаев родился в Уфе в 1984 году. Закончил филфак Башкирского государственного университета. Спортивный журналист, хоккейный комментатор. Финалист премии “Дебют” 2008 года по драматургии и международного конкурса драматургов “Евразия”. Живет в Уфе.
Портвейн, Кобейн и связанные руки
Драма в трех актах
Д е й с т в у ю щ и е л и ц а
Юрий Жуков – 20 лет, бывший студент филологического факультета.
Федор Николаевич Зайцев – 46 лет, директор АО “ИНТЕР”.
Маргарита Павловна Жукова – 43 года, учительница английского языка в средней школе.
Оксана Терехова – 25 лет, вдова.
Денис Брагин (Дэн) – 22 года, бывший студент музыкального факультета института искусств и филологического факультета.
Валерий Грановский – 20 лет, студент экономического факультета, подрабатывает барменом.
Йенс Петерсен – 28 лет, гражданин Норвегии.
Ильич – Виктор Ильич Степанов – 54 года, в молодости трижды судим.
Тайсон – Геннадий Колесников – 26 лет, бывший профессиональный спортсмен, судим.
Славик Бешеный – Вячеслав Зинченко – 18 лет, был осужден, но почти сразу освобожден по амнистии к 50-летию Победы.
Джон Райт – 44 года, гражданин США, тележурналист CNN.
Бандиты, переводчик, два помощника, съемочная группа, мастер.
ПЕРВЫЙ АКТ
Сцена первая
Квартира Дэна: однокомнатная хрущевка. Зал. В глубине сцены два выхода: двери в прихожую и на кухню. Комната обклеена облезлыми, местами оборванными обоями, на одной из стен – плакаты: “Nirvana”, “ЧАЙФ”, “Агата Кристи”, “Политбюро ЦК КПСС”… Справа старый диван, у которого вместо ножки стопка книг, и кровать. У стены стол. Слева расстелен спальник, рядом большой рюкзак. По всем углам лежат вещи: одежда, спальники, одеяла, книги, кассеты, пустые бутылки. На полу стоит двухкассетный магнитофон, лежит гитара.
День.
Норвежец сидит в углу на спальнике, Валерий ходит туда-сюда с телефоном (дисковый аппарат на длинном шнуре).
ВАЛЕРИЙ (в трубку). Нет, это не то, что ты подумала!.. Я не ломаю комедию!.. Я серьезен как никогда!.. У меня кроме тебя никого нет!
ДЭН (входит с газетой). Ну-ка сделай мне минет!
Валерий стремительно уходит с телефоном на кухню, продолжая оправдываться.
НОРВЕЖЕЦ (с акцентом). Что есть миньет?
ДЭН. Вырастешь – узнаешь.
Разворачивает газету.
ДЭН (гордо). Вот. (Читает.) “Городская среда” от 15 сентября 1995 года. Статья “Куда мы катимся?” “Все мы знаем, какая у нас в городе ситуация с молодежной культурой и духовностью. Давно прошли времена, когда студенты ездили в стройотряды, активно участвовали в общественной жизни…” Ладно, это все туфта… Вот. “На прошлой неделе четверо студентов нашего университета разыграли неуместную шутку. Итак, представьте: перемена, все выходят на улицу. Один из студентов филологического факультета (это вот Юрка был как раз) переходит дорогу, направляясь в столовую, как вдруг из-за угла на большой скорости появляется “шестерка”. “Шестерка” (смотрит на норвежца). Ну “Жигули”, машина типа (жестом изображает руль), Колян у отца взял… Визг тормозов, и на глазах всего университета двое парней, выскочивших из машины, хватают опешившего филолога, засовывают в багажник и уезжают. Свидетели этой сцены бросились звонить в милицию, была введена операция “Перехват”… Ну, тут тоже опустим…
Входит Юрий, останавливается в дверях.
ДЭН. “Каково же было изумление сотрудников милиции, выяснивших, что все это оказалось спектаклем… Непонятно, на что рассчитывали устроители этой постановки, которую они, вероятно, возомнили актом современного искусства…”
ЮРИЙ. А, все смакуешь?
ДЭН. “Итог закономерен: все четверо отчислены из университета и привлечены к административному наказанию”. Ну, понял?
НОРВЕЖЕЦ (неуверенно). Yes…
ЮРИЙ. Йес, йес… ОБХС! (Обращаясь к Дэну.) Тебе-то пофиг, у тебя военник есть, а мне Чечня грозит теперь.
ДЭН. Да ладно, согласись же, круто было.
ЮРИЙ. Да какое круто, ты понимаешь, что меня на войну могут послать?
ДЭН. Понимаю, но вопрос не в этом, вопрос в том, согласен ли ты, что было круто? Помнишь, какое лицо было у Виктора Иваныча? А как Юдина чуть не обделалась, я еле сдержался, чтобы не заржать!
ЮРИЙ. Ну да… Но я теперь даже не знаю, что делать…
ВАЛЕРИЙ (выходит с кухни). Какая сволочь меня сдала? Кто сказал Анжелке, что я гулял с Наташенькой?
ДЭН. Друг мой! Ваши грязные инсинуации ранят мое сердце хуже ножа! Но есть способ залечить эту рану. Да, Валерий, а отчего бы тебе не сходить за портвейном?
ВАЛЕРИЙ. Нет, а чего опять я-то? Че сами не взяли?
ДЭН. Ты же знаешь, что мы даже не бедные студенты, мы теперь вообще не студенты…
ВАЛЕРИЙ. Давайте хотя бы скинемся, что ли.
ДЭН (Юрию). У тебя есть деньги?.. Понятно. (Валерию.) А нашим взносом будет телефон очаровательной Инессы! Записывай! 2-12-85-06!
ВАЛЕРИЙ. А почему семь цифр?
ДЭН. А! Просто ноль!
Уводит Валерия.
ЮРИЙ. Блин, вот ему везет! В психушке полежал, военник получил. Родители в области, никто не капает на мозги… Меня мать и отчим совсем достали из-за этого отчисления…
НОРВЕЖЕЦ. Отчим? Что есть отчим?
ЮРИЙ. Ну, в общем, “отчим” это как бы приемный отец, ненастоящий. Когда твой отец умер, а твоя мать собирается замуж за другого человека. Вот этот человек – отчим. Понятно? Understand?
НОРВЕЖЕЦ. Да, это интересно. Ты любишь твой отчим?
ЮРИЙ. Я?.. Ты знаешь слово “бандит”? A crime, мафия, понимаешь, коза ностра, якудза… Бандит. Мой отчим – бандит. Я не люблю бандитов…
ДЭН (вернувшись). А почему бандит-то? Нормальный мужик… Директор фирмы. Ты же сам рассказывал.
ЮРИЙ. Ну фирма-то продает всю эту промышленную хрень ЗМК, а ЗМК – сам знаешь – под покровской бригадой, и он со всеми этими братками работает.
ДЭН. А что такого-то? Сейчас все под бандитами. Вот ты же с ним живешь, ты тогда тоже бандит, получается?
ЮРИЙ. Ага, и даже на портвейн не могу скинуться. А он ездит на “ауди”, коттедж собирается строить… Ты посуди сам, мог человек, будучи простым физруком, всего этого честно добиться? И вообще, ты знаешь, чем он сейчас зарабатывает? Вот смотри. У покровских есть ЗМК, а они хотят еще и “Прогресс”, а его держат кировцы. А мой драгоценный отчим, находясь под крышей покровских, продает о них информацию кировцам, чтобы потом договориться еще и с “Прогрессом”, чтобы их тракторы продавать.
ДЭН. И что?
ЮРИЙ. Ну как что? Вот представь, допустим, что есть Монтекки, а есть Капулетти. Они терпеть друг друга не могут и только спят и видят, чтобы перестрелять друг друга и чужой бизнес себе забрать. А отчим мой, получается, помогает и тем, и другим, набивая свой кошелек при этом! Теперь понял?
ДЭН. Ну так… Смутно…
ЮРИЙ. А я все отчетливо понял. Он же от каждого телефонного звонка вздрагивает. Прикинь, каждое утро заглядывает под машину, я сам видел. Параноик. Сам ввязался неизвестно во что. А ты говоришь – не бандит…
Приходит Валерий, выгружает на стол бутылки портвейна.
ДЭН. О, молодец! А тебе звонила Оля.
ВАЛЕРИЙ. Да?! Серьезно? Ну и что, что сказала?
ДЭН. Сказала, что на все согласна.
Валерий с телефоном бросается на кухню, Дэн достает стаканы.
ДЭН. Ну-с, больной, ваш диагноз мне вполне ясен, – и коли вам грозит военкомат и новые родственники, можете переехать ко мне! (Смотрит на дверь кухни.) То есть к нам!
Разливают, подносят норвежцу стакан. Тот пьет, кашляет.
НОРВЕЖЕЦ. Din pikkslikker! Det var for faen!
ДЭН. О! А по-русски ты умеешь материться?
НОРВЕЖЕЦ. Да, умею.
ДЭН. Ну-ка скажи что-нибудь.
НОРВЕЖЕЦ. Жопа.
ЮРИЙ. Не, это не мат! А еще что-нибудь знаешь?
НОРВЕЖЕЦ (неуверенно). Сиськи?..
ВАЛЕРИЙ (с телефоном выходит с кухни). Да не пялился я ни на чьи сиськи!.. Зачем мне на них пялиться вообще? Твои сиськи – лучшие сиськи в мире!.. Да мне не с чем сравнивать, я кроме твоих не видел больше…
Общий смех. Валерий возвращается на кухню.
ЮРИЙ. Как его зовут, я забыл?
ДЭН. Йенс.
ЮРИЙ. Вот, точно, Йенс. А че он тут у тебя делает-то который день? Он же стопом приехал?
ДЭН. Как что? НЛО ищет!
ЮРИЙ (ржет). НЛО?
ДЭН (ржет). Ага!
НОРВЕЖЕЦ (оживившись). НЛО! Йес! UFO! Unknown Flying Object! Aliens! I feel their presence hear! I should find some signs, some message…
Смеются, Дэн достает гитару.
ДЭН начинает, остальные подхватывают:
I’m gonna send him to outer space
To find another race.
Повторяют несколько раз.
ЮРИЙ. Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте!
Привет всем, кто пришел сюда,
Добрый день, дамы, добрый день, господа!
Дебилы-норвежцы и все остальные,
Мы не в квартире, мы на вершине,
Вершине мира, вершине жизни,
И я смотрю без укоризны
На всех недоброжелателей,
С любовью на фанатов-почитателей.
Но вот труба уже зовет,
Мы начинаем наш поход.
Поют хором, вместе с вернувшимся Валерием:
Снова во всем мире среди сотни идей,
Нет ни одной хоть с толикой смысла.
Мы так устали от этих затей,
Мы устали от ваших мыслей.
И если весь мир встал на колени,
А в головах сплошная поллюция,
Все, что осталось моему поколению,
Лишь одно слово: РЕВОЛЮЦИЯ!
Дайте нам шанс самим выбрать дорогу,
Мы хотим мерить жизнь своими шагами,
Дайте возможность нам, ради бога,
Или мы сделаем это сами!
Телефонный звонок.
ВАЛЕРИЙ. Алло! Оля, ты?! Ой. Юр, это тебя…
ЮРИЙ. Да… А что надо?.. Ну, может, попозже?.. Ну ладно, ладно… Хорошо…
ДЭН (допевает). И если весь мир встал на колени,
А в головах сплошная поллюция,
Все, что осталось моему поколению,
Лишь одно слово: РЕВОЛЮЦИЯ!
ВАЛЕРИЙ. Что там у тебя?
ЮРИЙ. Да так, домой надо, чего-то они от меня хотят опять…
ДЭН. Да погоди ты… Варелий, разливай. Йенс, ну-ка тост! Ну тост, тост, – помнишь, как я тебя учил вчера? “За…”
НОРВЕЖЕЦ. За UFO!
Все пьют.
Сцена вторая
Квартира родителей: слева кухня, справа зал, между ними – дверь в прихожую. Слева: в углу мойка и плита, в другом углу холодильник, у стены стоят стол и табуретки. Справа: диван, у стены – книжный шкаф, перед ним стол с телефонным аппаратом, стулья. Дверь в спальню. Зеркало. В углу – телевизор. Другая стена: окно и дверь на балкон.
