Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 15, 2005
«Это действительно чудо — уви-деть в одной экспозиции Джотто, Бот-тичелли, Рублева, Врубеля, Малевича и Кандинского», — писала итальянская пресса. Грандиозная выставка «Рос-сия-Италия. Сквозь века. От Джотто до Малевича» совершила трудное пу-тешествие из Рима в Москву и остано-вилась в знаменитом ГМИИ имени Пушкина на Волхонке.
Народный художник России, действительный член Российской Академии художеств, президент Ассо-циации художников театра, кино и те-левидения Москвы Борис Мессерер рассказывает «Вестнику Европы» о своей работе над оформлением вы-ставки.
— Это — крупнейшее событие на-шей культурной жизни за последние годы и одна из самых значимых вы-ставок в истории Музея изобразитель-ных искусств имени Пушкина. По мое-му мнению, только выставки «Моск-ва-Париж» и «Москва-Берлин», про-водившиеся теперь уже в прошлом веке, могут с ней сравниться. И это безусловно главное событие «Дней Италии в России», объявленных на этот год.
Разговоры о такой выставке ве-лись давно. Помню, еще лет пять на-зад я ездил в Рим в составе делегации Министерства культуры. Вроде бы предварительно обо всем договори-лись, но потом дело было отложено из-за финансовой сложности вопро-са. А два года назад снова начались переговоры, теперь уже совершенно практические и даже прагматические. Сложность была еще и в том, что в проекте участвовало огромное коли-чество музеев — и итальянских, и рус-ских. Из наших — ГМИИ имени Пушки-на, Третьяковка, Русский музей, музеи городов — Новгорода, Екатеринбурга, Перми, Казани. Украинские музеи. Итальянские музеи — это Рим, Милан, Флоренция, Венеция и еще 30 городов Италии. В общем итоге примерно 60 музеев, а каждый музей неохотно рас-стается со своими шедеврами. Здесь же — сплошные шедевры, и каждое из представленных произведений до-стойно своей отдельной выставки -выставки одной картины.
Это просто подвиг наших веду-щих искусствоведов — Ирины Алек-сандровны Антоновой, Виктории Эм-мануиловны Марковой, Ирины Евге-ньевны Даниловой. Московский Му-зей архитектуры, директором которо-го является Давид Саркисян, и Ленин-градская Академия художеств тоже внесли в это грандиозное события свой неоценимый вклад.
Моя же скромная роль заключа-лась в поиске образного начала этой выставки. Выставочное дело — вообще очень консервативное, здесь большие вольности невозможны. Мне нужно было дать в оформлении емкие обра-зы и России, и Италии. Перебрав ог-ромное количество материалов, я ос-тановился на гравюре художника Пи-ронези, которая изображает собор Святого Петра в Риме. Гравюра была увеличена, получилась панорама ог-ромных размеров, примерно 6 на 14 метров, выполненная на специальной ткани. А в Белом зале музея было вос-создано изображение Успенского со-бора Кремля, который, как известно, строил итальянец Аристотель Фьора-ванти. Воссоздано по старой, очарова-тельной, наивной гравюре неизвест-ного русского мастера XVIII столетия.
Когда была придумана система этих рифмующихся видов Рима и Москвы, у меня возникли идеи неко-торой театрализации выставки. Для максимального влияния на зрителей обе увеличенные гравюры даны в об-рамлении черных кулис и определен-ным образом подсвечены. Такое чрез-вычайно трудно делается в музее. Здесь не театр, но театрализованное решение экспозиции я считаю пра-вильным. И уже значительно позже я решил, что бесценные полотна масте-ров будут замечательно смотреться на фоне черного бархата, который при-даст им особую торжественность. Это, между прочим, новация в музейном деле — мало кто решается так непри-вычно резко выстраивать экспозицию, но великие картины требуют особого к ним подхода, авторского решения показа. Черный цвет вообще задает определенный ритм всей выставке. В черном бархате подиумы и для скульптур, и для макетов зданий. И если виды собора Святого Петра и Ус-пенского собора — две точки логичес-кой оси выставки, то макет петербург-ского Смольного монастыря, выпол-ненный великим архитектором Рас-трелли, продлевает эту ось, и она про-должена куполом Санта- Марии-Дел-фиор, который находится в самом центре Белого зала. Это — тоже уни-кальный макет и тоже один из шедев-ров выставки.
И надо обладать не только зна-ниями, но и чутьем, интуицией, чтобы правильно разместить эти шедевры. Дело в том, что все картины разных размеров, возраста, энергии, значе-ния. Выстроить их в одном экспозици-онном ритме — безумно трудная зада-ча. Приходилось неоднократно про-верять себя, чтобы найти приемлемое решение, но по ходу работы ошибки, увы, были неизбежны, хотя и исправ-лялись своевременно.
