Наталья Новикова
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 18, 2006
С приходом на московские улицы настоящей, не календарной, весны, все основные, более или менее значимые, выставочные площадки столицы наводнили произведения самого реалистичного и сиюминутного из искусств (не в смысле долговечности, конечно), а в смысле мобильности, соответствия современным скоростям и скоротечности времени. Фотография сегодня особо актуальный вид искусства и популярность его, судя по посещаемости фотографических выставок, с каждым годом только растет. Ставшее уже традиционным фотобиеннале в Москве – это всегда событие, привлекающее к себе особое внимание столичной публики. В этом году традиция проведения у нас подобных фестивалей отмечает свое десятилетие, равно как и “Московский Дом фотографии”, успешно вписавшийся и ставший неотъемлемой частью культурной жизни столицы. Шестой Международный месяц фотографии в Москве “Фотобиеннале-2006”, возвестивший о своей работе с 23 марта по 14 мая,
не стал исключением и вызвал подлинный зрительский ажиотаж. Спеша обойти хотя бы основные выставки, жадный до зрелищ и премьер московский люд, пошел, перетекая из галереи в галерею, путешествовать по новообразованному арт-пространству.
Перемещаться по окутанной паутиной фотовыставок Москве оказалось весьма увлекательно и не бесполезно, хотя бы из соображений поддержания здорового духа пешими прогулками. За что отдельное спасибо директору Московского дома фотографии Ольге Свибловой, отказавшейся от предложенного мэром варианта проведения всего Фотобиеннале на единой территории площадью 9 тысяч метров в Манеже. Перед зрителями была поставлена задача “распределить собственные усилия: сегодня посмотреть одно, завтра другое – чтобы не устать, не заблудиться, не потерять логики того, что происходит”. Отправилась своим маршрутом и я. Очередность посещения выставок была выбрана произвольно и, наверное, отразилась на субъективных впечатлениях от увиденного и просмотренного.
Вся зона Фотобиеннале условно была разделена на три темы, перекликающиеся с темами прошлых лет. Это – Соблазн, Путешествия и Конфликты (раньше уже были похожие –
“Город”, 2004; “Тело и движение”, 2002). Однако подобная градация лишь условность, помогающая хоть как-то упорядочить такой сложный организм как биеннале. Согласно ей узнаем, что основные “соблазны” сконцентрированы под обновленной крышей старого Манежа в интерпретации скандально известного чешского фотографа Яна Саудека, Али Есипович, Ивана Пинкавы. Под “путешествия” задействовали Государственный музей архитектуры им. А.В.Щусева на Воздвиженке. А “конфликтам” предоставили Галерею Искусств Зураба Церетели с долгожданным Себастианом Сальгадо, военными репортажами Кристин Шпеглер, Саймона Норфолка и других фотохроникеров. Самым “соблазнительным” путешественником биеннале 2006 был объявлен ставший уже классиком жанра, исследователь французских трущоб – Брассай. Его я оставила на десерт. Первым же объектом моего личного маршрута по Фотобиеннале совершенно произвольно был выбран “Чайна-таун” в АРТСтрелке, что на Берсеневской набережной.
У первого же увиденного мной здесь автора случай стал своего рода отправной точкой исследования. Застигнутые врасплох случайные прохожие – девушки и женщины – на ночных улицах Шанхая смотрят на нас сквозь объектив Мяо Цзясиня скорее растерянно, чем сердито, порой с вызовом, смущаясь неожиданного внимания назойливого незнакомца. В их изумленных глазах прячется настоящее, не срежиссированное настроение современного восточного города с бурлящей ночной жизнью, ее искушениями и опасностями. “Сомнамбулизм” по-шанхайски в нашем глобализированном мире похож на сюжеты, разыгрывающиеся ежевечерне в сотнях других азиатских и европейских городов. Сидящая ночью на парапете женщина – почти диагноз. А она может… просто гуляет во сне.