Вечер.
Зайцев ужинает, Жукова сидит рядом.
ЗАЙЦЕВ. Нет, ты прикинь, они мне звонят и говорят: мы так не договаривались. Это они – мне! Я все платежки подписал, все документы отправил, завтра любая проверка – и мне хана! Я их покрываю, а они мне еще условия ставят! Пить налей мне!
ЖУКОВА. Ну ладно, может, все образуется…
ЗАЙЦЕВ. Что образуется? У сына твоего мозги образуются в голове?
ЖУКОВА. Господи, ну при чем тут Юрочка…
ЗАЙЦЕВ. При том! При том, что мы тут уже час ждем этого твоего Юрочку! Юрочка! Взрослый мужик уже! Я в его годы уже деньги в семью приносил! Вагоны по ночам разгружал! А этот! Воспитали неизвестно кого! На этом, как его, филологическом факультете – вообще же нечего делать, книжки читать! – и то не смог удержаться! Армии они испугались! Скажите пожалуйста! Да если бы не Чечня и не беспредел, ему бы не мешало послужить, мозги бы хоть вправили! Тоже мне, поэт нашелся! Ладно, военник я ему сделал, но сколько можно терпеть, что он сидит на твоей шее! Все эти выходки, пьянки! Шатается неизвестно где!
ЖУКОВА. Федя, ну не прав ты. У мальчика была такая травма! В тринадцать лет потерять отца!..
ЗАЙЦЕВ. Да он ничего не умеет, ничего не может! Он не может даже вовремя придти, чтобы военный билет получить! Ты во сколько ему звонила?
ЖУКОВА (посмотрев на часы). В восемь.
ЗАЙЦЕВ. Во-от! Я тут в лепешку расшибаюсь, разговариваю с людьми, а он не соизволит придти вовремя, чтобы узнать, куда и к кому ему завтра идти в военкомат!
ЖУКОВА. Ну, может, он в дороге задержался…
ЗАЙЦЕВ. Знаем мы эти задержки! По три дня не появляется!
ЖУКОВА. Хочешь еще голубец?
ЗАЙЦЕВ. Какой нахрен голубец?! Ну ладно, давай…
Скрежет в замке.
ЗАЙЦЕВ. О. Явился. Слышишь, да, ключом в замок не может попасть! Наверное, это он в дороге так задержался, да!
Жукова бежит открывать дверь. Вваливается Юрий.
ЮРИЙ. Привет.
ЖУКОВА. Ну-ка стой! Что пили?
ЮРИЙ. Мы? Ничего не пили.
ЖУКОВА. Ну хорошо, значит, курили.
ЮРИЙ. Не курили!
ЖУКОВА. Ну-ка дыхни!
ЮРИЙ. Не буду я тебе дышать! Что ты тут устраиваешь?
ЖУКОВА. Посмотри на себя в зеркало, я же вижу, что ты пьян.
ЮРИЙ. Я не пьян! Вот так всегда обычно бывает, на самом деле приходишь пьяным, и ничего, а как нормальный трезвый, так сразу – что пили, что курили…
ЖУКОВА. Я все вижу, только не всегда говорю.
ЗАЙЦЕВ. Нет, ты погляди! Вот он, твой Юрочка! Мало того, что пьяный в жопу, так еще и выступает!
ЮРИЙ. А ты вообще молчи, бандит хренов!
ЖУКОВА (в ужасе). Юра, ну-ка быстро в комнату!
ЗАЙЦЕВ. Что ты там вякаешь, щенок?
ЮРИЙ. Я тебе не щенок, ты мне вообще никто! И я счастлив, что ты мне никто! Я не хочу иметь с тобой ничего общего!
ЖУКОВА. Федя, не обращай на него внимания, ты же видишь, в каком он состоянии…
ЗАЙЦЕВ. Что?! Да ты!.. Да без меня ты бы уже в армии уже давно был!
ЮРИЙ. Ну и сходил бы в армию как честный человек!
ЗАЙЦЕВ. Ты посмотри на себя, чучело! Дармоед! Только и знаешь, что дурака валять, даже учиться не смог!.. “Поэты мы!” Клоуны вы!
ЮРИЙ. Да лучше быть клоуном, чем быть тобой!
ЗАЙЦЕВ. Ну и пусть тебя трахают в жопу тогда все! Завтра же отправлю тебя в часть! Ишь! Ублюдок!
Жукова уводит Юрия в спальню.
ЗАЙЦЕВ (вдогонку). Идите, сюсюкайтесь! Всю жизнь сюсюкалась с ним!
Достает из холодильника початую бутылку водки, наливает себе рюмку, опрокидывает без закуски.
ЗАЙЦЕВ. Ну, семейка!
Возвращается Жукова.
ЖУКОВА. Слава богу, уснул. Не понимаю, что с ним. Может, это возраст такой… Все мы, конечно, спорили с родителями, но не до такой же степени…
ЗАЙЦЕВ. Не знаю, меня бы батя за такое насмерть забил. И правильно бы сделал! Все! Хватит! На нашей шее он больше сидеть не будет! Я тут на днях говорил с серьезными людьми… Им как раз человек нужен… У Евгения Михайловича свободное местечко…
ЖУКОВА. Что за местечко? Что еще за Евгений Михайлович?! Тот самый?! У них же там стрельба каждый день! Я Юрочку под пули не пущу!
ЗАЙЦЕВ. Да уймись ты, ничего там страшного нет. Был такой человек… Цыплаков Александр Петрович… Очень авторитетный… Его подстрелили. Светлая память.
Выпивает.
ЖУКОВА. О господи!
ЗАЙЦЕВ. …И серьезные люди решили, что у его могилы всегда будет дежурить караул. Понимаешь?
ЖУКОВА. У какой еще могилы? А где эта могила?
ЗАЙЦЕВ. Ну а где может быть могила?! На кладбище, естественно!
ЖУКОВА. На каком?
ЗАЙЦЕВ. На Северном. Там все рядом лежат, и Петрович, и Валерка Миронов, Салим там тоже…
ЖУКОВА. И что он там должен делать? Охранять их?
ЗАЙЦЕВ. Почетный караул, сказал же! Непонятно, что ли?
ЖУКОВА. Как у мавзолея Ленина?
ЗАЙЦЕВ. Примерно.
ЖУКОВА. И надо будет стоять там не двигаясь?
ЗАЙЦЕВ. Ну че, дура совсем, что ли? Нет, конечно! Там надо просто быть! Смотреть, чтобы бомжи там ничего не сломали и не украли.
ЖУКОВА. А если что-нибудь случится?
ЗАЙЦЕВ. Да что там случится? Что может случиться на кладбище? Там никто ничего не делает, воздух охраняют сидят. Зато нормальные люди. Быстро мозги вправят твоему Юрочке…
Наливает, пьет. Жукова тихонько плачет.
Сцена третья
Кладбище. Нечто вроде центральной площади, освещаемой фонарями. В центре – легковой автомобиль. Рядом с ним огромное гранитное надгробие: двухметровая плита, пространство вокруг огорожено чугунными цепями и выложено плиткой; цветы и венки. Памятники вокруг немногим меньше. В стороны расходятся аллеи.
Ночь.
Трое стоят возле машины и играют в карты на капоте.
ИЛЬИЧ. Так, я начинаю, значит?.. Проход у нас десять? Ну начнем с пяти.
ТАЙСОН. Пять? Я пас.
БЕШЕНЫЙ. Шесть.
ИЛЬИЧ. Семь.
БЕШЕНЫЙ. Восемь.
ИЛЬИЧ. Да давай уже сразу десять и вскрываемся!
БЕШЕНЫЙ. Давай… А! 27 всего! А у меня три десятки!
ИЛЬИЧ. Это тебе не 27 – это шаха! Считай – 11, то есть всего 32! Так что положи бабки обратно!
БЕШЕНЫЙ. Да что за непруха такая? В любви что ли повезет?.. (Достает сигарету.) А слышали, че вчера было в Ясной Поляне?
ИЛЬИЧ. Ты про нападение, что ли?
БЕШЕНЫЙ. Ну да! Блин, вы бы видели! Кировцы ваще оборзели! Прикиньте, Евгений Михалыч с пацанами поехали чисто отдохнуть, телочек с собой взяли, все дела… Сидели в домике, и тут как стекла посыпятся! – машина на улице взорвалась!
ТАЙСОН. А ты там был, что ли?
БЕШЕНЫЙ (растеряно). Ну… да, был!
ИЛЬИЧ. Да ты здесь вчера сидел в это время.
БЕШЕНЫЙ. Ну а я потом, после смены… Мне пацаны сказали, что такое дело, я сразу же помчался…
ИЛЬИЧ. И на твоих глазах и машины взрывались, и стекла сыпались?
БЕШЕНЫЙ. Ну не на моих, но я же видел там… осколки… От тачки ваще почти ниче не осталось! Я приехал, там уже менты, трупы собирают… Я с пацанами поговорил, которые в больницу ехали…
ИЛЬИЧ. Короче, ясно все… Видел ты… Тут вопрос в другом, как вообще это получилось, никто же не знал, что братва туда поехала… Че-то кажется мне, завелась у нас какая-то крыса… Вот ты, Славик, откуда узнал про этот пикник?
БЕШЕНЫЙ (изменившись в лице). Я?.. Я?.. Да ты что, Ильич! Да я никогда… Да мне вот пацаны сказали, когда я с дежурства приехал… Сам можешь у них спросить…
ИЛЬИЧ. Да ладно, шучу. (Задумчиво.) Но крыса все-таки есть.
БЕШЕНЫЙ. Нет, ну там ваще было побоище! Вот бы пораньше приехать! Я бы знал, я бы отсюда сразу рванул…
ТАЙСОН. И было бы у нас на одну могилу здесь больше. И так каждый день хороним…
БЕШЕНЫЙ. А лучше просто так здесь сидеть?! Вот че мы тут торчим?! Там такие дела делаются! Сейчас все и решается, и делится, а мы тут просто так сидим, и будем сидеть до пенсии. Задолбало уже в карты играть…
ИЛЬИЧ. Не спеши, успеешь. Кто сдавал? Тайсон? Давай, сколько ставишь?
Играют в карты.
Приходит Юрий с пакетом, в котором звякают бутылки.
ИЛЬИЧ. О! Наконец-то! Че так долго? Тебя только за смертью посылать…
ЮРИЙ. Я тут не самый молодой, чтобы постоянно бегать…
БЕШЕНЫЙ. Ты че? Ты оборзел, что ли? Ты кто такой вообще, чтобы тут стрелки переводить? Че ты молчишь? Я к тебе обращаюсь.
ИЛЬИЧ. Славик, уймись.
БЕШЕНЫЙ. Нет, пусть он скажет! Ты кто ваще?
ЮРИЙ. А ты кто?
БЕШЕНЫЙ. Ты мне вопросом на вопрос не отвечай! Я тебя спрашиваю, ты кто по жизни вообще?
ЮРИЙ. Я… филолог.
БЕШЕНЫЙ. Кто?
ЮРИЙ. Филолог.
БЕШЕНЫЙ. Лох галимый, короче! И я тебя могу заставить сосать у меня сейчас.
ИЛЬИЧ. Че ты пристал к нему? Давай, налито… (Юрию.) Тебе че, отдельное приглашение нужно?
Выпивают.
БЕШЕНЫЙ. Нет, реально, че это такое-то? Кто, он сказал?
ИЛЬИЧ. Филолог. Учитель русского языка.
ЮРИЙ. Не только!
ИЛЬИЧ. А кто еще?
ЮРИЙ. Ну там… журналист, писатель…
БЕШЕНЫЙ. О! Писатель! Однажды в студеную зимнюю пору… Скажи-ка, дядя! Где же кружка… Стихи пишешь, что ли?
ЮРИЙ. Бывает…
БЕШЕНЫЙ. Ну-ка давай, изобрази че-нибудь!
ЮРИЙ. Да я так не помню…
БЕШЕНЫЙ. Ну ты вспомни! Уважь пацанов уж…
ЮРИЙ (начинает тихо читать). Как давно я топчу, видно по каблуку.
Паутинку тоже пальцем не снять с чела.