…«Донна Велата» Рафаэля, Бот-тичелли, Леонардо да Винчи, два ри-сунка Микеланджело Буанаротти, торс из шамота Микеланджело, «Портрет Пьетро Аретино» Тициана, Джотто, Ло-урано, Монтеньи, Серлио, Донателло, Пьеро делла Франческо (фрагмент его фрески, редчайшая вещь из Ареццо). Русские иконы работы Андрея Рубле-ва, Даниила Черного, Дионисия, чья духовная мощь потрясла итальянцев, которые, пожалуй, лишь во время рим-ской экспозиции этой выставки полу-чили столь наглядное впечатление о мировой значимости наших древних иконописцев. А в середине зала -Византия, откуда обе эти культуры по-шли — и русская, и итальянская. Там тоже есть великие вещи. Например, фрагменты мозаики XII века… Или икона «Ангел. Златые власы», которую дал на выставку Русский музей. Мощ-ное итальянское искусство XVII века -Караваджо, Караччи, Гвидо Рени, Ло-ренцо Беллини. XVIII век — Тьеполо, Гварди, Беллотто, с одной стороны, и Никитин, Алексеев, Левицкий, Боро-виковский — с другой. Затем — XIX век, где в работах Александра Иванова, Карла Брюллова, Ореста Кипренско-го, Сильвестра Щедрина зримо про-слеживается взаимовлияние двух наших культур. Завершается выставка началом ХХ века. Здесь и Репин, и врубелевский «Демон», и Серов, и авангард — Кандинский, Малевич, Гон-чарова, Ларионов, Татлин, Джорджо де Кирико, Джино Северини.
Не нужно забывать, что все кар-тины имеют колоссальную оценочную стоимость и страхуются на огромные суммы. Их перемещают в специаль-ных контейнерах или фургонах с мяг-кой подвеской. Все это охраняется вооруженными до зубов секьюрити. С каждой картиной приезжает свой ис-кусствовед-координатор из того му-зея, где она находится в постоянной экспозиции. И по моим подсчетам, у нас перед открытием выставки побы-вало не менее ста итальянцев, каждый из которых отвечал за «свой» шедевр.
Технических проблем было не-мыслимое количество, отчего по ходу дела иногда возникали сюжеты почти детективные. Ведь это — огромный риск, когда бесценные сокровища во-зят из города в город, из страны в страну.
Так, рафаэлевская «Донна Вела-та» должна была лететь из Лондона, но в оговоренный день не было пря-мого рейса в Москву, и ее хотели было везти с пересадкой, что совершенно недопустимо для художественных ценностей такого ранга. Поднялся шум, и проблему пришлось решать на уровне министров культуры — и наше-го, и итальянского. Наконец переезд состоялся, но вдруг выяснилось, что у нас с января резко ужесточили тамо-женные правила, и таможенники хо-тели досматривать эту картину прямо в аэропорту «Шереметьево», что решительно невозможно. Ведь это зна-чит, что Рафаэля открыли бы… фом-ками в каком-нибудь холодном про-мерзшем ангаре, дабы удостоверить-ся, что это действительно Рафаэль, а не героин, к примеру, или взрывчатка.
Это вызвало просто бешенство среди музейных работников, однако в этом случае ни звонки министра куль-туры Соколова, ни Михаила Швыдкого в высшие таможенные инстанции ре-зультатов не дали.
Лишь после вмешательства ми-нистра иностранных дел Лаврова та-моженники приехали прямо в музей, дав картине сутки на то, чтобы, аккли-матизироваться в запаснике.
А ошибки действительно неиз-бежны. Лишь тогда, когда картина вскрыта, распечатана, она может быть повешена на определенное, предназ-наченное ей место. И только в присут-ствии приехавшего искусствоведа.
В своей жизни я оформлял де-сятки разных крупных выставок. По-этому, зная заранее размеры картин, велел сделать выкройки в натураль-ную величину из крафт-бумаги, чтобы развесить их по черному бархату и тем самым «застолбить» за каждой картиной ее место.
В этот раз правила были особен-но строгими, мы волновались и запла-нировали повесить картину Тициана на месте, не совсем для нее подходя-щем. Все это выяснилось в самом кон-це трехнедельного монтажа работ, и тогда началась бурная переписка с итальянцами по электронной почте. Но лишь по приезде в Москву крупно-го специалиста-куратора мы получили его «добро» и перевесили картину на другое место.
И последнее. Когда эта выставка была в Италии, местом ее проведения выбрали знаменитую римскую Скуде-рию дель Квиринале на римском Ка-питолии, нечто вроде нашего Манежа. Пусть не сердятся на меня итальянцы, но я считаю, что московский Музей имени Пушкина по своей архитектуре лучше приспособлен для такого пока-за, и выставку здесь удалось развер-нуть более эффектно, чем в Риме. Пе-ред музеем стоит вечная очередь же-лающих попасть на выставку, как это некогда было в моей юности, когда здесь же гостила «Сикстинская мадон-на» Рафаэля. Выставка продлится до мая, и я думаю, что в обозримое вре-мя, на протяжении лет по крайней ме-ре десяти, событие такого ранга вряд ли повторится. Особенно сейчас, ког-да мир так неспокоен.
Записал Василий Попов