В следующем зале растерзанные тушки животных, кричащие рыбы, голокожие кролики на отшлифованных компьютером кадрах Янь Ши. Все это производит, откровенно говоря, тягостное впечатление и, кажется, призвано отразить коллапс окружающей природы, главный обвиняемый в котором человек. Каждый, вошедший в зал, поеживается, чувствуя свое в некотором роде соучастие в содеянном. Закатно-багряное освещение снимков дополняет апокалипсические ощущения. “Неизвестному Богу” –
так называется этот проект, попытка пробудить в человеке человеческое.
Другой представитель Поднебесной Ху Янь проделал довольно масштабную работу. Чтобы глубже понять современный Шанхай, с января 2004 по февраль 2005 года он познакомился с более 500 шанхайскими семьями, провел с ними интервью и сделал снимки в домашних интерьерах. Результатом стало ценное социологическое исследование, отразившие перемены, которые внесла модернизация в жизнь современных китайцев. Среди участников проекта “Шанхайские интерьеры” – как очень богатые и обеспеченные люди, так и городская беднота, и представители среднего класса, коренные жители и приезжие. Теснота комнат, обклеенных старыми календарями и журнальными картинками, где люди спят чуть ли не на коробках, с одной стороны, и дорого обставленная гостиная с огромным плазменным экраном и джакузи посреди комнаты – с другой. Очень много абсурда в том, как подчас живут люди, живут в этом изо дня в день и не замечают, или замечают и… продолжают жить, не в силах что-либо изменить.
Другой “обществовед” Вэнь Фэнь в проекте “С высоты птичьего полета” выстраивает метафору “прекрасного далеко” – некого города, лежащего у ног детей. Девочки в матросских костюмчиках наблюдают сверху, с высотного здания, открывающуюся их глазам, манящую и пугающую своей неизвестностью картину –
вид города, полного возможностей. Что ждет их внизу, что предлагает им открывшееся пространство? Китайские авторы не могут, да и не спешат уйти от социальной проблематики. Личность и социум, личность и город, личность и режим – темы звучащие практически во всех, представленных здесь, работах. “Вчера, сегодня, завтра” – многофигурные постановки Ванна Цинсуна с натурщиками, покрытыми то бронзовой, то золотой краской, о том же.
Помимо фотопроектов в галерее демонстрировалась и программа китайского видео. Запомнился анимационный фильм “Beautiful Cloud” (“Красивые облака”) Чжу Ксяоху о манипуляциях и антиманипуляциях. “Мы – дети, выросшие в “красивых облаках”, мы – “дети атомного взрыва”. Каждый день мы смотрим ТВ и каждый день мы видим кадры, связанные только с насилием”, – говорится в титрах к фильму, где замечательному резвящемуся младенцу одевают на голову каску и ставят в общий строй таких же крох, перед которыми на экране демонстрируются все ужасы наших будней, почерпнутые из новостных программ. “Нами манипулируют, как куклами”, – резюмирует автор.
Особого откровения с китайцами, надо признаться, не произошло, но экспозиции понравились, в целом и в частности. А маршрут биеннале ведет меня дальше по мосту через Москва-реку мимо Храма Христа Спасителя прямиком на Гоголевский бульвар.
В “Фотоцентре” Союза журналистов выставлялись наши и зарубежные современные мастера фотографии. Второй этаж заполонили скейтбордисты. Их будни и праздники в сопровождении Лизы Селин, увлеченной поклонницы подобного образа жизни, оказавшейся к тому же еще и талантливым фотографом, отражены со всей полнотой и восторженностью поглощенного этим миром человека. Особенно должно было понравиться тинейджерам и тем, кто “в теме”. Люди же далекие от таких увлечений, должно быть, просто получили удовольствие от мастерски пойманных кадров. Ловкость рук и остроту взгляда нам и продемонстрировала шведка Селин.
На первом же этаже занимались зубоскальством. Ироничное отношение к себе, окружающим и миру, с большим или меньшим успехом, попытались отразить Синие носы со своим корочко-хлебным проектом “Кухонный супрематизм” (навеянным творчеством Казимира Малевича); группа ПМП, пофантазировавшая на тему “Прозрачность – соблазн”; Вадим Гущин с “Запоздалым признанием в любви к самому себе”. Катя Голицына и Саша Мановцева создали остроумные “иллюстрации” к ряду цитат из классических литературных произведений, в том числе Фридриха Ницше, Германа Гессе и… Алексея Толстого с его “Золотом ключиком”. Этот проект получился действительно очень забавным.