БЕШЕНЫЙ. Че ты там мямлишь, давай, нормально читай!
ЮРИЙ (громче). То и приятно в громком кукареку,
Что звучит как вчера.
БЕШЕНЫЙ. Че за кукареку? Че за курочка Ряба?
ЮРИЙ. Но и черной мысли толком не закрепить,
Как на лоб упавшую косо прядь.
БЕШЕНЫЙ. Че? Куда упавшую косо блядь?
ЮРИЙ. Да я не буду читать дальше!..
ТАЙСОН. Давай читай. А ты помолчи!
ЮРИЙ (сурово). И по комнате точно шаман кружа,
Я наматываю, как клубок,
На себя пустоту ее, чтоб душа
Знала что-то, что знает Бог.
БЕШЕНЫЙ. Че за хрень! Ты че вообще вот щас рассказал?
ЮРИЙ. Это Иосиф Бродский. Современный поэт. Живет в Америке.
БЕШЕНЫЙ. Где? В дурке?
ЮРИЙ. Почему в дурке?! В доме каком-то своем…
БЕШЕНЫЙ. А похоже, что в дурке!
ИЛЬИЧ. Ну, за поэтов.
Пьют водку.
ЮРИЙ. Между прочим, Бродский – лауреат Нобелевской премии.
БЕШЕНЫЙ. Между прочим, все мы дрочим. Премии… Поэты… Да кому щас все это на хрен надо вообще? Разуй глаза! Щас ваще нужно только это!
Достает пистолет, целится в Юрия. Ржет.
ИЛЬИЧ. А ну убрал быстро!
БЕШЕНЫЙ. А че такого-то?
ИЛЬИЧ. Убрал быстро, я сказал! Тоже мне, нашел игрушку! Тут тебе не американский боевик, чтобы размахивать туда-сюда. Че? Непонятно? Если непонятно, мы тебе с Тайсоном быстро объясним. Места тут много… А писатель, вон, некролог напишет.
БЕШЕНЫЙ. Ну ладно, ладно, че ты сразу…
Прячет пистолет.
ИЛЬИЧ (закуривает). Вот ты говоришь – дурка… А бывают писатели – и нормальные люди… Я вот чалился по малолетке… В Коми АССР… Приходил там к нам раз в неделю один писатель. Даже не помню, как звать. Книжки все носил. Говорил: “книга – это источник знаний”. Вслух нам читал. Причем не всякую фигню, а Агату Кристи, там, Мегрэ… Потом я вышел и узнал, что на воле это жуткий дефицит… Хороший был мужик. Один раз даже в футбол с нами играл.
БЕШЕНЫЙ. Ну, за футбол!
Пьют.
ЮРИЙ. А смотрели футбол вчера?
БЕШЕНЫЙ. Смотрели, да. 2:1. Наши выиграли.
ИЛЬИЧ. На чемпионат Европы теперь, считай, вышли, но че там делать с такой игрой – непонятно.
ЮРИЙ. Да нормально играли! На отборочном этапе больше всех голов забили.
ИЛЬИЧ. Зато от Фарер два пропустили, от почтальонов каких-то.
ЮРИЙ. Ну сейчас слабых команд не осталось уже.
ИЛЬИЧ. Да и вчера, если бы греки сами себе первый гол не привезли, еще непонятно, как бы все сложилось.
ЮРИЙ. Ну а если не мы бы из этой группы выходили, то кто бы? Греки, что ли? Где греки и где чемпионат Европы?
ТАЙСОН. Смотри, какой специалист нашелся! Чтоб в следующий раз как Колыванов за водкой бегал! Так же быстро!
ЮРИЙ. Да ну его! Мне не нравится Колыванов. Лучший наш игрок это вообще Веретенников, сколько забил уже, а в сборную не берут!
ТАЙСОН. А он не может в сборной играть. Он привык, что “Ротор” все мячи только ему отдает, поэтому там у себя и забивает постоянно. Но это разве нормально?
ЮРИЙ. Нормально! Главное же – результат! “Манчестер” вот обыграли…
ТАЙСОН. Случайно. С “Бордо” точно обосрутся!
ЮРИЙ. Ну посмотрим…
ИЛЬИЧ. Посмотрим, посмотрим. Ладно, в секу будешь играть?
ЮРИЙ. А как это?
БЕШЕНЫЙ. Да мы щас научим! Деньги есть с собой?
ЮРИЙ. Нет… А что, на деньги, что ли?
БЕШЕНЫЙ. Ну а что – не на интерес же.
ЮРИЙ. Не, я лучше тогда так посижу. Или пройдусь. Посмотрю, что тут да как.
ИЛЬИЧ. Только далеко от площади не уходи. Там фонарей нет, темно… И тишина…
ЮРИЙ. И что?
ИЛЬИЧ. И мертвые с косами стоят!
Ржут.
ТАЙСОН. Если что подозрительное увидишь, сигналь.
БЕШЕНЫЙ. Ну, на посошок!
Пьют.
Сцена четвертая
Аллея кладбища. Вдоль дорожки – внушительные памятники из черного гранита. Некоторые представляют собой плиты с изображениями бритоголовых людей в полный рост, некоторые – в виде фигур. Две скамейки: одна на самой аллее, вторая в глубине, возле одного из памятников. Знак на столбике: стрелка “К площади”, указывает налево.
Ночь.
Юрий выходит слева.
ЮРИЙ. Ну вот спасибо! Спасибо, дорогой товарищ отчим! Удружил! Лучше бы в армию сходил, честное слово. Ну подумаешь, Чечня! И потом, не всех же посылают в Чечню. Почему именно меня в Чечню? А если бы и в Чечню… Что, Лермонтов не воевал? А Толстой? Ничего же, не надломились. Может, я бы со своим зрением классным снайпером был!
Берет с земли палку, ставит ногу на мраморный постамент памятника, целится. Делает вид, что стреляет, потом прячется за памятник, ползет к следующему, высовывается, целится, снова стреляет. Прячется. Его отбрасывает взрывной волной.
ЮРИЙ. Ничего, сестра, это просто царапина!
Стреляет, придерживая раненую руку.
Подходит к памятнику (фигура в человеческий рост), стоит по стойке смирно, держа раненую руку на повязке. Слушает. Шагает вперед, отдает честь.
ЮРИЙ. Служу Отечеству! (Протягивает руку.) Спасибо, Борис Николаевич! (Поправляет медаль на груди.)
Шагает дальше, высоко подняв голову. Останавливается.
ЮРИЙ. А, это ты?.. Все шакалишь? Нет? А че ты делаешь? Кто я такой? Я герой войны, а ты кто такой? Че ты там мямлишь, говори громче! Ты понимаешь, что ты попал? В общем с тебя литр водки, либо расплачиваешься здоровьем. Чего? Ой, какие мы смелые! Ну давай! Стреляй! Ссышь? (Отрабатывает приемы рукопашного боя.) Ты че, не понял, сука? Не рыпаться! Деньги где? А? Давай сюда! А теперь пошел вон, чтобы я тебя здесь больше не видел!.. (После паузы.) Вот бред. Надо хоть отжиматься по утрам начать.
Идет дальше, оглядывается по сторонам.
ЮРИЙ. Ого, ни фига себе, памятничек! Ну-ка, кто это? Никифоров Сергей Владимирович… “Помним. Скорбим”. Ну понятно, еще бы не помнить, такую махину отгрохали. И скорбим – ага, сколько денег-то стоит. Та-ак, что у нас тут… О, свежачок! Из-за венков даже креста не видно, где тут что, как звать-то хоть? А! Вот! “Витьку от пацанов”. Виктор, значит? Победитель? Всех победил… Ну-ка, сколько было лет? Так, шестьдесят пятый… Тридцать лет, а все Витек! Что за жизнь?
Натыкается на очередной памятник в виде скульптуры в натуральную величину.
ЮРИЙ. Ой! А это кто такой огромный? Михайловский Ипполит Борисович… Ага! Я исполнил твое желание – принес тебе голову Медузы! Не веришь? Вот она, взгляни на нее! (Делает жест, будто достает что-то. Пауза.) Бред. Но весело. Вообще веселое место. Да! Надо что-нибудь здесь замутить! Так-так-так… Ага! Вот! Ночь живых мертвецов–6! Авторитет возвращается! Спрятаться тут и вылезти из могил во время похорон! Вот, прикольно. Вот прямо тут вот где-нибудь закопаться… Или лучше под венки залезть? Или лучше закопаться? Под венки легче, закопаться эффектнее… А как дышать? Трубочки вставить? Так, над этим надо еще подумать, но допустим – закопаться. Так, а как узнать, где закапываться, где похороны будут? Подойти к сторожу, что ли, у него узнать… Да, вот сейчас прямо пойду к сторожу!.. Ну допустим, это я узнал, мы закопались… Вот идут похороны, куча народу… И тут мы все разом встаем и говорим… Блин, что говорим? Что сказать-то, реально? Так, ну ладно, это мы с Дэном еще обсудим… А что надеть? Красные пиджаки? А где их взять?.. Тоже вопрос. Ладно. Придумаем. Пойду-ка я пока к сторожу схожу…
Уходит.
Справа появляется Оксана. Торопится, почти бежит, постоянно оглядываясь. В руках кейс. Подходит к одной из могил, достает совок, начинает раскапывать ямку возле памятника, прячет туда кейс, тщательно закапывает, обкладывает венками. Все время оглядывается, нервничает.
Возвращается Юрий. Видит Оксану.
ЮРИЙ. Вы кто?!
Оксана взвизгивает, подпрыгивает, выбросив совок.
ЮРИЙ. Вы кто? Что вы тут делаете?
ОКСАНА. Я… Я… Да я просто… Да это могила моего мужа… То есть брата… Двоюродного… Я просто пришла сюда навестить…
ЮРИЙ. В два часа ночи?
ОКСАНА. Как в два? Да, в два! А что? А вы кто?
ЮРИЙ. Юрий Жуков. Охранник.
ОКСАНА. Очень приятно. Ну ладно, я пошла.
ЮРИЙ. Стойте!
ОКСАНА. Что?
ЮРИЙ. Я должен вас задержать.
ОКСАНА. Как задержать?! За что?
ЮРИЙ. Я же говорю, я охранник. Вы занимаетесь непонятно чем ночью на кладбище! Я должен вас задержать.
ОКСАНА. Ну как это – непонятно чем? Я пришла на могилу… своего мужа…
ЮРИЙ. Вы же сказали – двоюродного брата?
ОКСАНА. Ну… да! Я вышла замуж за двоюродного брата! А что такого? Вся родня была против… Но это было искреннее чувство…
ЮРИЙ. Так, хорошо. Скажите, как его зовут.
ОКСАНА. Его зовут… Я не знаю… Я забыла…
ЮРИЙ. Как это – забыла?
ОКСАНА (начинает плакать). Я не знаю… Я не знаю, что со мной происходит… Его убили… Я не могу прийти в себя… Я не понимаю, как вообще здесь оказалась…
ЮРИЙ (растерявшись). Ну успокойтесь… Не плачьте! Как вас зовут?
ОКСАНА. Оксана. А… Или Оля. Хотя, может быть, Юля? Я не помню…
ЮРИЙ. Как так – не помните?
ОКСАНА. Видимо, я потеряла память… Кажется, да, Оксана…
ЮРИЙ. Как это – потеряла память? Вы что, совсем ничего не помните?
ОКСАНА (плачет). Я не знаю… У меня погиб муж… Я не знаю, что мне делать… Я даже не помню, как я сюда попала…
ЮРИЙ. А вы помните, где вы живете?
ОКСАНА. Да… То есть нет… Кажется, не помню…
ЮРИЙ. Давайте вызовем “скорую помощь”. Пойдемте со мной, у сторожа есть телефон.
ОКСАНА. Нет! Не надо “скорую”… Со мной все в порядке… Такое бывает… Не думайте, что я сумасшедшая. Просто после похорон я никак не могу прийти в себя… Я не могу находиться дома, мне все напоминает про… Сашу…
ЮРИЙ. А где вы будете ночевать?
ОКСАНА. Я не знаю… Может, пойду на вокзал… Домой не хочу.
ЮРИЙ. Ну родственники там, может, какие-нибудь есть у вас?
