Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 18, 2006
В моем выступлении я хотел бы сказать несколько слов о значении временных лагов при объяснении уроков истории. Сегодня уже мало кто будет спорить с тем, что экономические реформы, проведенные в начале 90-х, принесли очень существенные результаты. Но не все результаты стали видны сразу. Некоторые проявились позже, и чтобы осознать их, понадобился достаточно продолжительный временной лаг. Вспомним реалии начала 90-х: полный крах социальных служб, падение жизненного уровня, демографический кризис… Это был тупик экономической политики бывшего Советского Союза, тупик социализма вообще.
Сейчас и в экономике России, и в ее политической жизни мы наблюдаем несколько иные тенденции. Децентрализация, проведенная после развала СССР, будет играть свою роль, на мой взгляд, еще долго; на результаты можно будет посмотреть с течением какого-то времени. Время – очень важный фактор.
Анализируя содержание дискуссий по поводу российской экономики, думаю о том, что произошло за минувшие полтора десятилетия в Восточной Европе, хочу оглянуться на российский опыт, потому что он оказывает заметное влияние как на другие европейские страны, так и, безусловно, на все постсоветское пространство в целом.
Обращаясь к литературным источникам, я понял, что многие экономисты в наших странах ведут себя как генералы, которые хотели бы воспроизвести вчерашние битвы, бросаться в бой снова и снова. Ведь продолжающаяся по сей день дискуссия строится вокруг экономической политики 90-х годов. Иными словами, случившееся в ту пору в экономике сохраняет свою актуальность, и, значит, нынешние рассуждения о тогдашних преобразования имеют отношение не столько к прошлому, сколько к современной экономической, социальной политике, потому что так или иначе они будут оказывать серьезное влияние и на будущее развитие событий. А идеологизированные дискуссии 90-х годов перекликаются, в свою очередь, с нынешней трактовкой современной экономической политики.
Если суммировать критические замечания по поводу экономических реформ начала 90-х годов, выделяются две основные линии. Согласно одной из них, либерализация была слишком стремительной. На международной конференции, состоявшейся шесть недель назад в Санкт-Петербурге, Егор Гайдар выразил убеждение, что критика такого рода неправомерна, поскольку он и его коллеги получили в наследство экономику, которая была полностью низвергнута, экономику в состоянии коллапса.
Другое критическое направление дискуссии касается непосредственно приватизации, того, как она проходила. Утверждается, что приватизация была проведена в России таким образом, что она была незаконной с политической точки зрения и создала множество политических проблем.
Наличие проблем отрицать трудно. Вместе с тем нельзя не учитывать, что сегодня они уже ушли в историю. Кроме того, критики опять-таки не принимают во внимание те конкретные условия, которые доминировали в начале 90-х годов, в результате их замечания неверно интерпретируют причинно-следственные связи, которые характерны для российской экономики тех лет. Критики уверены, что именно приватизация привела к неравенству в российском обществе. Между тем, если добросовестно проанализировать данные за тот период, станет ясно, что время рождения этого неравенства намного опережает время проведения приватизации. Это были последствия коллапса и распада экономики Советского Союза. И, более того, серьезные научные исследования, проведенные в этой области, свидетельствуют: люди, которые сумели стать в ходе приватизации владельцами больших компаний, очень много инвестировали в развитие этих компаний, привели их в соответствие с современными требованиями.
Что можно еще сказать? Какие уроки мы извлекли из новых тенденций уже в новом столетии? Не подлежит сомнению, что в начале XXI века, в течение, по крайней мере, двух его первых лет, реформы продолжались. Они дисциплинировали государственный аппарат, который стал функционировать более слаженно. А активные реформистские идеи воплощаются в жизнь и поныне. Особое место занимает здесь, конечно, налоговая реформа. Будучи более простой, чем прежняя, и более прозрачной, она позволила, в частности, сделать российскую экономику более конкурентоспособной на мировом рынке.