Но шутки в сторону. Впереди весьма серьезный объект. Следующим пунктом моего назначения стал Государственный музей архитектуры имени А.В.Щусева, объединивший под своей крышей фотографов, питающих страсть к путешествиям.
Обезличенные города с бесконечно повторяющимися, взаимозаменяемыми элементами – любимая тема Стефана Кутюрье. Он переезжает из города в город (Сеул, Дрезден, Москва), с континента на континент, чтобы запечатлеть мало, чем отличающиеся одна от другой, картины городских окраин, строек с желтыми кранами, возводящиеся однотипные здания. Место действия здесь роли не играет. Городская археология со своей философией нашла у Кутюрье отражение в серии фотографий под названием “Лэндскейпинг”. Линии стен, полов, поверхностей под особым, смещенным углом зрения превращаются через призму взгляда фотохудожника в замысловатые, абстракционистские картины. Работа 94-го года “Нуазель” –
это отраженное в зарешеченном окне раздвоенное пространство улицы и комнаты. Город, солнце, зелень, ветви деревьев накладываются на темноту и объемы внутреннего помещения, создавая причудливый узор из линий и светотеней.
О красоте предметного мира и забытых вещей рассказывает в проекте “Шарлеруа, Туркуан” Владимир Мишуков. Свои фотосессии он провел на заброшенных лет пятнадцать назад фабриках в двух приграничных городах – бельгийском Шарлеруа и французском Туркуане. Люди ушли, но их следы, память о них остались повсюду – в ржавых железках, мотках проволоки, покрытых зеленью бутылках, осколках окон. Люди ушли, а их прошлое осталось. Это не люди покинули город, а город расстался с людьми, утверждает автор.
Серия “Интервалы” Матье Бернара-Реймона подчеркивает временность, незначительность человека в сравнении с величием и красотой природы. На фоне ошеломляющей красоты пейзажей (горных, морских) запечатлены незначительные бытовые сцены – игра мальчишек в футбол, прогулка туристов, пляжный отдых. Меняются интервалы, поколения приходят и уходят, а эти горы, равнины и моря остаются столь же величественны и прекрасны. Размышления о вечности, бренности и суете навевают эти работы французского фотографа. “Мы быстро путешествуем, быстро строим, стремительно живем… Странная связь скорости и иллюзии связывает нас с миром. Я и стараюсь передать это в моих работах, – говорит Матье. – Когда в них присутствуют персонажи, они представлены как посетители, а не как жители. Они здесь находятся временно. Фотографировать – это показывать парадокс изображения, который сегодня напоминает парадокс самого нашего существования: вечное метание между воображаемым и реальным, изначально проигрышное, но необходимое стремление к пониманию того, где мы находимся”.
Во “Встрече с Азией” Владимир Греви показывает зрителю “свою” Камбоджу. Отсвет заходящего солнца на покрытых патиной стенах древних храмов, падающие на мутную поверхность речной воды тени сидящих на перилах детей, золотые идолы и городские бедняки. Это рассказ о путешествии в чистом виде. Экзотично и заманчиво.
В соседнем здании разместили экспозицию “Русский взгляд на Европу”, объединившую нескольких современных фотохудожников. Интересно наблюдать, как меняется образ Парижа, Рима, Венеции в их интерпретации, как разнится их видение. Париж Владимира Мишукова, отраженный черно-белой пленкой, легкий, озорной. Его населяют дети, играющие, резвящиеся, наслаждающиеся жизнью, заражающие кадр своим настроением. Иной Париж у Георгия Первова – окрашенный в цвета и вместе с тем расслабленный, пребывающий в состоянии полуденной истомы, когда все движение замирает и можно заглянуть внутрь себя. Игорь Мухин, Тимофей Парщиков – тот же город, новые оттенки характера сиюминутного, туристического Парижа.
