Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 17, 2006
СВЕТЛАНА ИВАНОВА. Эхо – зеркальный мир.
Фотоанаграммы. The Echo – MirrorWorld.
М.: Палеограф, 2004
Каталог выставки всегда живет в безвременье, в параллельном мире художественного смысла. У художника ведь нет возраста, и какая бы дата ни стояла в выходных сведениях его каталога – работы сделаны.
Смещение действительности и искажение ее – вот, по словам Вяч.Вс.Иванова, пафос художественного исследования, теоретизирования о соотношении ЭХА и ЗЕРКАЛА. Предельно точно искаженный мир фоторабот Светланы Леонидовны это и пересечение с гиперреализмом России поздних восьмидесятых, и придание преданию исторической “палимпсестности”.
Фигуры (в том числе и очень узнаваемые) “выскребаемы” из зазеркалья штихелем проявителя в ловких руках художника.
Многие смыслы можно увидеть, только изучая как голограммы эти высокохудожественные, не поддающиеся никакой специальной классификации работы.
КАНТОР В.К. Русская классика, или Бытие России. –
М.: “Российская политическая энциклопедия”
(РОССПЭН), 2005. – 768 с. (Серия “Российские Пропилеи”)
В предыдущие разы профессор В.К.Кантор, обращаясь к какой-либо теме, писал про себя или почти про себя, будь то русский европеец или лирический герой рассказа “Милицейская фуражка”, узнаваем автор и в романе “Крепость”. Получив в подарок от автора этот фундаментальный труд, я поймал себя на мысли, что, вероятно, В.К.Кантор (исходя из сказанного выше) записал себя в русские классики.
Но как всегда, шершавой плакатностью обложки (церковки да Медный всадник в оскоминном противо- или сопоставлении на черном фоне) и неожиданной для действующего гуру-философа фотографией на авантитуле (добро бы на четвертой сторонке обложки, а так – как в классическом Собр. Cоч., изданном после…) автору удается повернуть читательский взгляд и направить его на другие, важные вещи: победу революции, феномен книжности, функционирование книги в заведомо не книжной среде, и самое главное – разговор о сущностях культуры – материи ее, быте, цивилизации и цивилизаторстве, мессианстве, этнопсихологических и этносоциальных составляющих на классическом и огромном материале.
Книга прекрасна, спору нет. Автор – один из ведущих российских философов, знатоков культуры и смыслов.
Но любая книга должна обладать читательским адресом.
А массивность замысла, эпопейность заглавия к середине описываемой книги наталкивается на очевидное затруднение читателя. Становится окончательно ясно, что Бытие России – не в классике русской, но и не может быть совмещено в один том.
Автор не то что бы торопится сказать все, что знает или когда-то разрабатывал, но волей-неволей планирует во фрагментарность, лапидарность того или иного сюжета. Как следствие читательская сложность – составить сколько-нибудь ясной карты книги, даже ближе к концу ее, для него, подлеца, невозможно. Яркие эссеистические пассажи сополагаются с пробелами читательской аргументации или знания (или с экономией места автором, или нежеланием популяризовать свою позицию – “книжные люди” пользуются своим высоким авторитетом), а читателю не хватает позиционного выхода на выводы: как совместить в собственной голове Карамазовых, Степуна, массовую психологию, артистизм, печатание своего за границей, если ты – не Кантор и вся периферия его “смыслов” тебе недоступна.
Вторая проблема – малое количество отсылок в прошлое – настоящее и “прояснений” современности. Они есть, но больше – Достоевского, Толстого, Пушкина, Герцена, Тютчева, Канта, Гегеля и Соловьева. И это совершенно не плохо, колодезь “истории по 1917 год” не был никогда и никогда не будет исчерпаем, однако, если “переходность является константой российской истории”, логично было бы автору продолжать до наших дней, чтобы нам стало понятно, что художественный прогноз – реализуем, типология русской классики – неизменна. Положим (немного зная В.К.Кантора), это будет сделано в грядущем.
Возвращение “Смоленского архива”:
Сборник статей. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. – 352 с. –
(Обретенное наследие).
Билингвальный сборник статей российских и американских исследователей, посвященных истории, изучению и судьбе Смоленского архива, которому выпала доля стать в советские времена едва ли не единственным свидетельством о жизни России с 1917 по 1941 год, базой для советологии, источником знаний об СССР.
АЛЕКСЕЙ КРОЛ. Египет первых фараонов. Хеб-Сед
и становление древнеегипетского государства.
М.: Издательство Рудомино, 2005
Не будучи специалистом в египтологии, не разбираясь в хитросплетениях борьбы под песочным ковром, берешь эту книгу в надежде (исходя из анонса на четвертой сторонке обложки) обнаружить научно-популярное издание в духе хрестоматийных “Писем египетского мальчика”. Анонс составлен очень грамотно с профессиональной точки зрения: читатель куплен. Но перед нами – творение нового поколения египтологов (свежеиспеченные кандидаты наук), пишущего свои книги.
Подходы, конечно, традиционны, магия иллюстраций (таблички, карты, папирусы) – остается, новое – то, что исследователи новой волны готовы к западной адаптивности, уважительному отношению к читателю, не забираются в крайности – популяризацию или эссеистичность, но и не углубляются в зубодробительную науку. Очень выверенное издание.
БАРЕНБОЙМ П., ЗАХАРОВ А. Мышь Медичи
и Микеланджело. Капелла Медичи. –
М.: Летний сад, 2006. – 79 с. – илл.
Небольшая книга сообщает версию о возможном влиянии буддийской (в частности, индийской) культуры на отдельные детали в Новой Сакристии Капеллы Медичи. Это творение Микеланджело является наиболее загадочным, давая почву для многочисленных интерпретаций.
