Публикация Ирины Вершининой
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 48, 2017
Цифровой мир — это настоящая четвертая промышленная революция,
радикально изменившая рынок труда. Как эта революция конкретно повлияет на рынок
труда в будущем и какие ответы
на эти изменения мы должны найти? Насколько социальная рыночная экономика в ее сегодняшней
структуре гибка, чтобы подстроиться под эти изменения или ее надо готовить загодя,
используя радикальные реформы, как утверждает Томас Заттельбергер.
Касаются ли эти изменения России и Германии? В одинаковом объеме? Способны ли наши
системы образования перестроиться под эти новые времена? Можно ли объединяться на
международном уровне или это соревнование на «выживание самого способного»?
Вел мероприятие Юлиус фон Фрайтаг-Лорингховен, с приветственным
словом к участникам обратился Андрей Нечаев, член Попечительского совета Фонда Егора
Гайдара, министр экономики России в 1992-1993 годах. С докладами выступили Томас
Заттельбергер, председатель «MINT: создаем будущее», и
Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований
НИУ ВШЭ, лауреат премии Егора Гайдара. Вместе с Яковом Уринсоном, министром экономики
России в 1997-1998 годах, коллеги обсуждали процесс цифровизации
в России и Германии, отвечали на вопросы публики и ведущего подиумной
дискуссии Томаса Ланге ,руководителя
кафедры профессионального образования Академии технических наук в Мюнхене. С заключительным
словом выступил Виктор Ярошенко, главный редактор журнала «Вестник Европы», член
Управляющего совета Фонда Егора Гайдара. Публикуем текст выступления Томаса Заттельбергера.
Публикация Ирины Вершининой
Томас Заттельбергер, председатель «MINT: создаем будущее» — объединения немецких работодателей, цель
которого решить существующую нехватку квалифицированных специалистов в экономике
Германии в области науки и техники, поднять на более высокий уровень образование
в области математики, информатики, естественных наук и технологий.
Будучи
руководителем отдела кадров в Deutsche Telecom я тоже участвовал в процессе перехода к цифровым
технологиям. Когда в середине 2012 года я уходил на пенсию, вместе со мной преждевременно
было отправлено на пенсию 54 тысячи сотрудников, более 30 тысяч были наняты
вновь на другие должности и более 70 тысяч прошли процесс переобучения. Почему
так получилось? Потому что в Немецком Телекоме внедрялись новые технологии,
этот процесс стал по сути прототипом технического развития
страны и показателем того, что происходило в обществе: сокращение, преобразование,
восстановление.
1.
Самый интересный вопрос в этой
связи: как глубоко вошло это в систему рынка труда, в частности — в экономике? Последние
два года в качестве эксперта я активно слежу и сопровождаю процесс «Рынок труда
4.0» Министерства труда. Должен отметить, что «сопровождать» для меня не означает
констатировать и прославлять сегодняшнюю политику рынка труда, а критически (в хорошем
смысле этого слова) оценивать различные перспективы его будущего. Позвольте мне
назвать шесть тезисов. Кратко остановлюсь на каждом из них.
2.
Изобретение ткацкого станка
в 1784 году стало началом первой промышленной революции; вторая промышленная революция
случилась в 1870 году с появлением конвейера на скотобойне в Цинциннати (штат Огайо, США). Третья промышленная революция,
если мы хотим идентифицировать ее в Германии, пришлась на внедрение программируемых
систем управления фирмы Trumpf в Швабии, компьютеризации
работы (т.е. все то, что мы сегодня называем «тойотизмом»
от слова «Тойота»). А сейчас мы наблюдаем четвертую промышленную
революцию, которая состоит из двух частей, если такое деление вообще можно провести.
Промышленность 4.0 — это программируемое управление всем и всего: отдельных
частей и целых сетей, и не только в промышленной продукции, но и в работе с клиентами
и поставщиками. Это — с одной стороны. С другой же — это новые интеллектуальные
услуги (например такие, какие предоставляет Uber или Amazon). По
некоторым подсчетам, цифровые фирмы уже забрали себе 23-24 процента немецкого торгового
рынка. Вот четыре промышленные революции, о которых мы говорим, но для наших российских
друзей, скорее всего, более приемлема система циклов, придуманная Кондратьевым.
