Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 15, 2005
В эпоху глобальных изменений мире, к числу кото-рых относится заметно возросшая миграция насе-ления, сложнее, дискуссионнее становится вопрос о ее последствиях для обществ, принимающих миг-рантов. Среди причин, побуждающих население ми-грировать, помимо экономических, стали домини-ровать социальные, политические, религиозные и культурные.
Массовый приток иностранцев в основном из афро-азиатских государств с иной культурой, укла-дом, религией, образом мышления, образованием обострил прежде всего социальные проблемы евро-пейских обществ, поставил под угрозу национально-культурное своеобразие европейцев, а в последнее время в связи с ростом исламского экстремизма и терроризма — и безопасность государств. Практиче-ски во всех европейских странах идеи синтеза и многообразия культур сегодня сменились стремле-нием к «жесткой интеграции» мигрантов в европей-ское общество на условиях компромисса: с со-блюдением их гражданских прав в том объеме, в котором они не вступают в противоречие с нацио-нальными интересами и культурными традициями европейских государств.
Снижение рождаемости во Франции началось задолго, практически за целый век до обострения демографической ситуации в других европейских государствах. Поэтому необходимость в мигрантах для обеспечения экономического роста страны, а до Второй мировой войны для поддержания демогра-фической стабильности населения ощущалась до-вольно рано. С начала 1920-х гг. во Франции начал-ся приток итальянцев, русских, испанцев, португаль-цев, а позднее — североафриканцев. Интересно, что карта распределения иностранцев во Франции воспроизводит завоевание римлянами Галлии, т.е. их заселение шло вдоль крупнейших транспортных и водных артерий — это прежде всего система Ро-на-Рейн-Сена: Парижский регион (от 50 до 70%), Рона-Альпы (11%), Прованс-Альпы-Лазурный Бе-рег (10%), Альзас. В этих регионах сконцентрирова-ны 60% всех иммигрантов1. Общая религиозная ос-нова, семейный уклад, близкий к французскому уро-вень образования европейских мигрантов способствовали их быстрой интеграции — на протя-жении одного поколения — во французское общест-во. Значительно сложнее происходит интеграция арабо-мусульманского населения.
Иностранцы во Франции на 2002 г. составляли 6,4% населения. По данным переписи 1999 г., во Франции-метрополии проживало 3,3 млн иностран-цев и 4,3 млн иммигрантов — французов или иност-ранцев, получивших французское гражданство, но родившихся за пределами Франции-метрополии2. Число их постоянно растет, причем за счет афро-азиатского населения. Среди прибывших в 1998 г. на постоянное место жительства во Францию 138 тыс. мигрантов: 24 500 человек — выходцы из Евро-пы, 113 500 — из стран «третьего мира». В 2000 г. «семейная иммиграция» на 26% состояла из марок-канцев, на 23% — из алжирцев, на 16% — из европей-цев; среди трудовых мигрантов: 24% — из Магриба, 23% — Азии, 21% — Америки, 14% — Европы. Иммиг-рация носит в основном семейный характер (63%), на работу приезжает около 17%, а в поисках убежи-ща — 5% иностранцев3.
Правительство Ж.Ширака в период массового наплыва мигрантов в 1970-х гг. проводило достаточ-но противоречивую политику. С одной стороны, оно способствовало воссоединению семей и создавало условия, в том числе финансовые, для обустройства иммигрантов (строились специальные общежития), что давало возможность мигрантам окончательно закрепиться в стране. С другой — в школах организо-вывались курсы языка и культуры страны происхож-дения мигрантов и оказывалась помощь по их репа-триации. Одновременно алжирцам перестали про-длевать разрешения на пребывание в стране. При Валери Жискар д’Эстене была сделана попытка на-сильственного выдворения мигрантов (алжирцев) из страны. Эта практика оказалась неэффективной, т.к. иммигранты вновь проникали в страну нелегаль-ными путями, еще большее осложняя социально-по-литическую и криминогенную обстановку в стране. Затем левые приостановили оказание помощи при репатриации, но восстановили в 1984 г. «помощь в реинтеграции», которая увязывала отъезд мигранта, в том числе и безработного, с проектом его адапта-ции на родине. До сих пор ежегодно около 1000 че-ловек пользуются этой возможностью.
С конца 1970-х гг. начинается ужесточение французского законодательства в отношении миг-рантов, понятие «рабочий иммигрант» сменилось «поколением иммигрантов», экономический подход к решению этой проблемы обрел политическую и социально-культурную составляющую. Закон Бонне 1980 г. изменил статус иммигранта (если раньше он был иностранным рабочим, то теперь становился иностранным резидентом), усилил контроль за пре-быванием иностранцев во Франции, разрешил вы-дворение за незаконное проникновение в страну. Принципиально важным стало принятие в августе 1993 г. закона Паскуа, который, по сути, был на-правлен на лишение иностранцев права на постоян-ное пребывание во Франции (на достижение «нуле-вой иммиграции»). Он усложнил получение разре-шения на пребывание в стране некоторым категориям детей иностранцев, студентам и ино-странным супругам французов. Были расширены права администрации в отказе на просьбы о поли-тическом убежище и т.п. Следующим шагом стало принятие в 1998 г. законов Гигу о гражданстве и Шевенмана об иммиграции. Эти законы разрабаты-вались при участии известного французского поли-толога Патрика Вейля, на которого правительство возложило задачу разработать «жесткое, но до-стойное» законодательство в области иммиграции. Речь шла не об отмене законов Паскуа, а о более прагматичной их реализации. Декларируемые пра-ва на воссоединение семей, на убежище должны были осуществляться эффективнее. Приоткрылись
границы для студентов, научных работников, был ослаблен чрезмерный контроль за смешанными браками, при этом усилены меры по выдворению из страны нелегалов и правонарушителей.