Говоря о выставленных в рамках этой выставки работах Льва Мелихова, Григория Ярошенко и Валерия Сировского, директор МДФ Ольга Свиблова заметила, что “их занимают прежде всего проблемы архитектоники пространства, природного и архитектурного”. И, “наверное, поэтому именно Италия оказывается в центре их внимания”. Венеция Мелихова – это укрытый снегом, по-домашнему уютный город с силуэтами прохожих, тающих в свете фонарей; особое настроение. У Тимофея Парщикова Венеция геометрична и “сложена” в многофигурную цветную композицию. В то же время Рим Мелихова и Ярошенко созвучен друг другу. В обоих проектах авторов увлек поиск линий, ракурсов, деталей в самом теле города, его архитектуре, больше чем охота за населяющими его персонажами.
Российские фотографы начали снимать Европу сравнительно недавно, лишь после падения “железного занавеса”, до этого такую возможность имели лишь избранные. Тринадцать участников данной выставки – люди разных поколений, но их взгляд непредвзят, не замылен, и благодаря свежести их восприятия, мы порой открываем для себя Европу заново.
Долгожданный и наконец привезенный в Москву бразилец Себастьян Сальгадо, долгое время проработавший в знаменитом фотоагентстве “Магнум”, а впоследствии основавший собственную фирму “Amazonas Images”, по мнению многих (и я с этим согласна), стал открытием биеннале. Ретроспектива его фотографий с разных уголков планеты соседствовала с экспозициями других достойных авторов (Кристин Шпенглер, Энтони Сво, Саймон Норфолк, Джеймс Начтвей) в Галерее Искусств Зураба Церетели на Пречистенке. Вот куда надо было прийти обязательно!
Вынужденный покинуть родную Бразилию, Сальгадо с 1969 года живет в Париже. С целью написания докторской диссертации по экономике, он часто ездил с командировками в страны “третьего мира”, в Африку. Сначала фотографировал “для себя”, искал, наблюдал, но постепенно это увлечение вытеснило для него все остальные занятия и стало главным делом его жизни. Проснувшийся в нем талант был по достоинству оценен агентством “Магнум”, из любителя-фотографа Сальгадо становится профессионалом. Он работал в гуманитарных организациях в Африке, Латинской Америке, стал послом доброй воли ООН. Сегодня Себастьян Сальгадо – уже мировая знаменитость, маэстро. По словам Ольги Свибловой, выставку Сальгадо она ждала много лет, так как на него большой спрос, а сам мастер “неуловим и все время перемещается по планете”.
Проект, привезенный на нынешнюю биеннале в Москву, носил название “Рука человека”. Состоящая из нескольких тематических серий с коротким, пояснительным экскурсом в историю вопроса к каждой из них, выставка смотрелась на одном дыхании. Из снимков выстраивался необыкновенно пронзительный, многоплановый рассказ, открывающий зрителю новые, неизвестные подчас пласты такой нелегкой и прозаической жизни людей из народа – простых рабочих, рыбаков, копателей, сборщиков, сортировщиков. Тех, кто трудится на создание привычного нам, глянцевого мира потребления. Их труд, отраженные на изнуренных лицах судьбы и думы, их настоящее, далекое от нас, вот что интересует Сальгадо, снимающего жизнь, как она есть. Делает он это так, что увиденное завораживает и надолго впечатывается в память.
Серия “Переносчики” – о подъеме индонезийских рабочих на вулкан Кава Иджен высотой 7,545 футов для сбора серы. Над пузырящимся кратером поднимаются облака ядовитых паров серы. Обратно к кромке кратера рабочие тащат груз в 155 фунтов на человека (притом что каждый из них самих весит не более 130 фунтов), преодолевая дорогу наверх длиною 2 тысячи футов. Это – настоящая мука. За каждую доставленную порцию серы носильщики получают по 7 тысяч рупий (около 3,5 доллара). Сальгадо проходит с ними этот путь, вдыхая ядовитые испарения, снимая карабкающихся рабочих, склоны вулкана, покрытые деревьями, растущими здесь вопреки законам притяжения.