ОКСАНА. Слушайте, Юрий, спасибо вам за заботу, вы очень милы, но я думаю, я справлюсь.
ЮРИЙ (подумав). Давайте я отведу вас в одно место.
ОКСАНА. В какое место?
ЮРИЙ. Ну к друзьям…
ОКСАНА. К каким друзьям?!
ЮРИЙ. Обычные друзья… Ничего такого. Вам же все равно ночевать негде.
ОКСАНА. Негде и где попало – это разные вещи!
ЮРИЙ. Ну почему “где попало”! Мои друзья снимают квартиру, и там всегда кто-то живет… Путешественники всякие…
ОКСАНА. Путешественники?
ЮРИЙ. Ну автостопщики… Туристы… Там сейчас живет норвежец, например… Там куча места, есть свободный диван, старый, правда, но спать можно. Можете остаться на какое-то время, вас там пальцем никто не тронет.
ОКСАНА. То есть будет нормально, если я там переночую?
ЮРИЙ. Да, вполне.
ОКСАНА. Ну даже не знаю…
ЮРИЙ. Пойдемте-пойдемте. Не сомневайтесь. Здесь недалеко, я вас провожу…
ОКСАНА. Вы же охранник, вам охранять надо?
ЮРИЙ. Да ладно, здесь все равно ничего не происходит.
ОКСАНА. Спасибо. Вы просто меня спасли. Что бы я здесь делала ночью…
Уходят.
Занавес.
ВТОРОЙ АКТ
Сцена первая
Аллея кладбища. День.
Тайсон сидит на ближней скамейке, пьет кефир. Разбирает пистолет.
Идет Юрий.
ТАЙСОН. Будешь кефир?
ЮРИЙ. Еще чего не хватало. Молоко – это для маленьких.
ТАЙСОН. Это же не молоко, это кефир.
ЮРИЙ. Да какая разница!
ТАЙСОН. Вот я каждый день пью кефир, и у меня с желудком никаких проблем никогда. Встал с утра, выпил кефира, сделал зарядку, и весь день как огурчик.
ЮРИЙ. Я понял: кефир и зарядка спасут мир!
ТАЙСОН. Зря смеешься, тебе бы спортом самому не мешало заняться, смотри, какой хилый.
ЮРИЙ. Мне спорта и по телику хватает…
ТАЙСОН. По телику… По телику, вон, твой “Ротор” проиграл вчера.
ЮРИЙ. Да судья этот пенальти придумал! Так бы ничья была.
ТАЙСОН. Ниче он не придумал, все по делу было… Надо было с тобой поспорить тогда.
ЮРИЙ. Ага, с вами тут только начни спорить… То спорить, то в карты играть, никаких денег не напасешься.
ТАЙСОН. Да ладно, че ты боишься, у нас же по-честному все. Че ты зашуганный такой вообще?
ЮРИЙ. Да я не зашуганный, я просто… просто… А че этот ваш докапывается постоянно?
ТАЙСОН. Ты на него вообще не обращай внимания! Ниче он тебе не сделает, он же знает, чей ты сын.
ЮРИЙ. Чей я сын?
ТАЙСОН. Ну этого… Не помню, как звать… Он с Евгением Михайловичем работает, продает эти… станки.
ЮРИЙ. Да с чего вы взяли, что это мой отец вообще?!
ТАЙСОН. А кто?
ЮРИЙ. Да так… Родственник… Друг семьи… А мой отец умер давно. Между прочим, был известный человек. Жуков. Слышал про такого?
ТАЙСОН. Это маршал, что ли?
ЮРИЙ. Нет. Он тут курировал машиностроение… Николай Иванович Жуков. Он вообще из Москвы, работал там в министерстве, потом тут когда начали строиться все эти заводы-гиганты, его сюда отправили: сначала строить, потом курировать их работу. Ну вот тут он заодно женился, тут я родился… Он был третьим секретарем обкома.
ТАЙСОН (зевает). Вот он наворовался, наверное.
ЮРИЙ. Почему?!
ТАЙСОН. Да там все воровали.
ЮРИЙ (возмущенно). Да ничего он не воровал! Он был честнейший человек!
ТАЙСОН. Да все мы тут честные… (Собрав пистолет, вытаскивает обойму.) На вот, потренируйся лучше. А я пойду, может, посплю в машине.
Уходит.
ЮРИЙ. Ну что за уроды! Перед кем я должен оправдывать своего отца! Да они и мизинца его не стоят! Только и могут, что убивать, грабить, бухать и в карты играть на деньги. Зато памятники себе вон какие отгрохали! А отец мой здесь с нуля все своими руками создал, все здоровье на этом загубил, и вот тебе благодарность: ничего не скопил, а тут – “наворовался”! Да у него на могиле обычный надгробный камень, не то, что эти все!.. Вот это вот, что это вообще? (Смотрит на памятник в полтора человеческих роста.) Зачем, зачем вам это все после смерти, с собой вы, что ли, заберете? Так к вам же даже не приходит никто, только мы тут сидим, как дураки. Вас на следующий день все забыли… А еще этот козел! Сын я ему! Да я бы лучше повесился, чем быть его сыном!
Справа появляется группа людей с телекамерой.
РАЙТ (хлопает в ладоши). Ok, enough! That place will do.
Указывает на ближайшие памятники.
Камеру устанавливают на штатив, кто-то держит лист бумаги перед оператором, кто-то подключает микрофон, суета.
РАЙТ. Let’s shoot me here, then take some pictures around. Where’s the grease-pusher I wonder? Did you check up the mikes?
Ему кладут пудру, цепляют микрофон к пиджаку.
РАЙТ. Go. Russians have always been characterised by their inclination to personality cult: at first they worshipped their tzars, then soviet leaders. Even now, in the end of ХХ century, whith full-fledged democracy, russian people is still inclined to create idols.
Останавливается возле одного из монументов. Юрий, сидя на скамейке, наблюдает за этим. Райт, отцепив микрофон, идет к камере смотреть – как получилось.
РАЙТ. Ok, well done. Go, get some landscapes. (Подходит к переводчику.) Ask if there is some brutal monument over here.
ПЕРЕВОДЧИК. You mean the biggest?
РАЙТ (раздраженно). Not necessary, just kind of… wild rites, or something…
ПЕРЕВОДЧИК. Господин Райт просит, чтобы вы нашли памятник, который показывает какие-то дикие традиции.
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. А какой тут самый дикий? (Оглядывается.) Вот этот, где мужик с брелком от “Мерса”, подойдет?
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. А вот, может, лучше этот, который босиком? Это же у них означает, типа, вор?
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. Откуда я знаю.
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Пошли у того парня спросим. Может, он знает…
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК (тихо). По-моему, у него там пистолет лежит.
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Ну и что? Мы же просто спросим…
Подходят к Юрию.
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Извините, а вы нам не поможете? Вот на том памятнике мужчина босиком. Это значит, что он вор, или что?
ЮРИЙ. Э-э… Ну… Наверное… Если честно, я не в курсе.
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Ну вы же, наверное, знаете обычаи бандитские… То есть не бандитские… Ну как тут вообще хоронят у вас…
ЮРИЙ. Да что значит “у вас”! Я что, на бандита похож? А… Вы из-за пистолета, что ли… Да он даже не заряжен, я просто тут сижу, собираю-разбираю…
Берет пистолет, показывает, что там нет магазина.
РАЙТ (издали – помощникам, вглядываясь). Эй! Вы есть о’кей?
ПЕРВЫЙ ПОМОЩНИК. Yes, все alright!
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Слушай, у нас тут американец снимает репортаж про русскую мафию… Давай ты у нас сыграешь сейчас какого-нибудь отморозка с оружием? А то он из нас уже всю душу вынул…
ЮРИЙ. Да не… Вы что… Нет.
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Да просто помашешь перед камерой пистолетом и скажешь пару слов на фене, и нормально…
ЮРИЙ. Да не буду я ничего говорить и махать! Чего я буду, как дурак…
Подходят Райт с переводчиком.
РАЙТ. Мы долго ждем. Это очень долго время!
ВТОРОЙ ПОМОЩНИК. Господин Райт! Мы нашли представителя… местной криминальной группировки… Его зовут… Леха… Кабан… Он готов рассказать вам… о диких традициях!
РАЙТ. О, хорошо. Turn it on, shoot! Where’s the mike?! Get me the damned mike! Now!
Суета, устанавливают камеру.
ЮРИЙ. Кино, значит?.. Ну ладно… Сейчас я вам покажу кино. Давайте, снимайте! Дикий рашн традишн.
Ставит второму помощнику пакет от кефира на голову, отходит на несколько шагов, целится. Пауза.
Всеобщее замешательство. Крики “Ноу”, “Нет”, “Что вы делаете”, “Мы журналисты”, “Это съемочная группа CNN” и т.д.
ЮРИЙ. Че, зассал? (Убирает пистолет.) Ну ладно, как хотите.
РАЙТ. Very good! (Юрию.) Добрый… утро! Скажите, кто вы есть?
ЮРИЙ. Да меня тут все знают! Меня зовут Леха, можно просто Кабан.
РАЙТ. Скажите, Кабан, что есть вы тут делать?
ЮРИЙ. Что я есть тут делать? Да у меня тут столько моих пацанов лежит! Со всеми же в одном дворе росли, с первого класса, и что теперь, эти ментовские суки всех постреляли! Никогда им не прощу, этим падлам!
РАЙТ. А почему вы зовут Кабан? Это свинья? Да?
ЮРИЙ. Ты че! Щас за свинью ответишь!
РАЙТ. Простите, я не хотеть вас обидеть!
ЮРИЙ. Ладно, на первый раз прощаю, но ты следи за своим базаром… Тут тебе не твоя Америка, если что, сразу перо в бок!
РАЙТ. А это правда, что русская мафия править Россия?
ЮРИЙ. Ну я за всю Россию не отвечаю, но у нас тут все чисто по понятиям! Приходит ко мне вчера губернатор, говорит: Юра, дай денег на выборы, нам не хватает…
РАЙТ. Юра?
ЮРИЙ. То есть Кабан! Кабан, дай денег! Я ему говорю: ты ментам на моих пацанов стучал? Стучал. Так что хрен тебе теперь, а не деньги. И достаю волыну…
Юрий достает пистолет.
РАЙТ (перепугавшись). Нет, нет! Может быть, вы нам проводить экскурсия по здесь?
ЮРИЙ. Да без проблем!
Идут по аллее, оператор снимает.
ЮРИЙ (указывая на надгробия). Ну че тут? Вот тут лежит Гарик по кличке Князь. Его вообще беспредельно замочили. Гарик держал свой рынок, ходил как обычно, снимал кассу, и тут одни азеры его завалили, прикинь? Привязали к двум деревьям и порвали пополам.
РАЙТ. Jesus!
ЮРИЙ. А тут Миша Шумахер, ну он, типа, машины любил. Его даже похоронили в “Мерине” вместо гроба, и с ним куча оружия, целый арсенал. А это могила Васьки Шило. Но она на самом деле пустая, его уже третий раз хоронят, а потом он в городе объявляется… Мистика! А это вот, братаны, особый случай. Здесь лежит самая позорная гнида – Федька Косой. Эта сука стучала всем сразу, он хотел и нашим, и вашим… Специально стравливал две бригады, а себе карман на этом грел.
РАЙТ. Простите, “карман на этом грел”, я не понимаю… Это значит пытки?
ЮРИЙ. Пытки были потом. А сначала он типа чистенький такой был, приличный, “я не такая, я жду трамвая”: типа не бандит вовсе, а просто техникой торговал. С одной бригадой работал. Потом его жаба стала душить: еще захотелось. Стал работать с другой бригадой. Потом уже начал стучать одним на других, и так далее… За ним потом весь город охотился. Смерть его была долгой и мучительной, плакал, как девочка…
РАЙТ. Спасибо. Это очень интересно. Мы вам большое спасибо.
ЮРИЙ. Да не вопрос! Обращайся, если надо. Слушай, а закурить у тебя есть?
РАЙТ. Да, конечно. Вот.
Протягивает пачку сигарет. Берет сигарету себе тоже, достает зажигалку.
ЮРИЙ. Прикольная зажигалка! Где купил такую?
РАЙТ. Это не купил. Это подарок сенатора Кеннеди…
ЮРИЙ. О! Давай махнемся?