«Плюсы» и « минусы» миграции
Трудовая миграция во Франции помогает ре-шить демографическую проблему страны. Если бы не иммиграция населения, Франция насчитывала бы всего 45 млн человек (сегодня население Франции составляет около 57 млн человек), а демографичес-кий рост сократился бы на 40% с 1945 г. Таким обра-зом, иммиграция позволила удержать уровень рож-даемости и «компенсировать» старение населения. По данным Национального института демографичес-ких исследований, один француз из пяти имеет од-ного родителя или бабушку или дедушку иностран-ца. 14 млн человек во Франции имеют иностранные корни, или они сами иммигранты, или дети и внуки иммигрантов4.
Социальные затраты на иммигрантов значитель-ны, если иметь в виду семейные пособия: 2940 франков в месяц иностранцам-неевропейцам и 1760 франков — французам. Однако эти пособия в основ-ном идут (75%) на детей, которые или уже считают-ся французами, или станут ими в ближайшем буду-щем. Медицинскими льготами иностранцы-неевро-пейцы обеспечены хуже, чем французы (52% против 85%), и врачей они посещают реже (3,7 и 6,6 раза в год)5.
Иммигранты предприимчивы и инициативны. Многие из них открывают свои предприятия, созда-вая дополнительные рабочие места. Число пред-принимателей и руководителей предприятий — ино-странцев возросло с 60 тыс. в 1982 г. до 90 тыс. в 1989 г.6
Вклад иммигрантов в экономическое развитие страны не бесспорен. Существуют серьезные иссле-дования (Джорджа Тапиноса), которые на примере США и западных стран доказывают, что альтернати-
вой трудовой миграции являются сотрудничество, торговая открытость, частные инвестиции в отноше-ниях со странами «третьего мира», создание в них рабочих мест в сфере туризма, сервиса, в сельском хозяйстве: «Если вы не хотите помидоров из Марок-ко, вы получите марокканцев»7. В целом концепция сотрудничества вместо миграции является сегодня во Франции принципиальной. На это, в частности, был направлен закон Шевенмана 1998 г., главная идея которого — помощь другим странам в подготов-ке необходимых кадров специалистов, исследовате-лей, студентов на условиях ограниченного срока пребывания во Франции с тем, чтобы затем они воз-вращались на родину и способствовали ее экономи-ческому развитию и тесным связям с Францией. При этом в силу исторических причин, общего культурно-го наследия страны Магриба являются фаворитами этого сотрудничества.
К бесспорным «минусам» иммиграции относит-ся высокий уровень преступности среди мигрантов.
8 1999 г. иностранцы составляли 23,6% (12 500 человек) заключенных во французских тюрьмах, что в
пропорциональном отношении в 5 раз больше аналогичных показателей для французов: 46,7% заключенных — выходцы из стран Магриба, 15,2% — из остальной части Африки, 8,9% — из Азии, 3,5% — из
Америки и 25,2% — европейцы8. Потенциальную угрозу единству французского общества, его идентичности и безопасности несет сложный процесс интеграции иммигрантов, особенно мусульманского населения.
Проблемы интеграции иностранцев во Франции
Согласно данным Национального института де-мографических исследований Франции, первым и наиболее эффективным фактором интеграции стало быстрое освоение мигрантами французского языка. 9 из 10 молодых людей алжирского происхождения и только 26% их родителей считают французский язык родным9. Помимо французского языка и культу-ры, важным фактором интеграции является школа, на которую во Франции возлагается задача форми-рования единства нации. Сегодня в дискуссиях о бу-дущем французской школы прослеживается жела-ние вернуть былой авторитет школе, преподавате-лям, возродить традиционные педагогические методы. Это своеобразная ностальгия по 1950-м гг. -периоду интенсивного развития и национального единства страны. С характерным заявлением высту-пил министр национального образования М.Фильон, по мнению которого, школа переживает кризис цен-ностей, который поразил общество и соответственно систему образования10. Это мнение разделяется да-леко не всеми. Тем не менее, планируется увеличить количество часов на изучение французского языка. В этом смысле Франция — одна из европейских стран, наиболее ревностно относящаяся к защите и распространению своего языка. Французский язык на официальном уровне внесен в перечень нацио-нальных святынь, и идея франкофонии поддержива-ется государством материально.
В вопросе «религия и школа» закон 1937 г. ка-тегорически запрещает всякое выражение полити-ческой или религиозной принадлежности в государ-ственных образовательных заведениях. Однако пе-риодически (осенью 1989 г., 2004 г.) возникает широко обсуждаемая общественностью проблема о праве на ношение в школе знаков религиозной при-надлежности. Принимаемые по этому поводу госу-дарственные документы не лишены компромисса. Отдавая дань уважения праву на свободу самовыра-жения, красной нитью проводится мысль о несовме-стимости ношения знаков религиозной принадлеж-ности, свидетельствующих о стремлении к публич-ной манифестации своих религиозных убеждений, с принципами светского характера французской сис-темы государственного образования. Принятый ле-том 2004 г. закон еще раз подтвердил запрет на но-шение учениками государственных школ и лицеев в учебных заведениях, как и в целом в государствен-ных учреждениях, явных признаков их религиозной принадлежности. Надо заметить, что ни Французский комитет мусульманского культа, ни главная Па-рижская мечеть не осудили решение правительства.
