Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 17, 2006
Довольно абстракционизма, публика жаждет зрелищ – доступных и ярких! Искусство – в массы! Примерно под такими негласными лозунгами в Америке и Великобритании конца 50-х прошлого века зародился поп-арт. На требу дня, как своеобразная реакция на засилье абстрактного с его полным отрывом от реальности. Тогда эксперименты основоположников нового направления звучали как вызов, работы их продолжателей сегодня имеют меньший резонанс и смотрятся больше как стеб над повседневностью. Музыка, искусство, литература все чаще примеряют на себя приставку “поп”, стремясь к популярности, доступности и ориентированности на большинство. Успех такого подхода гарантирован, а любовь народная, взращенная по принципу “будь проще”, обеспечена. Не стал неожиданностью и большой интерес публики к двум новым выставкам, прошедшим с 14 сентября по 13 ноября в Третьяковке на Крымском валу. “Поп-арт” здесь был подан в оригинальном виде и под соусом а-ля рюс.
Прежде всего, вниманию интересующихся и любопытствующих предстал тот самый “змей-искуситель”, стоявший у истоков зарождения “поп-арта” и чуть ли не придумавший это определение, – знаменитый американец Энди Уорхол. Авангардист, превративший рекламные образы в объекты искусства, а тиражирование обычных, малопримечательных изображений из повседневной жизни (этикеток, упаковок, комиксов, фотографий из газет) в художественный прием. Провозглашенный “художником современной жизни” в соответствии с определением французского критика и поэта Шарля Бодлера (последний еще в 1863 году призывал художников перейти от высокопарных тем и аллегорических мотивов академической живописи к волнующим темам современности), Уорхол стал своеобразным отражением своего времени и интересов американского общества потребления послевоенных лет.
Привезли Уорхола в Москву во второй раз. Первая, менее масштабная выставка прошла в ГМИИ имени А.С.Пушкина в 2001 году. Так что для московской публики это стало продолжением знакомства с творчеством известного авангардиста. Третьяковка удачно совместила нынешнюю экспозицию Уорхола с проходящей в соседнем зале выставкой “Русский поп-арт”, что дало действительно уникальную возможность сравнить, сопоставить и понять – как и через какие этапы шло развитие этого модернистского направления в нашей стране и как на нас сказалось творчество его американского прародителя.
Поп-арт (сокр. от popular art – популярное, общедоступное искусство) имеет еще значение, происходящее от звукоподражательного английского “pop” (отрывистый удар, хлопок, шлепок), то есть производящее шокирующий эффект. Это неоавангардистское художественное течение провозгласило своей целью возвращение к реальности, устремив силы на раскрытие эстетической ценности образцов массовой продукции.
“▒’Поп-арт’’ – это о любви к вещам”, – пояснял Уорхол, чьи изображения банок супа фирмы “Кэмпбелл” стали образцом этого стиля в искусстве в 60-е годы. Выставка серии в нью-йоркской галерее “Стабл” в 1962 году стала настоящей сенсацией и принесла профессиональному рекламщику Уорхолу большой успех. Этой осенью его красно-белые банки “Кэмпбелл” добрались до Москвы. Сам Уорхол утверждал, что ест суп этой фирмы каждый день на протяжении уже 20 лет. Для него это была квинтэссенция американского продукта, его восхищало то, что суп всегда имел один и тот же вкус, как “кока-кола”, независимо от того, кто его ел – принц или нищий.
Прошедшая выставка представила более 300 картин и рисунков мастера, фотографии из его архива, дающие достаточно полное представление об этапах его жизни, окружающих его людях и декорациях. Большой раздел экспозиции был посвящен портретам. Некоторые искусствоведы склонны считать, что Уорхол сыграл ключевую роль в развитии портретной живописи во второй половине ХХ века. Для создания своих работ он использовал фотографическую шелкотрафаретную печать. С детства интересовавшийся жизнью звезд кино и шоубизнеса, Уорхол уже во взрослом возрасте любил читать бульварную прессу и перенес этот интерес в искусство. “Есть что-то такое в людях на экране. Отчего они кажутся особенными. При знакомстве обнаруживается, что они совсем другие, и всякие иллюзии пропадают”, – говорил художник. Без знаменитых серий портретов Мерилин Монро, Элвиса Пресли, Жаклин Кеннеди, Лиз Тейлор, Мика Джаггера не обходится ни одна его выставка. Образы для своих портретов Уорхол заимствовал из газет, журналов, рекламных снимков. В московской экспозиции среди этих гламурных персонажей светской жизни были замечены герои иных сцен – два дубля-клона незабвенного Владимира Ильича, портрет Мао, несколько работ из серии “Десять портретов евреев ХХ века”, среди них оказались Альберт Эйнштейн, Голда Мейер и Гертруда Штайн.
Излюбленный прием Уорхола – многократное тиражирование изображения, заимствованный впоследствии многими его последователями. Уорхол начинает применять его с 1962 года. Вспомним, что за 30–40 лет до того известный циник и дадаист Марсель Дюшан заявил, что массовое тиражирование произведения искусства ведет к девальвации, обесцениванию самого произведения, и пририсовал Моне Лизе рожки и усы. Уорхол продемонстрировал обратное действие этого “закона”, показав, что массовое тиражирование простой этикетки или банкноты может привести к их ревальвации, приобретению большей ценности, в качестве произведения искусства. Значительную часть творчества знаменитого эксцентрика составляют растиражированные клоны, монотонное повторение одних и тех же лиц, предметов. Меняются сюжеты и цветовые фильтры, но сам принцип сохраняется. “Я хочу быть машиной, – говорил художник. – Я хочу, чтобы все мыслили одинаково”.