Следующая серия – людской муравейник, 50 тысяч человек копошатся в грязи в поисках золота в Сера Пеладе. Фотографии Сальгадо напомнили мне сложнокомпозиционные картины адовых мук предшественника сюрреализма Иеронима Босха. Так наблюдать и выделять может только большой мастер. Ловля тунца в Сицилии, забой скота в США, сбор моллюсков в Испании, выращивание табака на Кубе, производство какао в Бразилии, чая в Руанде, судостроение во Франции и Польше, утилизация судов в Бангладеше, строительство евротуннеля под проливом Ла-Манш, тушение нефтяных месторождений после войны в Персидском заливе – все это сюжеты, интересующие Сальгадо. Его портреты рабочих, горняков – много больше, чем просто фиксация момента, документальное изображение, кадр фотохроники. Он показывает человека, его душу и нутро, вывернутое наизнанку, так… что редкому художнику такое по силам.
На стене надпись: “Наша планета остается разделенной – первый мир пребывает в кризисе излишнего потребления, третий мир находится в состоянии нужды, а второй – социалистический – восстает из руин”. Заложенный в основании этого разделения конфликт, побуждает Сальгадо действовать. Его фотографии – попытка сделать эти три мира немного ближе другу другу.
В соседних залах – повсюду война, смерть, трупы. Камбоджа, Вьетнам, Северная Ирландия, Косово, Эфиопия, Чечня, Израиль… Все это места, помеченные черной меткой войны, насилия. Спокойно смотреть эти снимки невозможно, в горле застревает ком. Вполне понятная человеческая реакция на демонстрацию людских страданий, обнаженно и с болью в сердце. Мертвые тела, плачущие мужчины, хаос, мрак, умирающие дети –лицо войны, не безучастно отраженное объективом фотокамеры. Сюжеты таковы, что снимки производят впечатление уже сами по себе, профессионализм фотографа, на мой взгляд, вторичен. Истинный же мастер способен находить “говорящие” кадры вне жестких сцен и в таких горячих точках. Кристин Шпенглер с ее проектом “Годы войны. 1972–1997” из их числа.
От Конфликта к Соблазну. Фривольностей на биеннале 2006 года было немало. Обыгрывание столь благодатной и завлекательной для зрителя темы имеет достаточно охотников среди снимающей братии. Неудивительно, что выставки работ с намеком на эротику и использованием обнаженных телес пользовались особым интересом и у нынешней биеннальной публики. Особо воспевался исследователь парижских трущоб и мэтр фотографии ХХ века Брассай.
Псевдоним Брассай, Дьюла Халас, венгр по происхождению, взял себе по названию города Брассо в Трансильвании, где он родился в 1899 году. Получив образование в Академии художеств в Берлине, Брассай увлеченно занимался живописью, рисунком, скульптурой и пользовался большой популярностью в среде художников-авангардистов, таких как Кандинский, Кокошка, Мохой-Надь. Как человека творчески одаренного и пытливого, его всегда влек Париж, сосредоточие интеллектуалов и художественно-писательской богемы. Сюда он и приехал в 1924 году, сразу же сообщив родителям, что находится в гармонии с городом, что Париж для него – “поле боя, где он изучает, как город живет и движется и как движутся вместе с ним люди”. Чтобы решить свои материальные проблемы, Брассай рисовал карикатуры во французских и немецких газетах, регулярно писал хроники в австрийские, венгерские или румынские журналы, а когда наступал вечер, отправлялся на берег Сены и погружался в иной мир, где можно было встретить Сальвадора Дали, поболтать с английской аристократкой Нэнси Кунар и поговорить за жизнь с приятелем Генри Миллером. Для иллюстрации репортажей, редакторы изданий, с которыми он сотрудничал, просили сопровождать его хроники фотографиями. Брассай решил научиться фотографировать сам. Необходимость вылилась в подлинное удовольствие, просто иллюстративная функция снимков его уже не устраивала и вскоре художник решил для себя, что это средство дает ему удивительные возможности, которых невозможно достичь с помощью живописи. Брассай целиком отдался новой страсти. Когда его друг Пикассо укорял Брассая, что тот не рисует:
– У вас есть дар, который вы не используете… Не может быть, чтобы фотография вас полностью удовлетворяла. Она вас толкает к полному самоотречению!