Проведенные во Франции исследования пока-зали, что идея межкультурного диалога в школе ока-залась малоэффективной. «Уроки для иммигрантов» не заинтересовали иммигрантов, не говоря о серьез-ных сомнениях, которые вызывает опасность усиле-ния национально-культурной самобытности как ис-точника маргинализации иммигрантов. С согласия, а иногда и по инициативе родителей время, отведен-ное на изучение культуры и языка страны происхож-дения (за исключением государств, с которыми за-ключены соответствующие соглашения), использу-ется для преподавания основных мировых языков. Дискуссии на тему «Отказ от национальной культуры или маргинализация» продолжаются. Актуальным остается вопрос: «Что мешает детям иммигрантов успешно (по сравнению с французами) осваивать учебную программу: культурные особенности, свя-занные с национальными корнями, или проблема их низкого социального статуса в обществе». Тем не менее, исследования показали, что чем больше школьная программа сконцентрирована на самом учебном процессе и закрыта от общественного вли-яния, тем она эффективнее, в том числе и в отноше-нии детей из неблагополучных семей.
В то же время серьезным, если не основным, препятствием интеграции арабо-мусульманского на-селения является характер их семейных отношений, ставящий во главу угла право отца, поощряющий браки внутри семейной группы, и заниженный статус женщины. Принципиальны различия европейцев и североафриканцев в системе брачных отношений, которые являются одним из главных механизмов ас-симиляции иностранцев через смешанные с корен-ным населением браки.
Социологические исследования показывают, что по мере интеграции североафриканских общин разрушается их арабская идентичность, традицион-ная семейная модель. Так, алжирские женщины, жи-вущие во Франции, имеют не больше 3,2 детей, в то время как их соотечественницы в Алжире — в сред-нем 5,4 детей11. Процесс декультурации особенно тяжело сказывается на положении арабов-мужчин. Несмотря на привязанность девочек-иммигранток к своему традиционному кругу, они могут найти в ин-теграции во французское общество путь для эман-сипации. Молодые люди североафриканского про-исхождения, напротив, испытывают во Франции двойное унижение: понижение в социальном стату-се (как любые иммигранты) и в их традиционном статусе — главы мусульманской семьи.
В том, что касается религии, к наименее практикующим мусульманам относятся алжирцы (особенно кабилы), к наиболее правоверным — турки и марокканцы. Серьезных социальных осложнений в
школе, в профессиональных училищах у иностранцев нет. Они возникают в начале трудовой деятель ности. Более половины молодых североафриканцев
(в возрасте 20-29 лет) более одного года после
окончания учебных заведений не могут найти работу (средний национальный показатель 29%.) В то
же время дети иностранных рабочих чаще, чем в
среднем дети французов, покидают ряды рабочего
класса. Относительно благополучная картина социальных показателей интеграции мигрантов сменяется довольно мрачной, когда речь идет о так назы ваемых «гетто» — целых кварталах в городах и пригородах, заселенных преимущественно
арабо-мусульманским населением, где этно-куль-
турные, религиозные противоречия перерастают в
конфликт и коренные французы оказываются в изо ляции.
Исходя из того, что проблема «гетто» скорее социальная, чем этническая, и коренное население также находится в тяжелом экономическом положе-нии, начиная с 1980-х гг. был сделан упор на интег-рацию в рамках локальной политики в кварталах массового заселения иностранцев. Она предполага-ла социальное развитие этих районов, обеспечение доступа к образованию, работе, создание зон пер-воначального воспитания для мигрантов. Меры ох-ватывали не только иностранцев, но и французов, испытывающих экономические трудности, для кото-рых их среда обитания в подобных кварталах стано-вилась местом маргинализации.
С тех пор как стали изучать степень расистских и ксенофобских настроений французов — последние И лет, — этот показатель достаточно стабилен и вы-сок: 43% опрошенных (в 2000 г.) заявили, что они «скорее» или «немного» расисты, 28% считают себя «совсем не расистами» и 26% — «не явными расис-тами». «Предметом» расистских настроений являют-ся в первую очередь магрибинцы (75%), их второе поколение (55%), «черные» (44%), цыгане (41%)12. По мнению некоторых ученых, этноцентризм, ксено-фобия стали для значительной части французов структурообразующим элементом восприятия мира и жизненных ценностей. Среди разных факторов, объясняющих страх перед этническими меньшинст-вами, есть и уровень образования. Как правило, сте-пень страха выше у людей недостаточно образован-ных. Объясняется это во многом причинами соци-ального характера, безработицей, той тяжелой экономической ситуацией, в которой оказываются люди с недостаточным уровнем образования и всту-пающие в конкуренцию с иммигрантами за свое ме-сто в социальной иерархии. В то же время французы продолжают высказывать привязанность к фунда-ментальным республиканским ценностям: 62% по-лагают, что «прочность демократии проверяется ее способностью интегрировать иностранцев», и 51% видит в присутствии иммигрантов источник культур-ного многообразия и обогащения национальной культуры13.