Серия с супами “Кэмпбелл” зашла на выставке в раздел “Натюрморты”. Вместо вазы с яблоками и персиками – стол наутро после банкета: пустые склянки, бутылка водки “Абсолют”, грязная пепельница, стаканы и голые ступни ног на этом фоне. Предельно жизненно. На других картинах – туалетные принадлежности, обувь в больших количествах (одно время Уорхол с успехом создавал рекламу для обувной кампании), неожиданно – натюрморт “Серп и молот”. Мастер не раз заимствовал свои сюжеты из советской эстетики.
На выходе с этой выставки очень хочется увидеть наш ответ всемирно признанному провокатору. Чем порадует русский поп-арт? И пожалуйста, размещенная в соседнем зале экспозиция с одноименным названием дает исчерпывающее представление о пути наших последователей Уорхола, которые имели место быть. Хотя советский авангардист Виталий Комар перед тем, как изобрел политизированную разновидность постмодернизма с остроумным названием “соц-арт”, в 1972 году заявил: “В стране тотального дефицита и очередей поп-арта быть не может”.
По сути это так и есть, ведь поп-арт является отражением развитой потребительской культуры и многообразия выбора, который Страна Советов, как известно, предложить не могла. Вот наши авангардисты и плясали от обратного. В Москве в середине 60-х годов кружок борцов с метафизическим искусством и абстрактным экспрессионизмом был очень узок. Творчество таких художников, как Михаил Рогинский, Михаил Чернышев, Борис Турецкий, собственно, и предваряло русский поп-арт. В скудном быте советских лет визуальная информация не отличалась большим разнообразием, но она все же была. Нарисованные на жести железнодорожные плакаты, пожарные стенды, конфетные обертки – все это в 60–70-е годы успешно использовали наши авангардисты, высмеивая эстетику тех лет. Контекстом творчества русских авангардистов стало не товарное изобилие, а дефицит предметов народного потребления. Предметом изображения становилась повседневность, привычные предметы: зеленая кастрюля на деревянном табурете, красная стена с торчащей электророзеткой, макеты окон с воображаемыми видами. Серии ассамбляжей Бориса Турецкого 1974–1975 годов – своеобразный ответ уорхоловским натюрмортам. Его “Мусорная свалка”, “Обнаженная” представляют собой чисто предметные композиции без всякой живописной поддержки.
Признаться, диалог с западными мастерами поп-арта – Уорхолом, Лихтенштейном, Вессельманом, Олденбургом – “слышится”, “читается” здесь на каждом шагу. Перекличкой с супами “Кэмпбелл” выглядят работы Игоря Шелковского “Пакет молока” (76), дефицитные продукты Леонида Сокова, выполненные в виде их гигантского подобия, – селедка с ломтиками яиц на доске; вилка, вонзенная в кусок красной рыбы, двухметровая водка “Столичная”. Александр Косолапов в 1989 году делает свой жест в сторону отца-основателя, представив масштабную работу, полностью состоящую из повторяющихся изображений крышек от банок с черной икрой. Михаил Рошаль своей иллюстрацией “борща, готового к употреблению, из свежих овощей” недвусмысленно передает привет “Hi, Andy”.
В середине 70-х многие представители советского авангарда эмигрировали на Запад, где обратились к “соц-артовской” тематике с легко узнаваемой советской стилистикой. В итоге вплоть до конца 80-х годов достижения поп-арта у нас в стране были почти забыты. Лишь с приходом в Россию новых времен и началом реформ, давших рынку изобилие товаров и услуг, история развития нашего поп-арта сдвинулась с мертвой точки. Формы, которые он приобрел сегодня, вызывают порой неоднозначную реакцию, даже шок. Но это только первое впечатление, по существу эпатаж – это попытка показать обрушившийся на нас поток визуальной информации из средств масс-медиа и рекламы сквозь призму кривого зеркала поп-арта, чтобы вызвать реакцию, которую они действительно заслуживают, – будь то отвращение или смех. Современные произведения неоавангарда принимают то форму комикса, как у Людмилы Горловой “Здесь с любовью не шутят”, то Интернет-страницы с сайта порнографического содержания, то поролоновой инсталляции кинозала со скучающими зрителями. Продолжая диалог с Уорхолом, Георгий Пузенков создал своего “Виртуального Элвиса” с помощью использования функции “Копировать” на компьютере. Еще одно произведение поп-искусства – три огромных леденца в виде обнаженного мужского торса с названием в духе Льюиса Кэрролла “Попробуй меня”.
Поп-арт предпочитает массовое – единичному, банальное – эксклюзивному, низкое – высокому. Для него не существует иной реальности, кроме мира бытовых вещей и картинок. Вот только такая сильная привязка к действительности во всей ее грубой неприглядности вызывает скорее обратное желание – вернуться к материям эфемерным и более тонким по содержанию. Устали мы от попсы.