РАЙТ. Что, простите?
ЮРИЙ. Поменяемся давай! Ты мне зажигалку, я тебе тоже зажигалку.
Достает из кармана дешевую пластмассовую зажигалку.
РАЙТ (растеряно). Но это подарок!
ЮРИЙ. Это тоже подарок. Губернатор вчера подарил.
РАЙТ. Я не уверен…
ЮРИЙ. Да ладно, че ты, давай! Я тебе тут экскурсию провел, а ты жопишь!
Райт отдает зажигалку.
ЮРИЙ. Вот это другое дело. Ладно, давай, привет Кеннеди.
Уходит.
РАЙТ (съемочной группе – с раздражением). What are you looking at? Done, go pack it all!
Сцена вторая
Квартира Дэна. День.
На полу сидит Дэн, играет на гитаре.
Звук спускаемой воды. Выходит Валерий.
ВАЛЕРИЙ. Вот от души вчера потусили!
ДЭН. Ага…
ВАЛЕРИЙ. Как эту звали?.. Ну кудрявая такая… Лиза… Леся… Лена…
ДЭН. Леонид.
ВАЛЕРИЙ. А что, ты переспал с Леонидом?.. Нет, все-таки жизнь хороша! Может, пожрем че-нибудь? Будешь макароны?
ДЭН. Достали уже макароны!
ВАЛЕРИЙ. Ну гречка есть.
ДЭН. Ну давай.
Валерий уходит на кухню.
Дэн играет вступление “Rape Me”.
Валерий возвращается.
ДЭН, ВАЛЕРИЙ (хором). Rape me… Rape me, my friend.
Rape me… Rape me again.
I’m not the only one. E-e-e…
Повторяют.
ВАЛЕРИЙ. Эх, Кобейн все-таки клевым чуваком был. Жаль только с этой Кортни Лав связался, и страшная, и музыка так себе. И застрелила его еще.
ДЭН. Вот! Я тебе всегда говорил, что бабы до добра не доведут.
ВАЛЕРИЙ (уходя на кухню). Ладно, не парься, тебе тоже когда-нибудь дадут.
Дэн кидает ему вслед тапком. Заходит Юрий.
ЮРИЙ. Привет.
ДЭН. Привет. Есть курить?
Юрий достает пачку сигарет.
ДЭН. И зажигалку.
ЮРИЙ. Ни говна, ни ложки. (Достает зажигалку.) На.
ДЭН. Ого. Откуда такая роскошь?
ЮРИЙ. Да так… Кеннеди подарил.
ДЭН. Что, и он у вас на кладбище обитает?
ЮРИЙ. Ага. А ты чего такой помятый-то?
ДЭН. День рожденья отмечали.
ЮРИЙ. Чей?
ДЭН. Через девять месяцев узнаем.
ВАЛЕРИЙ (высовывается с кухни). Сплюнь три раза! Между прочим, у нее были месячные! Юр, жрать будешь?
ЮРИЙ. У кого месячные?!
ВАЛЕРИЙ. Ну у этой… Как ее…
ЮРИЙ. У Оксаны?!
ВАЛЕРИЙ. Да че-то… Да может, и Оксана… Вообще-то…
ЮРИЙ. Вы че, охренели?!
Бросается на Валерия, замахивается.
ВАЛЕРИЙ. Эй, ты чего!
ДЭН. Подожди, ты про эту, что ли? Ненормальную свою?
ЮРИЙ. Почему ненормальную?
ДЭН. Да ты же сам говорил – типа память потеряла…
ВАЛЕРИЙ. Да ты что, мы же не про нее! Это вчера приходила Катька Васильева с подружкой, то ли Лена, то ли Леся… Может, и Оксана… А твою-то мы уже давно не видели.
ЮРИЙ. В смысле – давно? Вот же я позавчера приходил, чай пили вместе с ней…
ВАЛЕРИЙ. Вот с того времени больше и не видели.
ДЭН. Да вообще странная она какая-то. Все время где-то пропадает, ничего о себе не говорит, а что-нибудь спросишь – путаться начинает… Ну нам-то что? Нормально… Полы вот помыла…
ВАЛЕРИЙ. Да и вообще, симпатичная девушка… Очень сексуально картавит.
ЮРИЙ. Но-но!
ДЭН. Валерка-то ладно, а вот наш норвежский друг на нее всяко запал. Все время что-то спрашивает по-английски, она половину не понимает, по-моему…
ЮРИЙ. А где он, кстати?
Дэн и Валерий начинают хохотать.
ДЭН. Ну как обычно! Ищет НЛО! Вот смотри.
Подходят к спальнику норвежца, расстеленному в углу. Дэн берет листок – вырезку из газеты.
ЮРИЙ. Ничего не понятно.
ДЭН. Ну естественно, это же по-норвежски. Он мне тут два дня героически пытался это перевести, что-то я даже понял… В общем, смысл такой. В семьдесят втором году, у нас, где-то возле города потерпела крушение летающая тарелка.
ЮРИЙ. Где?
ДЭН. О, это страшная тайна, которую скрывали от народа! У нас же тут всякие военные заводы, военные объекты… Тарелку тут же увезли на склады КГБ, и русские до сих пор скрывают все эти обломки и останки гуманоидов! Вот ты русский?
ЮРИЙ. Ну да.
ДЭН. Вот ты тоже скрываешь.
ЮРИЙ. Без сомнения. Ну-ка дай сюда… Карта какая-то… О, смотри, оказывается, мы с Монголией граничим! Причем именно наш город!
ДЭН. Да-да-да, я тут вообще, судя по карте, из Улан-Батора…
Ржут.
ЮРИЙ. Стоп-стоп, подождите, а вот кроме этой газеты – у него были какие-то поводы искать тут НЛО?
ДЭН. Ну, судя по всему, нет!
ЮРИЙ. Погоди, то есть человек реально проперся четыре тысячи километров, прочитав статью в какой-то желтой газете?!
ВАЛЕРИЙ. Бедненький!
ЮРИЙ. Слушайте, давайте ему… я не знаю… зеленых человечков организуем! Жалко же чувака…
ВАЛЕРИЙ. В каком смысле?
ЮРИЙ. Ну противогазы давай наденем. Он придет, а мы скажем, что мы с Марса…
ВАЛЕРИЙ. Ага! Очередной… как это… “акт современного искусства”! Их уже выгнали с филфака! Но не беда! Они стремятся к новым вершинам!..
ДЭН. Ну а что плохого? Что бы мы дальше делали на филфаке?.. Учили бы всех этих писателей и поэтов? Да ты знаешь, что сейчас пишут? Ни рифмы, ни смысла. Ни знаков препинания.
ВАЛЕРИЙ. Ну вот же у Юры нормально получается…
ДЭН. Да я ему давно говорю, – тебе надо всерьез этим заняться и выпустить книгу.
ЮРИЙ. Ага! А на какие шиши? Это же только детективы бесплатно издают… В смысле, не за счет автора… А для стихов нужен спонсор. А кто даст денег? Кому все это нужно?
ДЭН. Может, твой отчим поможет?
ЮРИЙ. Что?! Да чтобы я его просил?! Да чтобы он вообще подошел к моим стихам?! Только через мой труп!
ДЭН. Ну просто попроси у него денег. На свое дело. Потом вернешь… Когда-нибудь… Тебе не все равно, за чей счет издаваться?
ЮРИЙ. Мне – не все равно. Вон, вспомни про “Мастера и Маргариту”. Ты же сам говорил. Сначала взяли денег непонятно у кого, а теперь судятся, и я тебе точно говорю – этот фильм никто не увидит. Сколько бы актеры и режиссеры не выступали, все равно у них связаны руки.
Заходит Оксана.
ОКСАНА. Ой! Хм… Привет! (Подходит к Юрию, целует его в щеку.) Как дела?
Крики “О!”
ЮРИЙ (смущенно). Нормально… Ты как? Голова больше не болит?
ОКСАНА. Ну только если чуть-чуть…
Юрий целомудренно целует Оксану в лоб.
ОКСАНА. Да, так гораздо лучше…
ДЭН. Э-э… чувак… У меня тут тоже одно место побаливает…
ЮРИЙ. Да иди ты!
ДЭН. И это говорит поэт! Вот он – поэт будущего тысячелетия!
ОКСАНА. Поэт?!
ВАЛЕРА. Что-о? Он не читал тебе свои стихи?
ДЭН (аплодирует). Просим, просим!
Юрий берет Оксану за руки, выводит в центр комнаты. Кружит ее, сначала медленно, потом все быстрее.
ЮРИЙ. Не потому ли, что небо голубо,
А земля мне любовница в этой праздничной чистке,
Я дарю вам стихи, веселые, как би-ба-бо,
И острые, и нужные, как зубочистки!
Женщины, любящие мое мясо, и эта
Девушка, смотрящая на меня, как на брата,
Закидайте улыбками меня, поэта, –
Я цветами нашью их мне на кофту фата!
Сцена третья
Аллея кладбища. Ночь.
Ильич, Тайсон и Бешеный появляются справа, тащат два ящика пива.
ИЛЬИЧ. Эх, обоссымся сегодня!
ТАЙСОН. Надо было спорить на водку.
БЕШЕНЫЙ. Эй, да вы вообще охренели! Ящик водки каждому!
ТАЙСОН. А не надо было понты кидать! Десять из десяти он выбьет…
ИЛЬИЧ. Десять, десять… Три!
БЕШЕНЫЙ. Четыре! Одна не упала просто…
ИЛЬИЧ. Ниче не знаю, я видел три.
ТАЙСОН. Может, и десять тогда все? Только не упали просто.
БЕШЕНЫЙ. Да пошли вы!
Уносят ящики влево.
Справа появляется Оксана, беспокойно озирается по сторонам, прислушивается, несколько раз останавливается. Подходит к могиле.
ОКСАНА. Ну привет, родной. Да, жизнь такая штука… Мечтали мы с тобой вдвоем, а получилось у меня одной…
Достает совок, раздвигает венки, светит себе зажигалкой. Копает.
ОКСАНА. Ну как ты там вообще? Черти не одолевают?.. Ничего, мне рай тоже не светит… Может, еще свидимся… Ну а вообще-то, поделом тебе, скотина ты был порядочная!.. За что только дурака полюбила?
ГОЛОС ЮРИЯ (приближается). Быть иль не быть? Вопрос извечный.
Сорвать успех, или навек
Забыть о славе бесконечной
И доживать в глуши свой век…
Нет, “навек” и “век” не пойдет. Надо что-то еще. “Человек”, может быть? Навек – человек…
ОКСАНА. Господи, опять этот влюбленный поэт… Угораздило же…
Начинает копать быстрее. Достает кейс.
Появляется Юрий. Останавливается.
ЮРИЙ. Оксана?!
Оксана прячет кейс под венок, распускает волосы, поворачивается к Юрию.
ОКСАНА. Привет.
ЮРИЙ. Что ты тут делаешь?
ОКСАНА (походит к нему, расстегивая верхнюю пуговицу блузки). Ты знаешь… Мне было так одиноко… И я почему-то подумала о тебе…
ЮРИЙ. Ты нормально себя чувствуешь?
ОКСАНА (обняв его). Теперь уже очень хорошо…
ЮРИЙ. Ну это все как-то так… Я не то чтобы… Но…
Оксана страстно целует его.
ЮРИЙ. Оксана… Я люблю тебя…
ОКСАНА. Я знаю, мой хороший…
Расстегивает кофту. Юрий изумленно смотрит на ее грудь.
ОКСАНА. Поцелуй меня.
Юрий целует ее грудь.
ОКСАНА (шепотом). О боже!
Запускает руки в джинсы Юрия.
ОКСАНА. У тебя есть презервативы?
ЮРИЙ. М-м… нет.
ОКСАНА. Ладно. Пойдем.
Идут в сторону. Подходят к дальней скамейке. Оксана толкает Юрия на скамейку, садится сверху, целует его.
ЮРИЙ. Ты знаешь… Я никогда не встречал такой девушки, как ты…
Ласкают друг друга.
С правой стороны появляются люди с пистолетами. Крадутся, озираются. Прячутся за памятниками. Переговариваются тихо, почти шепотом.
ПЕРВЫЙ. Ну и где?.. Ты уверен, что это вообще она была?