Структурные изменения во французском обще-стве, которые произошли в 1965-1980 г., усиливаю-щееся расслоение населения на людей «черного» и квалифицированного труда, кризис католицизма как духовной опоры в период экономических потрясе-ний также усиливают настроения нетерпимости в от-ношении мигрантов. Во многих пригородах крупных городов условия жизни французских семей и семей иммигрантов схожи. Соседство с иммигрантами (ес-ли только речь не идет о причудах людей буржуаз-ной богемы («бобо»), все чаще покупающих в приго-родах недвижимость, которая там в два раза де-шевле, чем в городах) стало символом социального деклассирования. Как только люди достигают определенного достатка, они покидают такие районы, как Сена-Сент-Дени с модным лозунгом: «Преуспеть -значит уехать»14. Распространено убеждение, что по-ложение иммигрантов в отношении социальных льгот, доступа к получению жилья более выгодное, чем у коренного населения. Так думают соответст-венно 52% и 72% опрошенного населения15. Отсюда вытекает стремление «поставить на место» иммиг-рантов, установить культурную дистанцию, часто ис-кусственную, когда речь идет о втором, третьем по-колении иммигрантов. Широко распространена точ-ка зрения, что иммигранты имеют право на отличие, но только в стране происхождения.
В последнее время в связи с ростом исламского экстремизма в настроениях общества доминирую-щей стала арабофобия, или исламофобия.
Во Франции около 4 млн мусульман, более поло-вины из них французские граждане, точнее, эта ци-фра относится к людям «мусульманской культуры», т.к. французское право не позволяет классифициро-вать французских граждан по их религиозной при-надлежности. Речь идет о выходцах из мусульман-ских стран и о французах, которые исповедуют ис-лам. Исламские движения во Франции усиливаются во время экономического кризиса и таких междуна-родных событий, как кризис в Персидском заливе, война в Боснии, палестино-израильский конфликт, сентябрьские события 2001 г., война в Афганистане, Ираке и т.д.
С 1980-1990 гг. ислам — вторая религия во Франции, и он стал заявлять о себе и своих правах на французской земле (предоставление права голо-
совать на выборах, выделение комнат для молитв, мест для ритуального забоя скота, мусульманских карре на кладбищах и т.п.). Опасения вызывает не традиционный «спокойный» ислам, а его фундамен-талистские движения. Возник вопрос: можно ли быть французом и мусульманином одновременно? Исследования показали, что чем лучше становится социальное и экономическое положение иммигран-тов, тем глубже их интеграция во французское обще-ство, тем реже они самоутверждаются как мусульма-не и, наоборот, чем более отторгнутыми они себя чувствуют, чем слабее их гражданское самоощуще-ние, тем заметнее их стремление к мусульманской идентичности16.
Столкновения с мусульманским населением в последнее время все чаще носят открытый, провока-ционный характер. Растет агрессия со стороны ис-ламистов турецкого происхождения, использующих мечети для экстремистской пропаганды (дело М.Гу-лера в 11-м районе Парижа, имамов в Бресте, дви-жение Капланчи, запрещенного в Германии в связи с исламским терроризмом)17.
Обостряется противостояние коренного населе-ния и марокканцев на Корсике. Оно существовало и раньше, однако в последние два года приобрело не-бывалый размах (число провокаций против магри-бинской общины возросло с 14 в 2000 г. до 56 в 2004 г.)18.
После столичного департамента Иль-де-Франс Корсика — второй по численности иммигрантов рай-он Франции (10%) населения, 42% из них — марок-канцы. Процент работающих среди них (в основном в строительстве) выше, чем среди коренных острови-тян (86% и 83%). Покушения совершаются в основ-ном на преуспевающих марокканцев группами наци-оналистов из различных националистических орга-низаций Корсики, которые не могут смириться с тем, что все «главные исторические места на Корсике за-селены иммигрантами»19. Молодежь из среды иност-ранцев отвечает на провокации. Молодые национа-листы, а националистическое движение за независи-мость Корсики в последнее время особенно активизировалось, и в частности Фронт националь-ного освобождения Корсики (военизированная под-польная организация, объявившая в июле 2003 г. о возобновлении вооруженной борьбы), выступают за предоставление рабочих мест корсиканцам, против ситуации, когда коренные корсиканцы на своей ро-дине «оказываются в меньшинстве». Взаимное не-приятие имеет и исторический контекст, связанный с тем, что корсиканцы всегда занимали важные по-сты во французской колониальной империи и теперь вынуждены соседствовать с выходцами из этих ко-лоний. Конфликт нарастает с ростом неравенства в социальном положении между этими слоями населе-ния по мере того, как иммигранты благодаря образо-ванию и профессии начинают занимать более высо-кое общественное положение и престижные места.
Национальный фронт
Появление Национального фронта (НФ) на ев-ропейских выборах в 1984 г. с 11% голосов, рост его популярности на протяжении последних лет (в не-которых регионах юга и востока страны на прези-дентских выборах 2002 г. Ж.М.Ле Пен получил до 30%) и наконец 15% голосов на прошедших весной 2004 г. региональных выборах говорят не столько о заметных ксенофобских настроениях французов, сколько о неспособности как правых, так и левых во Франции адекватно решить проблемы, связанные с негативными для Франции последствиями глобали-зации и европейской интеграции, неконтролируе-мой миграции, а также о стремлении найти аль-тернативу сегодняшнему французскому курсу в по-литике укрепления национального государства, сохранения его национально-культурной идентич-ности, в защите национальных интересов Франции внутри и вне пределов государства. НФ входит в тройку наиболее влиятельных французских партий. Его влияние — в электорате. За него голосует не только население с ксенофобскими настроениями, хотя на юге и востоке (Лион, Марсель, Париж), где он собирает большинство голосов, проблема иммиг-рации стоит очень остро, но и не менее 5% населе-ния районов, где иммигрантов мало. Палитра его во многом протестного электората в отличие от перио-да возникновения НФ, когда он состоял в основном из «пролетарских правых», стала разнообразнее и включает представителей всех классов и сословий Франции (от малоквалифицированных рабочих до фермеров, мелких предпринимателей, аристократов и т.д.). На 70% НФ представлен людьми с национа-листическими убеждениями. Это треть французско-го общества. Другие две трети распределяются меж-ду «умеренными правыми» и левыми, зелеными. Проблемы иммиграции, ограничения приема иност-ранных рабочих вплоть до закрытия границ — час-тые темы политических заявлений лидера НФ Ж.М.Ле Пена, полагающего, что «массовая иммигра-ция является одной из главных опасностей совре-менного французского общества и борьба с ней яв-ляется национальным приоритетом»20. НФ не дове-ряет посреднической деятельности исламских организаций Франции в диалоге мусульманского востока с западными демократиями, поскольку «ис-лам живет по закону шариата и никогда не признает ни одну из форм светского общества»21.
