Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 40, 2014
Гамлет. Вариации. По страницам русской поэзии // Сост. Ю.А. Романовской. Вступит. ст. А.А. Демахина. М.: Центр книги Рудомино. 2012. 304 с.
Уникальный сборник русских стихов, вдохновленных шекспировским «Гамлетом».
Оказалось, что эта тема волновала едва ли не всех крупных (и не только) русских поэтов. Пушкин, Баратынский, Дельвиг, Лермонтов, Кюхельбекер, Некрасов, Фет, Блок, Анненский, Цветаева… ну, конечно, Пастернак, знаменитое — «Гул затих, я вышел на подмостки…» Это все знают… И Набоков — «Шекспир», и Георгий Адамович — пронзительным «Когда мы в Россию вернемся…», и Георгий Иванов — «Он спал, и Офелия снилась ему…».
И позднее, «на здешней почве — пистолетом», Юрий Айхенвальд «Гамлет» в 1937 году. Галич тут же. Бродский, Кушнер, Давид Самойлов, Наум Коржавин, Величанский, Кублановский, Белла Ахмадулина, Ольга Седакова — «Элегия, переходящая в реквием», Григорий Кружков. И заканчивая новыми поэтами и бардами… (В этом номере журнала мы продолжаем традицию стихами Геннадия Беззубова и Ольги Ильницкой.)
Книга, которую можно долго держать на прикроватной тумбочке, чтобы прочесть на ночь что-нибудь — наугад. Например, это — из Владимира Набокова:
Шекспир
Среди вельмож времен Елизаветы
и ты блистал; чтил пышные заветы, —
и круг брыжей, атласным серебром
обтянутая ляжка, клин бородки, —
всё было, как у всех… Так в плащ короткий
божественный запахивался гром.
Надменно-чужд тревоге театральной,
ты отстранил легко и беспечально
в сухой венок свивающийся лавр
и скрыл навек чудовищный свой гений
под маскою, — но гул твоих видений
остался там: венецианский мавр
и скорбь его; лицо Фальстафа — вымя
с наклеенными усиками; Лир
бушующий… Ты здесь, ты жив, — но имя
но облик свой, обманывая мир,
ты потопил в тебе любезной Лете…
И то сказать: труды твои привык
подписывать — за плату — ростовщик,
тот Вилль Шекспир, что «тень» играл в «Гамлéте»,
жил в кабаках и умер, не успев
переварить кабанью головизну…
Дышал фрегат; ты покидал отчизну…
Италию ты видел… Нараспев
звал женский голос сквозь узор железа,
звал — на балкон — высокого инглеза,
томимого лимонною луной
на улицах Вероны… Мне охота
воображать, что, может быть, смешной
и ласковый создатель Дон Кихота
беседовал с тобою, — невзначай,
пока меняли лошадей, — и, верно,
был вечер синь… в колодце, за таверной,
ведро звенело чисто… Отвечай, —
кого любил? Откройся, — в чьих записках
ты упомянут мельком? Мало ль низких,
ничтожных душ оставили свой след, —
каких имен не сыщешь у Брантома! —
Откройся, бог ямбического грома,
Стоустый и немыслимый поэт!
Нет… В должный час, когда почуял — гонит
тебя Господь из жизни, — вспоминал
ты рукописи тайные и знал,
что твоего величия не тронет
молвы мирской бесстыдное клеймо, —
что навсегда, в пыли столетий зыбкой,
пребудешь ты безликим, как само
бессмертие… И вдаль ушел с улыбкой…
* * *
Уильям Шекспир. Буря / Перевод с английского Михаила Донского. Дизайн и иллюстрации М.Н.Федорова. М.: Центр книги Рудомино. 2014. 128 с.
Роскошное подарочное издание к 450-летию Шекспира в уникальном дизайне и сценографии М.Федорова; книга-спектакль с разворотными цветными иллюстрациями к каждому акту.
* * *
Shakespeare William/Уильям Шекспир. Julius Caesar /Юлий Цезарь. На русском и английском языках / Пер. с англ. и предисловие Н.М. Карамзина. Вступит. ст. Ю.Г. Фридштейна. М.: Центр книги Рудомино. 2014. 240 с. ил.
* * *
Эпоха Наполеона: Русский взгляд. Книга первая / Предисловие, сост. комментарии И. Бордаченкова. Вступит. ст. В.А.Ярошенко. М.: Центр книги Рудомино. 2013. 640 с., ил.