ВТОРОЙ. Да точно, что ж я, бабу тереховскую никогда не видел?
ПЕРВЫЙ. Ну хорошо, вот его могила, где ей еще быть-то, как не здесь?..
ВТОРОЙ. Не знаю, может, у нее тут еще какие родственники…
ПЕРВЫЙ. Ну да, вовремя вспомнила…
ТРЕТИЙ. Тихо вы! Слышите? Кто-то тут есть!
На дальней скамейке: Оксана снимает с шеи платок, завязывает Юрию глаза.
ЮРИЙ. С ума сойти…
ОКСАНА. Это еще не все…
Приспускает его джинсы.
ОКСАНА. Не подглядывай…
Юрий лежит неподвижно. Оксана бесшумно бежит обратно к могиле. Наклоняется к венкам.
ПЕРВЫЙ (подходит). А ну стоять!
Оксана испуганно замирает.
ПЕРВЫЙ. Ну че, попалась, сука?
ОКСАНА. Ой, Володя… Привет… Какими судьбами?
ПЕРВЫЙ. Да так… Мимо проходил… Ну че, сразу скажешь, где бабки? Или в молчанку играть будем?
ОКСАНА. Ребят, вы что, какие бабки? Какая молчанка? Вы чего вообще?
Юрий снимает платок, озирается, натягивает джинсы, встает.
Слева выходят Ильич, Тайсон и Бешеный, становятся в рядок.
ИЛЬИЧ. Так, вот этого мы еще не окропили…
БЕШЕНЫЙ. О, давай, кто выше!
ТАЙСОН. Может, еще на пиво поспорим?
ИЛЬИЧ. Так! Шухер! Тихо все!
ПЕРВЫЙ. Ну не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому…
Юрий подходит, прячется за одним из памятников.
Ильич, Тайсон и Бешеный выходят с оружием.
ИЛЬИЧ. Так, что за дела? А ну-ка стволы на землю!
ТРЕТИЙ. А вы кто такие?
БЕШЕНЫЙ. А ты кто такой, урод!
ТРЕТИЙ. Сопляк, следи за базаром!
БЕШЕНЫЙ. Да ты че!.. Да ты кого сопляком назвал!..
Стреляет. Попадает в один из памятников, разлетается мраморная крошка. Люди с оружием прячутся за памятники, отстреливаются.
БЕШЕНЫЙ. А-а! Нога-а!
Падает.
Ильич и Тайсон, укрывшись за памятником, стреляют.
Юрий подбегает к Оксане, хватает ее за руку и утаскивает ее за собой.
ИЛЬИЧ. Юрка, мать твою, а ты-то куда!..
Стрельба.
ПЕРВЫЙ. Уходим!
Отходят, отстреливаясь.
Ильич и Тайсон подбегают к раненому Бешеному.
ИЛЬИЧ. Ну что, живой?
БЕШЕНЫЙ. Не знаю!
ИЛЬИЧ. Ну-ка покажи! Ладно… Царапина… До свадьбы заживет…
Поднимают его, несут.
ТАЙСОН. Кто это был?
ИЛЬИЧ. Не знаю. Может, нам Юра расскажет?
ТАЙСОН. Че он там делал вообще?
ИЛЬИЧ. Не знаю…
Уносят Бешеного.
Занавес.
ТРЕТИЙ АКТ
Сцена первая
Квартира родителей. Утро.
Жукова в халате возится с посудой, Зайцев щелкает пультом телевизора, переключает каналы.
ЗАЙЦЕВ. Ни хрена не видно, блин. Во сколько этот мастер придет?
ЖУКОВА. Он сказал, что после обеда…
ЗАЙЦЕВ. И будет у нас пятьдесят каналов.
ЖУКОВА. Знаешь, а я вот слышала, что эти тарелки, их когда на балконе устанавливают, они у соседей глушат телевизоры.
ЗАЙЦЕВ. Как – глушат?
ЖУКОВА. Ну у Татьяны соседи купили, и у нее теперь помехи, у них даже первый канал плохо показывает…
ЗАЙЦЕВ. Да ты слушай больше, что тебе говорят! Фуфло тебе гонят, ты и уши развесила. Ты сама-то подумай, если у нас тарелка будет на пятом этаже, а соседи к общаковой антенне на крыше подключены, то как она им будет мешать?
ЖУКОВА. Я не знаю, ну вот же, у Татьяны… Я просто говорю, что у Татьяны вот так стало…
ЗАЙЦЕВ. Да даже если и будут помехи, то нам-то что?
ЖУКОВА. Да как-то неудобно…
ЗАЙЦЕВ. А че неудобно-то? Можно подумать, Обуховы ставили бы себе тарелку и думали: ах, перед соседями неудобно!
Звонит телефон.
ЗАЙЦЕВ. Меня нет.
Жукова подходит к телефону.
ЖУКОВА. Алло. Да. А его нет дома. Ой, я даже не знаю. По делам каким-то с утра уехал. Будет, наверное, скоро. Да, хорошо, я обязательно передам. Да, он сразу перезвонит. До свидания.
Кладет трубку.
ЗАЙЦЕВ. Что там еще?
ЖУКОВА. Звонил Евгений Михайлович, говорит, что-то срочное…
ЗАЙЦЕВ. Евгений Михайлович?! А по какому поводу?
ЖУКОВА. Я не знаю…
ЗАЙЦЕВ. Ты что, спросить не могла?!
ЖУКОВА. Ну как я спрошу…
Зайцев нервно расхаживает по комнате.
ЗАЙЦЕВ. Так, что же это может быть… Там меня, вроде, некому сдать было… А почему срочное тогда?.. Так, что же делать… Ладно.
Звонит.
ЗАЙЦЕВ. Алло, Евгений Михайлович… Здрасьте, Зайцев беспокоит… Да я во двор выходил, машину мыл… Так… Так… Кто? Юра?!
Жукова замирает, оборачивается.
ЗАЙЦЕВ. А что за баба?.. Так… Ну вот он тут, дома, спит, пришел с утра со смены… Ничего не говорил… Его что, позвать? Ага… Понял… Сразу же перезвоню, да. До свидания.
Кладет трубку.
ЖУКОВА. Что? Что случилось?
ЗАЙЦЕВ. Это щас надо у Юры спросить – что случилось…
ЖУКОВА. У Юры?!
ЗАЙЦЕВ. Звонил Евгений Михайлович, как ты поняла… Ночью на кладбище была перестрелка. Один человек ранен. Какие-то люди напали на охрану.
ЖУКОВА. А с Юрой что?!
ЗАЙЦЕВ. А Юра там с какой-то бабой вертелся, из-за которой все и началось…
ЖУКОВА. С какой еще бабой?
ЗАЙЦЕВ. Вот пусть твой Юрочка нам щас расскажет! Иди, буди его! Я теперь по его милости должен отчитываться перед Евгением Михайловичем…
ЖУКОВА. Ты же говорил, что там стрелять не будут! Что там спокойно!
ЗАЙЦЕВ. Этот твой Юрочка даже в таком месте не смог работать нормально! Опять из-за него у меня проблемы!
ЖУКОВА. А с ним-то самим все нормально?
ЗАЙЦЕВ. Откуда я знаю! Ну домой же он вернулся…
Выходит заспанный Юрий.
ЮРИЙ. Что орете? Задолбали… Поспать не дадут…
ЖУКОВА. С тобой все нормально?
ЮРИЙ. В смысле?
ЗАЙЦЕВ. Рассказывай, че там было ночью на кладбище.
ЮРИЙ. Не знаю. Ничего особенного не было. Как обычно все…
ЗАЙЦЕВ. Звонил Евгений Михайлович, рассказал, что у вас там стреляли ночью. И ты там был с какой-то бабой.
ЮРИЙ. Ну да, был. И что?
ЗАЙЦЕВ. Кто она такая?
ЮРИЙ. Что значит – кто такая? Я что, тебе отчитываться должен о своей личной жизни?
ЗАЙЦЕВ. А почему из-за твоей личной жизни у напарника твоего пуля в ноге?
ЮРИЙ. Я не знаю… Это случайность…
ЗАЙЦЕВ. Это не случайность. Тебя спрашивают: что это за женщина или девушка была с тобой? Твои же напарники говорят, что из-за нее все началось.
ЮРИЙ. Она тут ни при чем. Мы с ней уже об этом говорили.
ЖУКОВА. Да кто она? Кто это?
ЮРИЙ. Ну-у… Ее зовут Оксана… Вот, недавно познакомились…
ЖУКОВА. И что она делала ночью на кладбище?
ЮРИЙ. Ну просто… Приходила в гости…
ЗАЙЦЕВ. И чем вы там занимались?
ЮРИЙ. Ну так… Ничего такого… Просто…
ЗАЙЦЕВ. А как стрельба началась?
ЮРИЙ. Да какие-то мужики левые откуда-то появились, увидели ее, достали стволы… Тут наши тоже подошли… Слово за слово…
ЗАЙЦЕВ. То есть увидели и сразу достали стволы?
ЮРИЙ. Ну да… Но говорю же, это просто бред какой-то…
ЖУКОВА. А что это за девушка-то? Чем занимается? Учится где-то?
ЮРИЙ. Ну наверное… Не знаю… Она, в общем, память потеряла. Не помнит ничего.
ЖУКОВА. То есть как память потеряла?! Как это? Где ты ее взял такую?
ЮРИЙ. Ну… У нас там, на кладбище. У нее… брата убили. Он рядом с Цыплаковым похоронен.
ЗАЙЦЕВ. С Цыплаковым? Че за брат такой? Кто это?
ЮРИЙ. Терехов какой-то… Не помню…
ЗАЙЦЕВ. Терехов? А ее как зовут?
ЮРИЙ. Говорю же, Оксана.
ЗАЙЦЕВ. А выглядит как?
ЮРИЙ. Ну не знаю… Обычно… Стройная… Волосы темные…
ЗАЙЦЕВ. А букву “р” она выговаривает?
ЮРИЙ (в недоумении). Нет… Откуда ты знаешь?
ЗАЙЦЕВ. Да все понятно. Оксана, значит… А ты знаешь, что эту твою Оксану кировцы по всему городу ищут? Она им каких-то денег должна. Так… Понятно… Тогда надо позвонить Евгению Михайловичу, и… Хотя почему Евгению Михайловичу? А может быть, лучше… Ну да… За нее, вроде как, и вознаграждение обещано… Так! Юра! Ты знаешь, где она сейчас?
ЮРИЙ. А что?
ЗАЙЦЕВ. Мы на этом можем заработать приличные бабки. Поделим пополам. Сможешь купить себе что-нибудь…
ЮРИЙ. Нет.
ЗАЙЦЕВ. А чего нет? Что, плохо, что ли? Деньги приличные, купишь себе сто Оксан… А так смотри, долго с тобой возиться не будут…
ЮРИЙ. Я свою невесту не продам.
ЗАЙЦЕВ, ЖУКОВА (вместе). Какую невесту?!
ЮРИЙ. Ну, в общем, я и Оксана… Мы решили пожениться.
ЖУКОВА. Как – жениться?! Да ты что! Ты же ее не знаешь толком! Да где вы будете жить? Да на какие средства? Да вы же недавно знакомы! Она что, беременна?!
ЮРИЙ. Нет, не беременна. Просто я ее люблю… Она меня тоже… И мы хотим всегда быть вместе друг с другом…
ЖУКОВА. Тебе всего двадцать лет!
Уходит в спальню.
ЗАЙЦЕВ. Да ты че, с ума сошел? Она увела деньги у очень серьезных людей! Ты понимаешь, что могут замочить и ее, и тебя вместе с ней?
ЮРИЙ. Да ни фига! Я же говорю, это все какая-то случайность, совпадение!
ЗАЙЦЕВ. Да какое совпадение, какое совпадение?..
ЖУКОВА (возвращается, капая себе корвалол). Послушай, Юрочка! Мы эту девушку не знаем, и ты о ней тоже, может быть, всего не знаешь… Давайте вы просто пока подружите, а со свадьбой торопиться не надо…
ЮРИЙ. Да хватит! Я свое решение уже принял! Я взрослый человек! И вы мне не указ!
Уходит, громко хлопнув дверью.