Во Франции и других европейских странах в на-учных кругах ведутся многочисленные дискуссии, определяющие пути сосуществования различных культур, поиск «рецептов совместного проживания», которые, с одной стороны, сглаживали бы социаль-ные противоречия в обществе, а с другой — остава-лись верны идеалам демократии и универсализма. Что понимать под словом «интеграция» — политкор-ректное выражение для ассимиляции или стремле-ние государства избежать маргинализации, этничес-кой «геттотизации». С конца 1990-х гг. призывы к сохранению идентичности и «права на отличие» сменились идеей «смешанной Франции» (France metissee)22. Маятник общественного и научного мне-ния во Франции колеблется то в сторону националь-ного идеала равенства и унификации прав, то в пользу признания права на отличие этнических об-щин, между «республиканским универсализмом» и «культурным дифференциализмом».
Для некоторых социологов — интеграция во французское общество предполагает ясное осозна-ние принадлежности к французской нации не толь-ко как к этнической общности, но и как к доброволь-ному «сообществу граждан»23. Другие полагают, что только национальное государство, основанное на республиканских принципах, может гарантировать идентичность и безопасность при усилении кон-фликтов, связанных с экономической нестабильнос-тью общества. Они призывают к гражданской моби-лизации, чтобы идеи французской идентичности пе-рестали быть козырем крайне правых24.
Подобные взгляды подвергаются критике со стороны тех, кто считает угрозу общественному единству и идентичности со стороны этнических об-щин относительной, а со стороны усиливающегося в процессе глобализации «индивидуализма» — реаль-ной. Они видят выход в так называемом «множест-венном универсализме», в горизонтальной демокра-тии25. Многие считают парадоксальным стремление «интегрировать иммигрантов в дезинтегрированное общество»26. Они отмечают, что отказ принять мини-мум отличий может усилить этническую самоизоля-цию и общинность. Так, опровергая стереотипы, на-иболее организованные общины (азиатов) оказыва-ются в числе наименее интегрируемых, в то время как магрибинцы, согласно бытующему мнению, наи-менее интегрированные во французское общество, практически не имеют никаких общинных структур. Следовательно, следует принять умеренный мульти-культурализм, открытый выражению культурной идентичности при условии уважения фундаменталь-ных ценностей Республики, определенного компро-мисса между национальной идентичностью, коллек-тивными правами граждан и свободным индивиду-альным выбором27.
Современная официальная позиция Франция в отношении проблемы интеграции достаточно четко сформулирована Николя Саркози: «Республика ува-жает каждого в его исключительности и обеспечи-вает его равноправие. Признавать несовместимость ислама и Республики означает отнимать у части французов права, которыми пользуются другие. Это по меньшей мере дискриминация, если не расизм… Мы признаем идентичность мусульман и предпочи-таем, чтобы ислам был в Республике, а не вне ее… Свобода — в частной жизни, соблюдение законов -в общественной. Никакой закон, никакая практика не могут быть выше закона Республики, не могут препятствовать его выполнению. В этом смысл пра-вового государства… Жить в безопасности означа-ет быть признанным гражданином этой Республики, которая гарантирует ему его права и безопас-ность… Республика сильна в том случае, если она признает различие в качестве источника богатства и проблемы с тем, чтобы их разрешать общими уси-лиями»28.
Таким образом, французская модель интегра-ции — это попытка синтеза французского (республиканского) универсализма с относительной (если она не вступает в противоречие с законом) свободой в частной жизни, признание демократического права на отличие («мультикультурный подход») под кон-тролем государства.
Безусловно, Франция сейчас переживает не са-мый благополучный период. Согласно ежегодной классификации стран (составленной Институтом развития и управления, Лозанна), по конкуренто-способности Франция занимает 30-е место (за год потеряла 7 позиций) из 60 рассматриваемых миро-вых экономик, значительно отставая от первых трех (США, Сингапур, Канада) и пропуская вперед Герма-нию (21-е место), Великобританию (22-е) и Японию (23-е). Снижение показателей произошло даже в та-кой «сильной» для Франции сфере, как социальная инфраструктура (наука, технологии, здравоохране-ние, образование, окружающая среда). По таким по-зициям, как «открытость зарубежным идеям» (59-е место), «проведение экономических и социальных реформ» (57-е) и «влияние общественных ценнос-тей на конкурентоспособность» (56-е) Франция — в числе последних (55-е). Дискуссионным остается вопрос, можно ли, стремясь к открытости нацио-нальной экономики, оставлять «закрытой» культуру, настаивая на французской культурной исключитель-ности? Тем не менее, как показал опрос, проведен-ный по заказу газеты «Фигаро», процент французов, ставящих борьбу с иммиграцией на третье место в шкале приоритетов национальной политики, за по-следний год возрос с 4 до 10. В то же время Франция наконец «примирилась» с католической церковью, видя в ней залог терпимости (71%), свободы (64%), возвращения к традиционным ценностям, милосер-дию (77%)29.