Позднее Шумпетер ввел для них термин «длинные волны экономического
развития». Первая волна включала в себя все, что было связано с Вернером Сименсом,
Робертом Бошем, Даймлером (то есть сила, мануфактура,
механика). Вторая волна — это телеграф, фотография, сталь. Третья волна — энергия,
электросети, электротехника, телефония. Четвертый — «Кондратьевский цикл» — характеризовался
мобильностью, телевидением, воздушным сообщением, ядерной энергией, искусственными
материалами. Пятый цикл — эра информационных технологий, а шестой — сетевое подключение,
хотя Кондратьев его так не называл.
Интересно для нас то, что большинство
наших крупных фирм были созданы во второй и третий «Кондратьевский циклы». Это Сименс,
Даймлер, Хенкель, Байер.
И только одна фирма образовалась в пятый цикл, это фирма SAP (разработчик универсального
программного обеспечения). Таким образом, если мы говорим о промышленности, обозначено
поле, где возможны проблемы. Но тема использования цифровых технологий касается
и программного обеспечения. Очевидно, что промышленная революция 4.0 затрагивает
все сферы: интеллектуальными услугами пользуются сегодня банки, страховые компании,
торговля (к примеру, Amazon), гостиничная
отрасль (например, Airbnb). И речь уже идет не
только об экономике: затрагивается и экосистема, и система здравоохранения. Например, каким образом обеспечить медицинское сопровождение в отдаленных
уголках страны, принимая во внимание демографическое развитие в последующие 20 лет?
Каково будет соотношение между «телемедициной» и стационарным
обслуживанием? Без цифровых технологий мы не обойдемся. Это касается и отношения
граждан к открытому правительству, актуальна вся тема «электронного правительства»
(e-government).
3.
Третий тезис определяется сильными
позициями Германии как высокоразвитой промышленной страны. Я бы назвал Германию
«индустриальным бюро мира». Поскольку этот уровень сам по себе очень высок, то в
условиях промышленной революции 4.0 мы уже задумываемся об интеллектуальных
предприятиях, повсеместном применении роботов в производстве. В этой связи все большее
внимание мы уделяем промышленной, а не сервисной робототехнике.
Однако надо признать, что в
области интеллектуальных услуг на цифровом уровне Германия пока еще не столь успешна.
Если сравнить, например, состояние дел с электронными медицинскими картами в Дании
— то там уже 80% граждан являются счастливыми обладателями электронных медицинских
карт. США применяют цифровые технологии в первую очередь не в промышленности, а
в сфере услуг. Я бы сказал, что у них не промышленность 4.0, а интеллектуальные
услуги 4.0. Они, например, начали с электронного университета (e-university), это практически первый онлайн-университет, в котором сейчас обучается 12 миллионов
человек из более чем 150 стран.
А еще Amazon, Uber,
Airbnb и т.д. А сейчас на примере фирмы Tesla, которая купила (машиностроительную) фирму Grohmann, мы наблюдаем, как американские интернет-гиганты медленно перемещаются
из сферы интеллектуальных услуг в промышленную область.
Таким образом, мы видим две
совершенно разные философии мышления и разные схемы действий по внедрению цифровых
технологий. И многие эксперты в этой стране говорят, что мы должны торопиться, иначе
в сфере интеллектуальных услуг 4.0 мы проиграем. И если мы не предпримем решительных
шагов, мы их не догоним.
Хочу добавить еще кое-что.
У меня была возможность посетить фабрики General
Electric в США. Конечно, не сравнить с Siemens, но хочу подчеркнуть: как оказалось, американцы
хороши не только в области интеллектуальных услуг, они достигли высокого уровня
и в промышленной революции 4.0.
4.