ЖУКОВА (выбегает следом в прихожую). Юрочка, куда ты?
ЗАЙЦЕВ. Так. Ну и кому звонить теперь?
Возвращается Жукова.
ЖУКОВА. Вот опять ушел куда-то. Бедный мальчик…
ЗАЙЦЕВ. А я не бедный? Я-то что должен делать в этой ситуации?.. (Расхаживает по комнате.) Так. Евгению Михайловичу я должен звонить в любом случае. Но ему можно сказать, что Юра ничего не знает. Мало ли… Просто он девку какую-то привел… А это беспредельщики залетные были… Над могилой надругаться хотели… Да, вот, именно так. А с кировцами как быть? Деньги уплывут… Надо как-то у него все-таки выяснить…
ЖУКОВА. Да прекрати ты его вмешивать во все эти ваши дела! Может, у него действительно любовь! И вообще! Он же сказал, что это все какое-то совпадение просто… Пообещай мне, что ты никому ничего не скажешь.
ЗАЙЦЕВ. Но Евгению Михайловичу-то я в любом случае должен позвонить.
ЖУКОВА. Федя! Но это же мой сын! Ты что, ему плохого желаешь?!
ЗАЙЦЕВ. Ладно. Успокойся. Придумаю что-нибудь.
Обнимает ее.
Сцена вторая
Квартира Дэна. День.
Норвежец лежит на спальнике в углу.
НОРВЕЖЕЦ. А-а… Helvete…
ДЭН (подходит к нему, открывает бутылку). Пивка?
Норвежец со стоном отворачивается к тазику.
ДЭН. Ну смотри… Мое дело – предложить…
Пьет пиво.
ВАЛЕРИЙ (выходит с кухни с телефоном). Нет, подожди, подожди, не бросай трубку! Я тебе все могу объяснить! У нас же тут сейчас живет норвежец, Йенс. Да подожди, подожди!.. Хочешь, я сейчас дам телефон, вот он, тут лежит… Йенс! Поговори, а!
Норвежец снова мычит в тазик и отмахивается.
ВАЛЕРИЙ (продолжает в трубку). Ну он же иностранец, они же не умеют пить! Он пропал у нас на несколько дней, а вчера мы идем мимо заправки, ну тут у нас вот, за углом, знаешь?.. Вот. И представляешь, идем, а он там стоит, с колонкой обнимается и спрашивает по-английски: “How do you do? Where are you from? The weather is fine!”
НОРВЕЖЕЦ. Somebody kill me, please…
ВАЛЕРИЙ. Вот! Не могли же мы его бросить в таком состоянии! Это же международный скандал… Конечно, я люблю тебя! Слушай, а может быть, тогда, сегодня?.. М-м! А что наденешь?
ДЭН. Пояс верности.
Валерий уносит телефон на кухню.
Заходит Юрий.
ЮРИЙ. Привет. Оксана здесь?
ДЭН. Да нет. Как обычно…
ЮРИЙ. Так даже лучше. (Достает две бутылки портвейна, открывает одну, берет стаканы. Норвежцу.) Будешь?
Норвежец со стоном отворачивается.
Юрий наливает два стакана, протягивает удивленному Дэну. Выпивают.
ЮРИЙ. Еще?
ДЭН. Ты куда разогнался-то?
Юрий наливает себе стакан, выпивает, садится на пол, закуривает.
Пауза.
ЮРИЙ. Слушай… Я даже не знаю, как это все рассказать… В общем, я, похоже, женюсь. Кажется.
ДЭН. В смысле – женишься? На ком ты женишься?
ЮРИЙ. На Оксане.
ДЭН. На Оксане?! А чего вдруг? Она что, залетела, что ли?
ЮРИЙ. Нет.
ДЭН. А зачем тогда?
ЮРИЙ. Ну, в общем, дикая ситуация… Кажется, она должна бандитам большие деньги… Ее сегодня ночью чуть не убили. И мой отчим знает, что я ее знаю. Ну и, в общем, он хочет ее сдать. И либо я ее сейчас продаю – деньги мне за это уже предложили, – либо говорю, что это моя жена. И мы… Мы…
ДЭН. Что – вы?
ЮРИЙ. Не знаю. Остаемся вдвоем против всех.
ДЭН. Ничего себе, однако…
Наливает себе портвейн, выпивает.
ДЭН. Ну и что ты собираешься делать?
ЮРИЙ. Не знаю…
ДЭН. А Оксана что говорит по этому поводу?
ЮРИЙ. Ничего. Мы с ней еще не обсуждали.
ДЭН. Как это – не обсуждали? А она вообще знает, что ты на ней женишься?
ЮРИЙ. Ну я собираюсь сделать предложение… При встрече…
ДЭН. Ха! Так ты оставь записочку, мы передадим, как она придет!
ЮРИЙ. Да ты достал со своими шуточками! Ты понимаешь, что сейчас речь идет… о жизни и смерти буквально!
ДЭН. Я, конечно, все понимаю! Вопрос в том, знает ли Оксана о твоих героических планах? Или даже скорее – о том подвиге, который ты собрался совершать во имя спасения ее жизни!
ЮРИЙ. Ну, мне кажется, она… испытывает ко мне какие-то чувства…
ДЭН. С чего ты взял?
ЮРИЙ. Ну… Она ночью приходила ко мне на кладбище…
ДЭН. И что?
ЮРИЙ. Ну и… у нас там…
ВАЛЕРИЙ (высовывается из кухни). Ты трахнул Оксану?! (В трубку.) Это я не тебе.
ЮРИЙ. Ну… почти…
ДЭН. Что значит “почти”? Она тебя поцеловала и ты кончил?
ЮРИЙ. Ну там, как бы, все уже шло к этому, но…
ВАЛЕРИЙ (в трубку). Я тебе перезвоню. (Отложив телефон.) Ну?
ЮРИЙ. Ну а потом появились какие-то уроды с пистолетами, началась стрельба, ну и… все.
ВАЛЕРИЙ. Какая еще стрельба?
ЮРИЙ. Ну говорю же, Оксана, похоже, должна каким-то людям деньги, и вчера они ее выследили. Нас спасли только охранники, – пока они там все сцепились между собой, мы убежали сюда…
ДЭН. А интересная у тебя работа, Юрий.
ЮРИЙ. Очень.
Валерий разливает портвейн. Выпивают. Курят. Молчат.
Норвежец медленно встает, идет в сторону туалета, держась за стены.
ЮРИЙ. Йенс! Как дела, мужик? Давно тебя не видел, где ты был?.. Where have you been for all this time?
Норвежец отмахивается, уходит в туалет.
ДЭН. Не разговаривай с ним по-английски, он подумает, что ты бензоколонка.
ЮРИЙ. Бензоколонка?!
ВАЛЕРИЙ. Да вчера нашли его на заправке! Спрашивал у автоматов, как пройти на улицу Калинина… Мы его еле дотащили, он вообще на ногах не держался!
ЮРИЙ. А где это он так?
ДЭН. О-о! А это самое интересное! Он же поехал за город искать “склады КГБ”… И что самое интересное, – нашел!
ВАЛЕРИЙ. На самом деле, хрен знает, что это было, но с его слов – прямо суперсекретная военная часть!
ЮРИЙ. И его туда пустили?
ДЭН. Да мало того – пустили! Накормили, напоили и все военные секреты рассказали.
ЮРИЙ. Ну да?
ДЭН. В общем, если серьезно, он реально несколько дней где-то пил с какими-то людьми, которые, по его мнению, были военными, и добыл чертеж сверхсекретного самолета-невидимки!
ЮРИЙ (со смехом). Что еще за невидимка? А чертежи тоже невидимые?
ВАЛЕРИЙ. Нет, чертежи – вот они.
Дает Юрию бумаги.
ЮРИЙ (разворачивает, смотрит). А где вообще верх?
ДЭН. Ну, видимо, вот так.
ЮРИЙ. А почему крыло только одно? Второе где?
ДЭН. Ну невидимка же! Не видно!
ЮРИЙ. Да вы что, издеваетесь, что ли? Это же бред!
ДЭН. Не бред! Это секретные военные разработки! КГБ, НЛО! Миру – мир! Ты, главное, не спрашивай, сколько он за эту мазню отдал.
ЮРИЙ. А-а!
Возвращается норвежец.
ЮРИЙ. Йенс, а ты вообще домой собираешься когда-нибудь?
НОРВЕЖЕЦ. Да.
ЮРИЙ. Ты знаешь, что тебя не выпустят из страны с этими бумагами?
НОРВЕЖЕЦ. Почему?
ЮРИЙ. Ну это же военная тайна! Если их у тебя найдут, тебя расстреляют!
НОРВЕЖЕЦ. Fuck. Что делать?
ЮРИЙ. Ты должен съесть их! Прямо сейчас!
Норвежец выхватывает чертеж и убегает в туалет.
Все смеются.
ЮРИЙ. Интересно, в Норвегии все такие?
ВАЛЕРИЙ. Ужас, если он сейчас реально съест этот чертеж, ему же станет плохо!
ДЭН. Да ему вообще с утра как-то не очень хорошо…
Разливают портвейн. Выпивают.
ЮРИЙ. Слушайте, а когда Оксана ушла?
ВАЛЕРИЙ. Я не помню точно… Часов в одиннадцать…
Молчат.
ДЭН. А знаешь что?.. Ты бы не торопился с этой свадьбой. Дождись Оксану. Поговори с ней. Подумайте, что можно сделать. Может, уедете куда-нибудь. У меня в Казани есть друг, если что, там можете остановиться, впишет без проблем… Поживете там, пока все уляжется. А жениться… Жениться вы всегда успеете.
ВАЛЕРИЙ. И в самом деле! Жениться – это дело такое… Тут торопиться не надо!
ЮРИЙ. А может, и правда уехать? Если мы сегодня вечером выйдем на трассу… Завтра мы будем в Уфе… Послезавтра – в Казани. Слушай, ну нормально! Ты мне дашь адрес этого чувака?
ДЭН. Да не вопрос.
Копается в куче книг, журналов и кассет, достает блокнот, листает страницы.
ЮРИЙ. Только вы смотрите! Если будут звонить, нас искать… Даже если моя мать позвонит… Вы не знаете, где мы. Договорились?
ДЭН. Ага. Вот, запиши…
ВАЛЕРИЙ. Слушай, а если она сегодня не придет?
Юрий задумывается.
Сцена третья
Квартира родителей. День.
Жукова у зеркала красит ресницы, Зайцев сидит за столом, изучает договор. Встает, подходит к балкону.
ЗАЙЦЕВ. Сергей, а если просрочить абонентскую плату, то какие-то каналы, хотя бы основные, показывать будут?
МАСТЕР (голос из-за сцены). Нет, ничего не будет.
ЗАЙЦЕВ. Хм. Понятно. Жаль.
Читает договор дальше.
ЖУКОВА. Я все думаю об этой Оксане… Хоть бы он ее привел, познакомил с нами… А то все не как у людей…
ЗАЙЦЕВ. Да дождешься ты от него, как же. Он тебя еще и на свадьбу не пригласит…
ЖУКОВА. Как это?! Как это – свадьба без родителей?
ЗАЙЦЕВ. А так! Сбегают в ЗАГС, распишутся и набухаются со своими дружками…
ЖУКОВА. Да что ты такое говоришь! Я не думаю, что он так сделает…
ЗАЙЦЕВ. Да ничего он не сделает! Он только языком чесать мастер. Он бы хоть раз довел что-нибудь до конца! Наболтал тебе про свадьбу, а ты и веришь всему!
Звонит телефон.
ЗАЙЦЕВ. Ну что там опять… Меня нет.
Жукова берет трубку.
ЖУКОВА. Алло! Да, уже выхожу. Да, как и договаривались, в три у Татьяны.
Заходит мастер, возится с настройками телевизора.
ЖУКОВА. Ладно, я ушла. Буду не поздно. Не скучай.
Уходит.
ЗАЙЦЕВ. Ну что, получается?
МАСТЕР. Да что-то непонятно, какие-то каналы не те…
ЗАЙЦЕВ. Что значит – не те?
МАСТЕР. Не на тот спутник настроился. Надо тарелку немного развернуть.
ЗАЙЦЕВ. А вот эти каналы – они какие-то неправильные, что ли?