Сегодня наблюдается стремление почти всех европейских стран сократить приток иммигрантов и ужесточить правила их приема. Вопрос «нацио-нальная идентичность или экономическая эффек-тивность» по-прежнему актуален. В январе 2004 г. во Франции вступил в силу закон, подготовленный министром внутренних дел Домиником де Вилльпе-
ном, усложняющий процедуру предоставления пра-ва на политическое убежище и въезд в страну. В Швейцарии (лидирующей в Европе по процентному соотношению иностранцев к коренному населению: на 7,364 млн жителей 1,5 млн иностранцев, т.е. при-близительно 20%), 52% населения выступило про-тив вынесенного на референдум (октябрь 2004 г.) правительственного проекта, предусматривавшего облегченный вариант натурализации молодых ино-странцев (от 14 до 24 лет). Существенно ужесточи-ли иммиграционное законодательство Бельгия, Да-ния и др.30
В связи с ростом терроризма проблема ислама и мусульманского населения (10 млн человек в Евро-пе) приобретает особый аспект — безопасности го-сударств, угрозы их стабильности. Европейцы видят в исламистах носителей антидемократических, анти-западных идей, а в последнее время и поборников террористической борьбы. По словам Д. де Вилль-пена, Франция столкнулась с очевидным явлением, когда под религиозной риторикой мусульманских деятелей на территории страны часто скрываются призывы к экстремизму и насилию, благоприятству-ющие созданию террористических движений в стра-не31. Ислам также неоднороден. Часть мусульман стремится интегрироваться в европейское общество, другая, сохраняя свою идентичность, — извлечь мак-симальную выгоду из успешного экономического развития и благополучия Запада. Наряду с ростом агрессивности правоверных мусульман наблюдается и постепенная демократизация ислама даже в самых консервативных обществах. В январе 2004 г. парла-мент Марокко принял реформу семейного кодекса, уравнивающего в правах и положении женщин и мужчин. Стремление в ЕС заставляет и Турцию пере-смотреть практически всю законодательную базу, особенно в части бесправного положения женщин, приведя ее в полное соответствие с европейскими требованиями. «Когда доход на душу населения уве-личится до 10 тыс. евро в год, практически все тур-чанки снимут свои покрывала… Общество пре-вратится в высокоразвитую модель исламской демократии», — пишет газета «Хюрриет» в связи с пер-спективой вступления Турции в ЕС32.
Французские мусульмане среди прочих требо-ваний выдвигают право на политическое представи-тельство ни как члены мусульманских общин, а как мусульмане, которые разделяют убеждения той или иной политической партии, что, по их мнению, пере-вело бы существующие противоречия из националь-но-религиозной в социально-политическую плос-кость. Эти взгляды разделяют и французские специ-алисты-арабисты: «Только через гражданское воспитание, социальное и демократическое участие наше общество может разрешить противоречия, а не в рамках этнических и религиозных общин, которые по сути своей отрицают свободу индивида»33. Ком-промисс мог бы быть найден на социально-культур-ной основе, где нагляднее всего сталкиваются две общины — христианская и мусульманская. В этом смысле французское законодательство достаточно гибкое и могло бы способствовать удовлетворению культурно-религиозных потребностей мусульман.
Принципиально важным стало для Франции со-здание по инициативе Николя Саркози в 2003 г. Французского Совета по мусульманскому культу (ФСМК), наделенного полномочиями министерства, которое рассматривается как пример того, как в де-мократическом обществе можно выражать религи-озные интересы мусульман, в том числе выступая от имени Франции за рубежом. В связи с ростом экс-тремизма во Франции на этот Совет возлагается от-ветственность «организовать ислам» таким образом, чтобы гарантировать уважение и следование рес-публиканским ценностям в рамках мусульманских общин и от имени мусульманских общин установить диалог с государством.
Мусульманский вопрос в России не стоит так ос-тро, как в Европе, и в частности во Франции. Однако, учитывая, что Россия — страна с высокой численнос-тью мусульманского населения: по разным оценкам, от 12 млн человек (данные Госкомстата за 1989 г.) до 23 млн человек (данные заместителя московско-го муфтия по вопросам науки и общественным свя-зям Ф.Асадуллина), некоторые параллели в разре-шении христианско-исламских противоречий можно было бы провести. Как во Франции, так и в России значительная часть населения (по данным Институ-та конкретных социальных исследований РАН -37,2% россиян) считает противоречия между рус-скими и нерусскими главными в современной Рос-сии. Как в католической Франции, так и в православ-ной России религиозность населения является ос-новой терпимости в отношении других религий, и в частности ислама. По мнению российских мусуль-ман, признающих, что мусульманские организации в России действуют сегодня в условиях наибольшего благоприятствования со стороны государства, в «России необходимо восстанавливать не только храмы, но и уникальный дореволюционный россий-ский опыт государственно-церковных отношений»34. К этому следовало бы добавить важность сохране-ния исторической преемственности как во внутрен-ней, так и во внешней политике, о чем свидетельст-вует довольно успешный опыт традиционного при-оритетного сотрудничества Франции с арабским Востоком и «третьим миром» в целом.