Брассай на это возражал:
– Такое подчинение мне нравится. Я пользуюсь глазом, а не рукой; не надо больше трогать предметы…
Его альбом “Ночной Париж”, результат десятилетней работы в скрытом чреве города, вышел в свет в 1933 году, обеспечив автору мгновенный успех и признание. Выставка в “Новом Манеже” впервые представила москвичам эти работы. Конечно опыт ночной съемки, опробованной Брассаем одним из первых, был уникален и не мог не вызвать широкого резонанса у публики. Он открыл новые страницы в технике работы со светом, новые возможности фотографии. Пресловутые проститутки, бордели, герои ночного Парижа Брассая безусловно любопытны, но не менее интересны и другие представленные на биеннале серии – “Удовольствия”, “Париж днем”, “Непроизвольные статуи”, “Граффити”, “Пикассо”, “Ню”. Брассай – певец соблазна в чистом виде, без грамма пошлости. Надо отдать ему должное.
А в новом старом Манеже с экскурсиями водили школьников (наблюдала лично!) на скандально известного мастера “ню”, любителя провокаций и антитез, самого знаменитого современного чешского фотографа Яна Саудека. Человек сложной судьбы (ребенок военного времени, родился в 1935 году, неудачная личная жизнь, смерть жены, несложившиеся отношения с детьми, попытка самоубийства, беспорядочные связи), Саудек, при всем при этом, очень ценит простые семейные и общечеловеческие ценности – любовь родителей к детям, мужчины и женщины, радость материнства и отцовства, – то есть то, чего его ему самому, возможно, не хватало или удалось насладиться несполна. Серия его работ на эти близкие и понятные каждому темы (“Первые шаги”, “Любовь”, “Мой отец”, “Первый поцелуй младшему брату”) особенно трогательна, и, на мой взгляд, именно этими кадрами Саудеку удалось завоевать любовь и признание широкой аудитории.
Но есть и другая сторона его творчества, возможно, для кого-то более притягательная и понятная. В 80-е годы в его работах появляется тема двойственности чувств – противопоставление любви и ненависти, искренности и фальши, красоты и уродства, молодости и старости. Фотографии начиняются эротизмом на грани с порно. Саудека постигает глубокое разочарование в жизни, привнесшее в его творчество изрядную долю цинизма (попытка самоубийства в 1986 году). Фотограф приобретает скандальную известность. В 90-х агрессивная тематизация телесности продолжается. Кажется, что автор намеренно добивается у зрителя реакции отторжения, старается вызвать отвращение, шок (“Женский оркестр”, “Святая Русь 2”). Его откровенность порой принимает весьма извращенные формы. Но изображаемая им “обнаженка” не преследует гедонистических целей, это способ донести свой протест или горькую иронию. Саудек предельно откровенен, он балансирует на тонкой линии, отделяющей красоту от пошлости. На входе следовало бы повесить предупреждение: “Лицам до 16-ти не рекомендуется” (уж не знаю о чем экскурсовод рассказывала школьникам у работы “О, эти потрясающие сестры Ф.!”, но не спешите его судить. Обнажая тела, он обнажает уродство, скрытое в человеческой природе. Своего рода катарсис через отторжение.
Биеннале закончилось, оставив массу впечатлений, эмоций и натоптанных “троп”. Его пространство, открывшись, пропустило сквозь себя десятки сотен людей, совершивших свое путешествие в этот мир и вынесших для себя каждый свой личный опыт и пристрастия, своих героев. Всего в Москве работало около 100 выставок и вариантов для выбора было предостаточно. Теперь такая возможность появится у нас лишь через два года на “Фотобиннале-2008”.
Наталья НОВИКОВА