Эта книга открывает серию изданий, основанных на культурных и исторических богатствах, что были накоплены за два века журналом «Вестник Европы». В томе в хронологическом порядке собраны статьи основателя журнала Н.М. Карамзина и его авторов за первые два года существования «Вестника Европы» (1802-1803 гг.). Тома первых журналов давно стали библиографической редкостью, хотя и существуют в оцифрованном виде в Интернете. Однако собранные вместе, тщательно откомментированные, они по-новому знакомят современных читателей с политикой, жизнью, культурой, нравами и модой Европы накануне наполеоновских войн.
Во вступительной статье «“Вестник Европы” от Карамзина до Гайдара”», — написанной главным редактором современного «Вестника Европы» В.А. Ярошенко, дан краткий очерк истории первого в России последовательного европейского журнала.
* * *
Уинстон Черчилль. История англоязычных народов. В 4-х томах. Екатеринбург: ГОНЗО. 2012.
Знаменитая «История…» Уинстона Черчилля, над которой он трудился еще в начале 1930-х годов, перед Второй мировой войной, и который окончил незадолго до своей смерти в 1965 г., охватывает громадный пласт времени — от первых поселений людей на Островах и до начала ХХ века.
В апологетической манере, с нескрываемым восхищением Черчилль повествует о превращении Соединенного королевства в «оплот демократии, гарант мира и свободы», — как пишет в манере советских предисловий В. Высокова.
Грандиозный труд переполнен яркими личностями, изобилует событиями, менявшими историю, и широким контекстом подробностей, цитат, мыслей автора, которые и по сей же день (даже если он пишет о давних веках) не утратили остроты. К примеру, такой тезис: «Современный диктатop, располагающий всевозможными ресурсами науки, способен легко увлекать общество в нужную ему сторону, разрушая представления о его целях и затуманивая память потоком ежедневных новостей, которые смущают умы своей извращенностью».
Этот четырехтомный экскурс в историю англосаксов не потерял актуальности и до сих пор, ибо он представляет собою отнюдь не компилятивный обзор либо сводный исторический труд, а носит очень личностный характер. Автор пишет: «Эта книга не претендует на то, чтобы соперничать с работами профессиональных историков. Скорее, ее цель — в представлении собственной точки зрения на те процессы, посредством которых говорящие на английском языке народы во всем мире достигли своего особого положения и приобрели особую репутацию»… Я пишу о тех событиях в нашем прошлом, которые кажутся мне значительными, и делаю это как человек, имеющий некоторое знакомство с суровыми испытаниями последних десятилетий».
В разных странах в отзывах на эту книгу Черчилля упрекали за его британское высокомерие и последовательное оправдание империализма. Но он утверждал совсем иное: «У каждой нации или группы наций есть свое героическое предание. Знать об испытаниях и борьбе своего народа необходимо каждому, кто хочет понимать те проблемы, опасности, вызовы и возможности, с которыми мы сталкивается сегодня. Я вовсе не хочу пробудить новое ощущение превосходства или… высказать такое настроение, которое бы одобряло национальные амбиции, угрожающие миру во всем мире».
Блестяще, широкими мазками написанная, с использованием огромного исторического материала, эта книга буквально захватывает читателя. И в этом — ее неоспоримое, безусловно экспансионистское достоинство.
* * *
Эрнст Канторович. Два тела короля. Исследование по средневековой политической теологии / Пер. с англ. М.Бойцова и А.Серегиной. М.: Изд-во Института Гайдара. 2014. 752 с.
«Образцовая» книга для медиевистов и историков идей.
Труд Э. Канторовича, знаменитого, если не легендарного германо-американского ученого, теперь издан на русском языке, и можно только аплодировать переводчикам, взявшимся за эту сложнейшую работу.
Книга эта — не только и не столько о «политической теологии», сколько о происхождении философии власти, истоках политологии, идеи легитимности, монархии, сословиях и корпорациях, различных источниках власти.
Автор выделяет различные виды власти: «Власть, тяготеющую к Христу», «Власть тяготеющую к праву», «Власть, тяготеющую к политии» и «Власть, тяготеющую к человеку». Можно выбирать по вкусу. Глубокая, многослойная книга, будоражащая мысль.
* * *
Кембриджская экономическая история Европы Нового и Новейшего времени. В 2-х т. Т.2. (1700–1870) / Пер. с англ. Ю. Каптуревского. М.: Изд-во института Гайдара. 2013.