МАСТЕР. Да они же все иностранные, не понятно ничего.
ЗАЙЦЕВ. Да, тогда лучше действительно развернуть…
МАСТЕР. А можно сначала у вас в туалет сходить?
ЗАЙЦЕВ. Да, вон там.
Мастер уходит, Зайцев щелкает пультом. Натыкается на один из каналов, на экране – Юрий.
ЗАЙЦЕВ. Че за хрень? Юра?!
Н а э к р а н е. Текст идет параллельно с английским переводом.
ЮРИЙ (указывая на надгробия). Ну че тут? Вот тут лежит Гарик по кличке Князь. Его вообще беспредельно замочили. Гарик держал свой рынок, ходил как обычно, снимал кассу, и тут одни азеры его завалили, прикинь? Привязали к двум деревьям и порвали пополам. А тут Миша Шумахер, ну он, типа, машины любил. Его даже похоронили в “Мерине” вместо гроба, и с ним куча оружия, целый арсенал…
ЗАЙЦЕВ. Что он несет?! Что опять за балаган!
ЮРИЙ. А это вот, братаны, особый случай. Здесь лежит самая позорная гнида – Федька Косой. Эта сука стучала всем сразу, он хотел и нашим, и вашим… Специально стравливал две бригады, а себе карман на этом грел. Пытки были потом. А сначала он типа чистенький такой был, приличный, “я не такая, я жду трамвая”: типа не бандит вовсе, а просто техникой торговал. С одной бригадой работал. Потом его жаба стала душить: еще захотелось. Стал работать с другой бригадой. Потом уже начал стучать одним на других, и так далее… За ним потом весь город охотился. Смерть его была долгой и мучительной, плакал, как девочка…
ЗАЙЦЕВ (медленно поднимается). Ах ты… Ах ты, сученыш! Ну все! Ты доигрался! Тебе конец теперь! Да я тебя… Да ты у меня…
Отпинывает стул, расхаживает по комнате. Возвращается мастер. Зайцев поспешно переключает канал.
МАСТЕР. Ну что, я тогда пошел перенастраивать?
ЗАЙЦЕВ. Сергей, а вот эти каналы, которые вы сейчас настроили, у нас в городе их еще кто-нибудь смотрит?
МАСТЕР. Ну, может, и смотрят, но мы их обычно не устанавливаем. А что? Вам оставить?
ЗАЙЦЕВ. Нет-нет!
Мастер уходит на балкон.
ЗАЙЦЕВ. Так… Как девочка плакал, значит? Ладно… Ладно… Пора кончать с этим.
Берет записную книжку, садится к телефону. Набирает номер.
ЗАЙЦЕВ. Алло! Здрасьте! Это Зайцев. Да. Да нет, нет, я по другому вопросу. Я слышал, вы ищете девушку… Оксана, кажется… Да-да. С деньгами. Ну, в общем, есть один человек, который знает, где она. Да. Но он так просто не скажет. Ага. Зоя Космодемьянская, ха-ха-ха. Да, надо на него надавить как следует. Ну, там, утюжок, паяльничек… Не мне вам объяснять… Зовут его Юрий. Да. Он работает на кладбище. На Северном. Ну вот на этой аллее как раз… Ну да, на этой самой. Охраняет. Сегодня ночью он будет один. Да, точно. Ну что вы… Как обычно… Ну договоримся. Да. Всего доброго.
Кладет трубку. Листает книжку. Набирает номер.
ЗАЙЦЕВ. Привет. Слушай, есть вопрос один, но это между нами. Ну Юру же знаешь… Ну этого, моего… Че-то мне не нравится, как он на работу ходит… Че-то он халявит, по-моему… У тебя есть телефоны пацанов, которые в его смене должны быть?.. Ага. Записываю. А во второй смене кто у них там? Колян? А еще кто? А есть телефон чей-нибудь? На всякий случай… Поспрашиваю, а то не хочется Михалыча подвести… Только ты никому, а то сам понимаешь… Ну спасибо, выручил. Давай, пока.
Кладет трубку. Потом снова набирает номер.
ЗАЙЦЕВ. Але! Ильич, здорово! Это Колян Белый… (Кашляет.) Да простыл децл… В общем, слышь! Евгень Михалыч сказал, мы седня вместо вас выйдем! Вы пока отдыхайте, надо разобраться, че за шухер у вас был вчера… Да все путем будет, отдыхай, братуха… (Кашляет.) Ага, до связи.
Кладет трубку. Идет к холодильнику, наливает рюмку водки, выпивает.
Выходит мастер, переключает каналы телевизора.
МАСТЕР. Ну вот… ОРТ, РТР, НТВ… Вот еще здесь список каналов, они должны открыться в течение двух часов… Вот это меню, тут вот так все переключается… Вот эти настройки лучше не менять, если что, лучше позвоните мне…
ЗАЙЦЕВ. Да, хорошо, понятно, спасибо…
Дает мастеру денег, провожает его в прихожую, возвращается.
Звонит телефон. Зайцев выдергивает его из розетки.
ЗАЙЦЕВ. Так, ну что… Главное, чтобы он появился сегодня на кладбище.
Сцена четвертая
Аллея кладбища. Ночь.
Справа появляются кировцы (трое). Оглядываются. Останавливаются.
ПЕРВЫЙ. Ну и где он?
ВТОРОЙ. Да хрен знает. Похоже, нет никого.
ТРЕТИЙ. А информация проверенная была?
ВТОРОЙ. Да конечно. Заяц никогда раньше не кидал…
ТРЕТИЙ. Все бывает в первый раз.
ПЕРВЫЙ. Ладно, подождем.
Садятся на ближнюю скамейку.
ТРЕТИЙ. А это не тот, которого мы вчера подстрелили?
ВТОРОЙ. Нет, точно не он.
ТРЕТИЙ. …А то я думаю, вдруг он ходить уже не может?
Молчат.
Из глубины сцены появляется Юрий, идет медленно, почти крадется. Озирается по сторонам.
ЮРИЙ. Оксана, Оксана, ну где же ты… Могли бы быть с тобой уже на трассе… Где же тебя носит… А если ее уже поймали? Нет, не может быть… Они же не могли нас выследить… И здесь ее тоже нет. Черт. Может, она все-таки уже вернулась к Дэну… Пойти обратно?.. А кстати, почему никого нет? Наша же смена… Странно…
Идет уже не таясь.
Кировцы встают со скамейки.
ПЕРВЫЙ. А вот и клиент!
ЮРИЙ. Э… Вы че…
Первый бьет Юрия по лицу. Его хватают под руки.
ПЕРВЫЙ. Ну что? Будем знакомы, Юрий? Кировская бригада – слышал про таких?
ЮРИЙ. Да…
ПЕРВЫЙ. Это хорошо. Значит, тебе не надо объяснять, что с нами лучше договориться по-хорошему… Иначе найдут твое тело в каком-нибудь овраге… С мешком на голове… И долго мама с папой не смогут тебя опознать.
ЮРИЙ. Да в чем проблема-то, что вам надо от меня?
ПЕРВЫЙ. А ты и не догадываешься?
ЮРИЙ. Да нет, конечно! Налетели ни с того, ни с сего… какие-то…
Первый с размаху бьет его по лицу.
ПЕРВЫЙ. Тебе известна некая Оксана Терехова?
ЮРИЙ. Нет.
ПЕРВЫЙ. Это неправильный ответ.
Снова бьет его.
ПЕРВЫЙ. А теперь?
Юрий молчит.
ТРЕТИЙ. Ты посмотри, какой герой.
ПЕРВЫЙ. Ладно, вяжите его. Сейчас повезем купаться…
Держат Юрия, достают веревки и нож, крепко связывают руки за спиной и ноги.
ЮРИЙ. Слушайте, я действительно не знаю, о ком вы говорите… Я простой студент, я никогда не влезал ни в какие разборки… Подумайте, что вы делаете! Вам наверняка нужен кто-то другой! И вообще!.. Ха-ха!.. Слушайте, точно, я же понял! Вам же Юрий нужен был! А я же… Я же Юлий! Меня в честь Гая Юлия Цезаря назвали! Ребят, все понятно, вы взяли кого-то другого…
ТРЕТИЙ (второму). Заткни ему рот, а то у меня уже уши вянут.
ВТОРОЙ. Чем? Пальцем, что ли? У меня нет ничего…
ТРЕТИЙ. Ну тряпку какую-нибудь найди… Ленту, вон, с венка оторви…
Второй озирается, идет к могиле, склоняется над ней. Достает венки. Находит и поднимает кейс.
ВТОРОЙ. Эй, братаны, а ну идите сюда!
Первый и третий подходят. Открывают кейс.
ПЕРВЫЙ. Ни хрена себе! Это же тот самый тереховский кейс!
ТРЕТИЙ. А сколько здесь? Лимон? Два?
ВТОРОЙ. Короче, до фига.
ТРЕТИЙ. Не кукла?
ВТОРОЙ. Да вроде, нет…
ПЕРВЫЙ. Вот уж свезло так свезло! Мы по всему городу искали, а ларчик просто открывался… Так, ладно, грузите этого в багажник, и поехали. Рот только не забудьте завязать.
Возвращаются к Юрию с кейсом и лентой от венка. Затыкают ему рот.
Справа идут Ильич и Тайсон.
ИЛЬИЧ. …Он мне позвонил днем. Голос какой-то странный. Простуженный. Говорит, вы сегодня отдыхайте, мы вместо вас остаемся. Ну я тебе сразу отзвонился.
ТАЙСОН. Ну.
ИЛЬИЧ. А сейчас мне Колян перезванивает и говорит: вы че, оборзели? Сколько вас ждать можно. Я ему: Колян, ты че, ты же мне сам днем звонил. А он мне говорит: ты че, долбанулся, что ли, мы и так вас ждем больше положенного. Ну и все, говорит, мы сваливаем, чтобы через полчаса тут были…
Кировцы, услышав голоса, достают пистолеты.
ТАЙСОН. Кто-то подставил нас, короче.
ТРЕТИЙ (второму). Ты же говорил, никого не будет больше…
ИЛЬИЧ. Ложись!
Стрельба с обеих сторон.
В упор расстреливают друг друга. Все падают.
Тишина. Пауза.
Связанный Юрий медленно поднимается на колени. Смотрит по сторонам. Пытается как-то освободиться. Упав на землю, пытается сделать так, чтобы руки оказались впереди.
Появляется Зайцев. Увидев лежащих людей, останавливается. Подойдя к одному из трупов, поворачивает его ногой, чтобы посмотреть, кто это. Юрий мычит. Зайцев видит его, но не обращает внимания. Медленно обходит все трупы, смотрит. Берет с земли кейс. Открывает. Смотрит. Думает. Закрывает.
ЗАЙЦЕВ. О, Юра! Ты, что ли? Еще и живой?
Юрий мычит. С усилием поднимается обратно на колени.
ЗАЙЦЕВ. Ну ты молодец. Хоть какая-то польза от тебя… (Снова заглядывает в кейс. Думает.) А ты знаешь, что-то осточертела мне ваша семейка… Рвану-ка я на Канары? А? Или на Багамы? Как считаешь?
Юрий мычит.
ЗАЙЦЕВ. А может быть, и туда, и туда?
Выстрел. Зайцев падает.
Подходит Оксана с пистолетом. Стреляет лежащему Зайцеву в голову. Наклоняется за кейсом.
ОКСАНА (Юрию). Привет.
Подходит, вытаскивает кляп изо рта.
ЮРИЙ. Оксана… Что это вообще все…
ОКСАНА (гладит его по щеке). Все хорошо, Юра. Все нормально.
ЮРИЙ. Это не нормально… Я стою связанный посреди кучи трупов… Ты только что убила человека… Это, по-твоему, нормально?!
ОКСАНА (помолчав). Бывает… Такие дела…
Наклоняется к Юрию, целует его и уходит с кейсом.
Пауза.
ЮРИЙ. Оксана!.. Подожди!..
Пытается рвануться за ней, падает. С трудом встает на колени.
ЮРИЙ. Оксана!!!
Смотрит ей вслед, вслушивается.
Садится, уронив голову. Молчит.
Вдалеке брезжит рассвет. Тишина.
Долгая пауза.
ЗАНАВЕС
Январь – май 2008 г.