Книга интересна с нескольких позиций. Первое – смелость подхода. Второе – аутентичность подачи. И наконец – особая (на наш взгляд типически западная) ориентация бытования.
Очарования Флоренции не занимать, в своих путешествиях редкий человек не подпадал под него. Мысли, которые могут вызывать город, его жители и правители, подход личности к истории – предмет первой статьи. Вторая же полностью посвящена образу мыши (Ганеши) в произведении Микеланджело.
Аутентичность подачи в том, что ни один из авторов не претендует на искусствознанческий пафос. Это – добротная эссеистика.
Ориентация бытования в том, что книга иллюстрирована, тексты помещены в переводах на английский язык. Искусствоведение почти всегда помещается в одну традицию. Западный же подход – в вовлечении как можно большего числа читателей в размышление на заданную тему. Через культуру – воспитание.
Демографическая модернизация России,
1900–2000.
Под редакцией А.Г.Вишневского. М.: Новое
издательство, 2006. – 608 с. – (Новая история)
Работы “Нового издательства” всегда интересны и заметны. Так и в случае с описываемым изданием. Тема – глубочайшая, богатая, могущая служить подспорьем едва ли не во всех исследованиях истории ХХ века. В научном плане представленный материал уникален, дан во всей многосторонности трактовок, без кокетливого умолчания проблем и подходов. Аппарат книги поражает своей фундаментальностью.
Книга создана коллективом авторов-сотрудников Центра демографии и экологии человека Института народнохозяйственного прогнозирования Российской Академии наук. Центр был создан в 1988 году. Грант на конкретный проект, в рамках которого была подготовлена книга, выделен Фондом Джона и Кэтрин Маккартуров. Книга – итог исследований, ведущихся с момента основания центра.
Заметность издания достигнута несколькими приемами. И от одного лишь остается неприятное ощущение, которое может, пожалуй, перевесить даже, казалось бы, бесспорные достоинства. Я веду речь о визуальной подаче – верстке и дизайне книги в целом.
Обложка, отсылающая к менее известному Красному квадрату и помещенная на ней фотография А.Родченко, в принципе, странны (речь идет о ХХ веке, бесспорно, но не только же о 20-х годах, а прорыв футуристов, ракурсников, – не является высшим достижением российского ХХ века), но возможны.
Обложка как будто “продиктовала” подход к “телу” книги. Полосы набраны “флагом” (выключка по правому полю). Верхнее и нижнее поля оставлены по 5 мм, для основного текста избран экранный шрифт Times New Roman, со значением 10–11. А сноски помещены не внизу страницы, а на высвобожденном слева или справа пространстве, столбцом на три слова, притом кегель сноски уже не на два пункта меньше основного, а на все четыре – 6–7. Для сносок использован шрифт без засечек, что превращает его (в сочетании с малым размером) в бледный, слабочитаемый.
Казалось бы, ну что страшного – все в пределах ГОСТа, однако могу доложить – читабельность падает уже на флаге, следом возникает ощущение нескончаемости страниц, а понять, что откуда, возможно только с лупой.
Потому вдумчивому читателю остается поприветствовать автора дизайна Анатолия Гусева и продираться сквозь нагроможденные тернии к смыслам. Вероятно, тот, кто осилит дорогу, станет подопытным образцом этого творческого эксперимента в книжном пространстве, и уж точно – будет знать, о чем книга, раз по двадцать перечитав все абзацы.
ЭДВАРДАС ГУДАВИЧЮС. История Литвы
с древнейших времен до 1569 года. Том I.
Фонд им. И.Д.Сытина, Издательство Зарницы,
Издательство BALTRUS. Издательский проект
Посольства Литовской Республики в Российской
Федерации, 2005
“Этот том начинается с древнейших археологических сведений о балтийских народах, рассказывает о формировании литовских княжеств, их объединении в составе Великого княжества Литовского — крупного государства, постепенно подчинившего себе и русские земли вплоть до Черного моря и успешно противостоявшего как агрессии немецких рыцарей с запада, так и набегам Золотой Орды с востока. Заканчивается изложение характеристикой исторической ситуации, предшествовавшей подписанию Люблинской унии в 1569 году, в результате которой Литва была объединена с Польшей в федеративное государство — Речь Посполитую. Последствием Люблинской унии (“Люблинской трагедии” по выражению автора книги) явился упадок литовской государственности и постепенная полонизация. Дальнейший исторический ход событий будет освещен в следующих томах исследования”1. Книга была представлена в Москве и в Санкт-Петербурге.
ПОЛЬ ВЕРЛЕН. Гийом Аполлинер в переводах
Николая Зубкова. М.: Рудомино, 2005
“Споры о поэтическом переводе нескончаемы, потому что не может быть согласия о целях переложения чужих стихов на родной язык. Если в последние полтораста лет и принято считать, по крайней мере на словах, что перевод – не соперничество с автором, не средство самовыражения, то две другие тенденции остаются равномощными. Согласно одной, всякий перевод (в том числе перевод поэзии) призван показать родному читателю, в идеале, тот самый текст, который был создан на чужом языке. <…> Другая точка зрения в том, что поэтический перевод призван внести вклад в свою поэзию, но так, чтобы переводимый автор не стал тождествен переводчику. Иначе говоря, поэтический перевод создает нового русского поэта под чужеземным именем” (С. 119.). Издание-билингв дает возможность читателю увидеть два тех самых текста, еще двух “русских поэтов”, два переводческих зеркала, две пьесы по мотивам. И самому решить, к чему же призван поэтический перевод.
Филипп СМИРНОВ
1 http://www.spbu.ru/News/20062005.html