В этой книге «европейское развитие» с 1700 года переосмысливается как единое панъевропейское явление. Международная команда авторов в сравнении проанализировала развитие Северной, Южной, Центральной и Восточной Европы. Для работы характерны междисциплинарный подход, привлечение огромного социологического, экономического, демографического материала, рассмотрены государственные и частные институты и политические контексты. В последней главе — «Европа в зеркале Азии» — дан сравнительный анализ развития европейских и азиатских цивилизаций. Феномен европейского колониализма политкорректно получил нелицеприятную оценку. Показано, что колониализм привел не к снижению, а к росту разрыва между уровнями экономике Европы и Индии. (Альтернативы, правда, не рассмотрены.) Осторожно намечены глобальные тенденции развития.. В заключение авторы книги отмечают: «…данные свидетельствуют, что различия в уровне жизни между Азией и европейским Северо-Западом существовали уже в начале Нового времени. По мере развертывания промышленной революции этот разрыв все более расширялся. “Великое расхождение” набрало полный ход». Книга снабжена обширнейшей библиографией.
* * *
Литературная матрица. Советская Атлантида / Сост. В. Ливенталь, П. Крусанов. СПб., 2013.
«Литературная матрица» — это уже многотомный проект сборников писательских эссе, посвященных русской и советской литературе. Провокативная, спорная, неожиданная и интересная затея. «Авторов этой книги интересовали именно официально признанные, имевшие тиражи, премии или даже посты, советские писатели в диапазоне от Аркадия Гайдара и Николая Островского до Юрия Трифонова и Виктора Сосноры», — не без вызова пишут составители.
Весь проект отмечен некоторой «левизной» и «реабилитансом» советской литературы, показанной как ИНТЕРЕСНАЯ; при этом среди авторов эссе люди разных литературных и политических пристрастий.
С разной степенью убедительности даются примеры нового и смелого прочтения недавней нормативной классики и заброшенных в «литературный лимб» прекрасных писателей и поэтов.
* * *
Леонид Добычин. Полное собрание сочинений и писем / Вступит. ст. А.Ю. Арьева. Сост. и примеч. С.Бахтина. СПб.: ООО «Журнал “Звезда”», 2013. 544 с.
Леонид Иванович Добычин (1894–1936) являлся одной из самых трагических фигур русской литературы. Яркий и своеобычный писатель. Прочитав несколько страниц его работ, Добычина уже не спутаешь ни с кем другим. На литературном поприще он трудился всего 12 лет — с 1924 по 1936 год. Всего вышли три его книги, среди которых самая знаменитая — «Город Эн». В предлагаемый том вошли повести, рассказы и неподражаемые письма, адресованные родным и писателям. Например, Чуковскому:
«Многоуважаемый Корней Иванович. Сегодня я Вам послал письмо, в котором были тысячи инсинуаций на Слонимского. Послав его, получил письмо Слонимского и спешу дезавуировать инсинуации. Про Ерыгина он пишет, что навряд ли. Вот тебе и клюква.
Л. Добычин.
Между прочим: то письмо я послал заказным не ради шикарности, а потому что напихал туда всякой всячины и не знал, сколько нужно марок.
Л.Д.»
Добычин сгинул без следа. Он исчез. Ни живым, ни мертвым его больше никто никогда не видел. Считается, что писатель покончил с собой в марте 1936 года.
* * *
Литератор Дмитрий Писарев тоже то ли покончил с собою, то ли просто так утонул на Рижском взморье, купаясь без свидетелей.
Самуил Лурье. Литератор Писарев. М.: «Время». 2014.
Книга не новая, молодой Саня Лурье писал ее почти десять лет, в 1960–1970-е, борясь с внелитературными обстоятельствами, навеянными из «Большого Дома». Книгу его долго морозили. Первое издание «Писарева» вышло в разгар «перестройки» и «гласности».
Сам Лурье говорит об этом так («Сноб», прошу прощения):
«В 1979 году, по приказанию Комитета госбезопасности, печатание моего романа “Литератор Писарев”, уже набранного в “Детгизе”, остановили, набор рассыпали. Книга вышла только через девять лет. Если бы я всерьез к этому относился, то, наверное, сломался. Мне, видно, лично повезло в том, что, во-первых, я не честолюбив, а во-вторых, у меня главная в жизни страсть — чтобы текст был хороший… Гэбэшники уничтожили мою книжку и очень много поломали мне в жизни; книжка вышла, когда мне было уже неинтересно, у меня уже было мало сил, как у стайера, который бежал-бежал, добежал и ложится на бровку… Да, они мерзавцы. А вместе с тем я доволен: если бы этого всего со мной не случилось, не было бы этих неприятностей с госбезопасностью, допросов, слежки, угроз, преследований, я бы вторую часть книжки не написал, она вышла вдвое толще и, по -моему, вдвое лучше».
Книга получилась выдержанная, настоянная, крепкая.