А теперь о тенденциях, которые нас настораживают. За последние несколько лет мы стали свидетелями формирования властной вертикали. Вызывают тревогу также рецентрализация средств массовой информации, сужение масштабов политической конкуренции. За последнее время наметилась, кроме всего прочего, тенденция ренационализации некоторых промышленных активов, при этом имеет место сосредоточение их в отдельных руках. Результаты этих процессов очевидны. Если рост производства был до 2003 г. очень значительным, сейчас он едва ли не во всех сферах замедлился. Это касается всех сфер производства. Существенно сократились инвестиции во все сектора экономики.
Один из важнейших вопросов, на которые я не смогу дать ответа в течение короткого выступления, заключается в следующем: где находятся практические пределы вот этого процесса рецентрализации? Вслед за предыдущими выступающими повторю: плохо, когда возникает ситуация, когда государство управляло бы промышленностью, как в Швеции или в Финляндии, но еще хуже, когда этим занимается государство в тех странах, где существовала социалистическая экономика.
Слишком уж велика разница между государственным сектором и частным. Менеджеры в частном секторе работают более эффективно по сравнению с медлительными менеджерами в госсекторе. Поэтому рецентрализация может привести к значительному риску, когда многие производственные активы будут сконцентрированы в руках тех государственных менеджеров, которые используют их менее продуктивно, чем интенсивно развивающийся частный сектор.
Коротко о философии государственного капитализма. Именно она порождает, наряду с другими факторами, определенные ограничения в области приватизации и стимулирует реприватизацию. Насколько мы видим, реприватизация у вас может двигаться дальше, расширяться. И если федеральная власть не подталкивает, как утверждается, региональные правительства к ренационализации, то почему это происходит в регионах? Здесь тоже вопрос, на который необходимо искать ответ.
Об эффективности и четкости макроэкономического управления. Очевидно, что при росте цен, который мы наблюдаем в последнее время, Центральный банк стремится проводить дисциплинированную макроэкономическую политику. Однако сколь долго, спрашивается, может подобная политика продолжаться при том, что другие составляющие развития экономики и политики имеют тенденцию к рецентрализации?
Есть в происходящих процессах еще одно противоречие, условно я бы назвал его социологическим. Это противоречие между тенденцией к рецентрализации с одной стороны, и, с другой, теми талантами, той огромной энергией, которой обладает в России частный сектор. Предпринимательская масса содержит, безусловно, богатейший потенциал. И испытываемая ею, этой массой, обеспокоенность рецентрализацией, конечно же, способна заметно сдержать возможное развитие предпринимательства. Вместе с тем, у России есть очень большое преимущество по сравнению с другими посткоммунистическими странами. Это как большой размер страны, так и жилка частного предпринимательства, которая в России развита очень хорошо и готова работать на благо страны и на благо выхода на другие рынки.
Накоплен международный опыт, подтверждающий тесную взаимозависимость между созданием демократии и созданием валового внутреннего продукта. Россия – страна, где сейчас нарождается средний класс потребителей. Снижение масштаба политической конкуренции может привести, при создании среднего класса, к определенным противоречиям. В Центральной Европе, как мы уже это видели, двойные реформы – с одной стороны, реформа политической, с другой стороны, – экономической системы – как раз и обусловили то, что реформирование в экономике поддерживалось реформированием в политике и наоборот. Какое воздействие окажет начавшийся в России недавно процесс рецентрализации на экономическую жизнь, и, напротив, какое влияние окажет экономика на политическую жизнь? Знать ответы на все эти вопросы очень и очень важно.
В заключение своего выступления я хотел бы сказать, что в целом я придерживаюсь оптимистической точки зрения. Та открытая дискуссия, которая у нас началась, приверженность докладчиков курсу реформ позволяют надеяться, что в России будет открытое общество. Сила идей, а не просто вера в вертикаль власти возобладает в стране. Особенно – в области политических дискуссий, которые здесь ведутся. Интеллектуальный потенциал, как и развитие среднего класса, создадут очень хороший баланс, с одной стороны, между желанием создать эффективное государство, и, с другой стороны, необходимостью доверия тем людям, которые ориентированы на экономическую свободу.