Четвертый тезис — скачки в развитии технологий
и культура труда, поскольку обе эти элемента взаимосвязаны.
С установкой первых механических ткацких станков появилась фабрика, изменилась вся
работа по производству продукции. С изобретением конвейера на скотобойне в Цинциннати работа была поставлена «на поток»; Генри Форд на
своих автомобильных заводах довел ее до совершенства. С введением программируемого
управления началась компьютеризация офисов, всей системы администрирования. Сейчас,
в эпоху промышленной революции 4.0, мы снова стоим перед вызовом нового витка развития
рынка труда. С одной стороны, социальные инновации в виде home
office, которые дают больше возможности для доверительного
перераспределения рабочего времени, больше независимости для научной и креативной работы, больше мобильности. Мои инженеры по развитию
еще в 2004 году предлагали такое перераспределение времени: после обеда они хотели
бы побыть дома, потом снова прийти в офис, а после ужина снова поработать на компьютере,
но уже из дома. Тогда профсоюзы решительно выступили против такой современной формы
организации труда. Конечно, цифровые технологии в сфере труда создают хорошие потенциальные
условия для работы. Но если мы понаблюдаем, как, например, работает цифровая фабрика
услуг Amazon, мы увидим, что это тот же конвейер,
только цифровой. Таким образом, любое развитие как в реальной
экономике, так и в сфере интеллектуальных цифровых услуг тянет за собой развитие
рынка труда.
5.
Пятый тезис — наряду с развитием
интеллектуальных услуг и с промышленной революцией 4.0 есть еще одна важнейшая
интеллектуальная тема, а именно: человеческие таланты. В настоящее время я руковожу
инициативной группой «Математика, информатика, естественные науки, техника», каждые
полгода совместно с Институтом экономики мы проводим пресс-конференции. И надо сказать,
что в этом году мы испытали нехватку специалистов именно в области математики, информатики,
естественных наук и техники. В Германии из 240 тысяч человек, занятых в инновационных
отраслях, 60 процентов составляют квалифицированные рабочие и техники; 40 процентов
— ученые, из них половина — специалисты по информационным технологиям, т.е. не хватает
именно тех специалистов, которые могли бы помочь с внедрением информационных технологий.
Количество таких специалистов желательно увеличить на 120 тысяч; в течение
последующих пяти лет мы обеспечили бы приток квалифицированных трудовых резервов
из других стран. Иными словами, нам нужен мощный магнит для привлечения талантов.
6.
Последний тезис: повлияет ли
роботизация и автоматизация на будущее рынка труда? Проведенные опросы среди двух
тысяч экспертов, изучающих рынки труда и новые технологии, показали следующее: почти
50 процентов из них считают, что исчезнут определенные виды работ, а взамен
ничего не появится. Другая половина экспертов утверждает, что
вместо исчезнувших появятся новые, если человеческие потребности спровоцируют спрос
на новые продукты и услуги. В Германии тоже были проведены аналогичные исследования.
Похожие тенденции в первую очередь затрагивают Баварию, где прогнозируется до 40 процентов
потери рабочих мест. Самый мягкий вариант из всех исследований, которые я знаю,
предполагает, что полтора миллиона человек в Германии до 2025 года освоят новую
для себя профессию в сфере цифровых технологий, т.е. произойдет квалификационная
перезагрузка.
В заключение позвольте вспомнить
одну шуточную ситуацию. Когда министром труда была госпожа фон дер Лайен
(von der Leyen), вместе с одним из моих коллег мы проводили консультации,
и я сказал, что Германии необходимо эффективное планирование кадрового состава,
особенно для промышленного кластера. Что происходит с точным машиностроением в Шварцвальде?
Как развивается оптика в Ольденбурге? Что происходит с медицинской техникой в Тутлингене? Где есть насущные потребности в цифровых технологиях?
Каковы прогнозы? Каковы оценки?
И один из ее заместителей ответил
мне тогда: «Господин Заттельбергер, все в порядке. Раз
в полгода мы получаем отчет агентства по труду».
© Текст: Томас Заттельбергер