Ну и кстати — про жернова, жернова власти, поди ж ты — времени Великих реформ. Это у Самуила Ароновича единственный роман, если не считать «Изломанный аршин», роман, переодетый в трактат (правда, по моему, блистательный), про Николая Алексеевича Полевого, затравленного властью и культурным обществом, историка и журналиста, издателя «Московского телеграфа».
В.Я.
* * *
РЕЦЕНЗИЯ
Флориан Иллиес. Лето целого века. 1913 / Перевод С. Ташкентова. Ад Маргинем Пресс, 2013.
В январе 1913 года Иосиф (Сосо) Джугашвили по фальшивому паспорту на имя грека прибывает в Вену и впервые называет себя Сталиным. Он проводит месяц в том доме, где теперь отель, возле парка Шёнбрунн. Неподалеку в общежитии живет и Гитлер, тоже носитель «новой» фамилии (отцом был то ли Гидлер, то ли его брат Гюттлер, по ошибке его записали Гитлером), проваливший экзамен в Академию художеств. С другой стороны парка — резиденция императора Франца-Иосифа. Все трое редко выходят из дома и гуляют в Шёнбруннском парке, где вполне могли видеть друг друга. Шёнбрунн оказывается местом «большого взрыва» — кровавого ХХ века.
В бывшей резиденции теперь тоже отель, я в нем останавливалась в 2013 году, сто лет спустя, еще ничего не зная, а узнала, прочитав книгу немецкого журналиста и критика Флориана Иллиеса — «Лето целого века». Как определить жанр — то ли хроника 1913 года, расписанная по месяцам, то ли роман? Действующие лица — Кафка, Фрейд, Пикассо, Климт, Кокошка, Юнг, Пруст, Малевич, Кандинский, Музиль, Тракль, Вирджиния Вулф, Рильке, Томас Манн, Штайнер и множество других. Иллиес следит за всеми: за их встречами, ссорами, любовями, перемещениями и неврозами. Невроз — у всех. То ли «по Фрейду», насмерть разругавшемуся с Юнгом, то ли оттого, что жизнь, кажущаяся в 1913 году раскрытым павлиньим хвостом, цветником гениев, всплеском модернизма, кубизма, марксизма — словом, «измов» всех цветов радуги, незаметно начинает ломаться. Скульптор Камилла Клодель, семь лет назад расставшаяся с Огюстом Роденом, думает только о нем, обвиняет (говорят, справедливо) в краже ее идей, в 1913 -м сходит с ума, и ее насильно помещают в психбольницу. Георг Тракль любит свою сестру и живет с ней, вдруг она рвет отношения, мир рушится. Оскар Кокошка без ума от вдовы
Густава Малера, та обещает выйти за него замуж, если он нарисует шедевр; шедевр есть, свадьба назначена, но она уходит к другому. Франц Кафка влюблен по переписке и никак не может решиться на встречу. Издатель просит прислать рукопись повести, которую ему похвалил один литератор — под названием, кажется, «Клоп» (это о «Превращении»). Врачи ставят Кафке, как и всем прочим, в 1913 году диагноз «синдром бёрн-аута», неврастения. Он решает лечиться природой, нанимается работать в огород — не помогает.
Все бесконечно перемещаются: Вена–Париж–Берлин. Еще Прага, где сидит сиднем Кафка, но другие туда сбегают: вдова Малера — от Кокошки, эрцгерцог Франц-Фердинанд — от венского двора. Серые мышки на фоне павлиньего буйства красок 1913-го, отверженные — Сталин, Гитлер и Фердинанд — станут главными фигурантами ХХ века. Фердинанда не пригласили даже на широко празднуемую в Вене свадьбу, куда съехались все царственные особы, включая Николая II. Это оттого, что наследный принц любит неподобающую, не королевского рода женщину.
Книга Нормана Энджелла «Великая иллюзия» становится мировым бестселлером. Она о том, почему война невозможна. «Все страны чересчур тесно связаны друг с другом экономически. Международные связи и коммуникации лишают войну смысла. Даже если немецкие войска надумают померяться силой с Англией, то в Германии не найдется ни одного значимого учреждения, которое не понесло бы существенных убытков. Положения Энджелла убедили интеллектуалов всего мира».
Конечно, это роман. Его главного героя — невидимого 1914 года, мировой войны — читатель не просто знает в 2014 -м, он боится рифмы. Или ждет ее с нетерпением. А персонажи книги в своем 1913 -м приближаются к краю бездны, не видя ее, но предчувствуя, всеми своими неврозами и отчаянной потребностью создавать великие произведения. Не у всех получается, но все думают только об этом — запечатлеть слом эпох, ибо «жизнь никогда не будет прежней».
Татьяна Щербина