И в России, и во Франции радикализация исла-ма происходит там, где обостряются социальные проблемы, ухудшается качество жизни, растет без-работица. Сейчас такая ситуация на Северном Кав-казе, в Чечне. Этот регион по уровню жизни значи-тельно отстает от других российских территорий. Уровень безработицы здесь в несколько раз выше, чем в среднем по России. В Ингушетии, Чечне, Даге-стане она носит массовый характер, являясь пита-тельной средой для подготовки террористов. Пока-затели среднедушевых доходов за месяц в Южном федеральном округе в полтора раза ниже, чем в среднем по стране, а в Ингушетии почти в четыре ра-за35. Социальное развитие, эффективная система об-разования, создание рабочих мест, формирование пророссийской элиты в политике, бизнесе Северо-кавказского региона, прежде всего в Чечне, поиск компромисса, сотрудничество, а не использование исключительно силовых методов могли бы способст-вовать реальному решению проблем этого региона. Возможно создание государственного органа (со статусом министерства, наподобие Французского Со-вета по мусульманскому культу), объединяющего ученых, специалистов, хорошо знающих проблемы ислама, для диалога с центристскими силами мусуль-манского мира. Так действуют и западные демокра-тии, если хотят сохранить целостность своих терри-торий. «Все государства имеют право защищаться от терроризма, но ни одну проблему нельзя решить только с помощью силы», — заметил Н.Саркози по поводу ситуации в Чечне во время своего визита (сентябрь 2004 г.) в Москву36. Позиция Франции в вопросе о Чечне всегда была бескомпромиссной, яв-ляясь своего рода «камнем преткновения» в россий-ско-французских отношениях.
Несмотря на заявления мусульманских религи-озных деятелей о необходимости со стороны госу-дарства усилить контроль за деятельностью много-численных мусульманских организаций, центров и проповедников, активизировавшихся в последние годы среди российских мусульман, особенно среди молодежи, проблема межнационального и межкон-фессионального согласия, по сути, только зарожда-ется и будет еще больше обостряться в связи с рас-тущей неконтролируемой миграцией из Средней Азии, Кавказского региона. Как и в Европе, иммиг-ранты восполняют потери российского населения (на 2,2%), способствуют экономическому развитию. Сегодня в стране насчитывается 324 тыс. трудовых мигрантов, 361 тыс. вынужденных переселенцев и беженцев. Большинство из них — из Казахстана (42%), Средней Азии (26%) и Закавказья (12%) и приблизительно 3,5 млн нелегальных мигрантов37. В то же время безвизовый режим, установленный Россией с большинством стран СНГ, облегчает не только приток трудовых мигрантов, но и нелегаль-ных, обостряя до сих пор нерешенную проблему «прозрачности» южных границ, незаконной мигра-ции из Центральной Азии, дальнего зарубежья. Рас-тет миграция из Северокавказского региона. Так же как и большинство европейских государств, Россия не смогла избежать ксенофобских настроений. По данным экспертного органа Совета Европы, наблю-дающего за состоянием толерантности в 43 государ-ствах Совета Европы, объектами дискриминации и ксенофобии в России являются чеченцы, предста-вители других народов Северного Кавказа, мигран-ты — выходцы из Средней Азии, беженцы. Участив-шиеся террористические акты в стране приводят к росту исламофобии, к подозрительности в отноше-нии лиц кавказской внешности. Ситуация обостря-ется и ростом числа преступлений, совершаемых приезжими (в Москве ими совершается 47,7% пре-ступлений), а также особенностями демографичес-кой ситуации в стране, где, как и в большинстве ев-ропейских стран, население стареет, очевидна по-требность в восполнении активного населения за счет мигрантов, растет численность мусульманского населения и сокращается — титульной нации. Как в условиях демократии решить проблему интеграции мигрантов при сохранении национально-культур-ной идентичности всех этнических групп, прогнози-ровать этно-социальные последствия притока миг-рантов? Эта проблема широко обсуждается в Евро-пе, во Франции, она актуальна и для России. Очевидно, что демографическая ситуация, этничес-кие конфликты будут оставаться объективными предпосылками миграции как на Западе, так и в России. В этом смысле изучение современных мо-делей интеграции мигрантов, мусульманского насе-ления, процесса поиска европейскими странами компромисса между стремлением к сохранению на-циональной идентичности, культурного многообра-зия, государственной безопасности и демократии было бы для нас небесполезно.
1Philippe Bernard. Immigration: le defi mondial. Gallimard, 2002. P. 135, 136.
2 Ibid . P. 19, 22, 126; L’ Europe et toutes ses migrations. P., 1995. P. 57.
3Migrations et Nationalite en France. Andre Lebon. La documentation Francaise. 1998. P. 7; Philippe Bernard. Immigration: le defi mondial. Gal-limard, 2002. P. 114-118, 135.
4 Ibid. P. 131-132.
5 Ibid. P. 164.
6 Ibid. P. 163.
7 Georges Tapinos. Migration et developpement. OCDE, 1994; Le Figaro entreprises 3.5.2004; «Immigration et integration, I’etat des saviors».
Paris. ed. La Decouverte, 1998; Catherine Wihtol de Wenden. «Faut-il ouvrir les froutieres». Presses de sciences Po, 1999. P. 88-91.
8 Philippe Bernard. Immigration: le defi mondial. Gallimard, 2002. P. 179-180.
9 Ibid. P. 132-133.
10Le Monde 15.9.04.
11 Emmanuel Todd. Elle France. Seuil. Paris YI, 1988. P. 230-235.
12 Le Monde 2.7.1998.
13 Сейчас широко обсуждается проблема улучшения условий жизни старшего поколения магрибинцев и их семей, которые продолжают жить в общежитиях, предоставленных им государством еще в 1960 г. Речь идет о необходимости признания их вклада во французскую экономи-ку и обеспечения им достойной старости. (Le Monde 18.9.2004.)
14 Департамент 93 Сена-Сен-Дени своего рода лаборатория французского общества. Здесь проживает 12% населения центрального региона Иль-де-Франс. Уровень безработицы достигает 20%, иммигранты составляют 36% населения. Налицо рост исламизма. Районы подобного типа плохо охвачены социальной помощью. 18% жителей Сена-Сен-Дени находятся за порогом бедности. Более 30% детей от 3 до 18
лет — из семей с низким достатком. Обычной здесь является ситуация, когда в общежитии на 400 мест живет 1200 африканцев. (Le Figaro
5.5.2004.)
15«La lutte contre le racisme et la xenophobie». Documentation francaise, 2001.
16 L’Europe et toutes ses migrations. Sous la dir. de Catherine Wihtol de Wenden et Anne de Tinguy. Editions complexe, 1995. P. 68-69.
17По заявлению Генерального секретаря ФСМК и одного из руководителей Координационного комитета мусульман-турок во Франции Х.Демирюрека: «Турецкий ислам на территории Франции толерантен и миролюбив. Как французы, так и турки разделяют общие взгляды в отношении светского общества, тем более что Франция предоставляет все условия для развития ислама» (Le Figaro 4.5.2004). В то же время «исламский вопрос» стал «камнем преткновения» на пути интеграции Турции в ЕС. Во Франции и президент страны, и министр экономики, финансов и промышленности Н.Саркози (один из кандидатов на президентское место) единодушны во мнении отсрочить вступление Турции в ЕС (на 15 лет) и принять окончательное решение на референдуме. «Нельзя, чтобы у Турции сложилось впечатление, что ее отвергают. Есть два пути ее интеграции в ЕС — через статус ассоциированного партнера или путем приема в ЕС, что нежелательно», — заявил Н.Саркози. (Le Monde 28.9.04.)
18Le Monde 19.2.04. В январе 2004 г. было совершено покушение на первого в истории страны префекта-араба (департамент Юра). Летом
2003 г. был убит известный корсиканский националист у себя на родине в г. Аяччо.
19 nLe Monde 19-20.9.04.
20 Согласно опросу, проведенному в 1997 г. во Франции, 18% опрошенных согласны с мнением, что «есть нации более одаренные, чем дру-гие». Это убеждение разделял 41% людей, близких по взглядам к НФ. Причем в отличие от американцев, приводивших доводы биологиче-ского характера, французы аргументировали свою точку зрения с культурологической, религиозной позиции. (Les cultures politiques des francais. Sous la dir. de Pierre Brechon, Annie Laurent, Pascal Perrineau. Presses de sciences Po, 2000. P. 322.) Французские ученые увязывают появление НФ с переходным периодом, который переживает Франция, с переходным типом экономического развития отдельных регионов, предрекая относительно быстрое исчезновение его с политической арены, исходя из примера аналогичной партии в Великобритании. Од-нако пока реальность опровергает прогнозы.
21 Le Monde 12.9.04.
22 Philippe Bernard. Immigration: le defi mondial. Gallimard, 2002. P. 188-189.
23Dominique Schnapper. La communaute des citoyens. Gallimard, 1994 et La relation a l’autre. Gallimard, 1998.
24Pierre-Andre Taguieff. De l’antiracisme mediatique au civisme republicain. Hommes et migrations, avril 1996.
" Joel Roman. Pour un multiculturalisme tempere. Hommes et migrations, avril 1996.
" Alain Touraine. Pourrons-nous vivre ensemble? Egaux et differents. Fayard, 1997.
" Michel Wieviorka (sous la dir. de). Une societe fragmented. Le multiculturalisme en debat. La Decouverte. 1996 et La difference. Balland, 2000;
Ph.Bernard. Immigration: le defi mondial. Gallimard, 2002. P. 192.
28Nicolas Sarkozy. «Vers une nouvelle citoyennette francaise». Le Monde 2.5.03.
29Le Figaro 5.5.04; Le Figaro 3.5.04.
30Принятие закона привело бы к получению гражданства большинством экс-югославов. Швейцарцы уже дважды — в 1983 и 1994 гг. — вы-
сказывались против изменения существующих правил натурализации (одних из самых сложных в Европе). ИТАР-ТАСС 26.9.04; Le Monde
25.9.04, 28.9.04.
31 Le Figaro 3.5.04.
32Принятый кодекс во многом был приведен в соответствие с французскими законодательными нормами, чтобы снять проблемы, возника-
ющие при переезде марокканцев во Францию. Отныне марокканская женщина имеет право свободно выбирать мужа, заключать контракт
о разделе собственности, нажитой в период брака, требовать развод, не теряя права на детей и нажитое имущество. Практически невоз-
можной становится полигамия. Утверждено около 300 поправок в существующий уголовный кодекс Турции. (Le Monde 11.9.04.)
33 Le Monde 11.9.04.
34Российская газета 23.9.04.
35Российская газета 14.9.04.
36 Le Monde 28.9.04.
37 Численность и миграция населения РФ в 2003 г. Статистический бюллетень Федеральной Службы государственной статистики. М., 2004.
С. 160; данные ФМС МВД РФ; данные Министерства здравоохранения и социального развития РФ. М., 2004; по официальным данным Гос-
миграционной службы при Минтруде Таджикистана, в Россию в 2004 г. выехали 400 тыс. жителей республики. В Международной органи-
зации по миграции считают, что на самом деле — от 600 тыс. человек до 1 миллиона. Можно прибавить миллион азербайджанцев, работа-
ющих в России (из выступления В.В.Путина 29.1.04).