Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 5, 2002
Трудно, наверное, жилось советскому человеку: любителям джаза приходилось по ночам тайком слушать “Голос Америки” и записывать музыку на допотопные магнитофоны, киноманам ходить на закрытые просмотры, а художникам нонконформистам взирать на свои горящие работы во время “бульдозерной выставки”. Зато с “Иностранной литературой”, или попросту “Иностранкой”, знакомиться можно было совершенно безнаказанно – спокойно читать Воннегута, Маркеса, Дюрренматта и прочих, там же закрывая глаза на критические заметки про “Социалистический реализм и современность” или стихи о “Ленинском Октябре”.
Теперь все проще – классику кино можно посмотреть в Музее кино, диск с любой музыкой заказать по Интернету, да и чужие работы никто уже не сжигает. Можно обшаривать книжные магазины в поисках современной зарубежной литературы, которой они завалены, а можно поступить и проще – купить свежий номер “Иностранки”.
“ИЛ” делает то, что не под силу отдельно взятым книгам, – дает представление обо всем значимом и интересном в мировой литературе сегодня. “Сегодня” надо понимать почти буквально – публикуемые произведения стопроцентно “свежи” (рубрика “Литературное наследие” не считается) и на русском языке выходят впервые, не говоря уже о работах, присланных авторами в рукописи, например рассказ “Тунисская белая клетка в форме пагоды” Милорада Павича. Того самого Павича, “Хазарский словарь” которого до сих пор считается культовой книгой. Лично мне всегда казалось, что остальные его романы – перепевы этого произведения. Как показал новый рассказ, Павич умеет повторять не только себя, но и других. Придумывать неожиданные финалы, где оказывается, что на самом деле герой кому-то снится, давно умер или все это игра, не очень красиво. Притом что вышеописанное уже было когда-то придумано О’Брайном, Кортасаром и другими.
Сам Павич в интервью “ИЛ” жалуется на непонимание старшего поколения, а успех своих книг у молодых объясняет готовностью последних экспериментировать, самим поучаствовать в процессе создания произведения. В будущем собирается написать компьютерную игру, а пока смотрит фильмы Кустурицы, слушает музыку Бреговича, декламирует собственные стихи (кстати, “Хазарский словарь” он называет поэтическим сборником). В интервью этом привлекает лишь Павич-культовый писатель, потому что Павич-личность неинтересна.
Другое дело 80-летний Ален Роб-Грийе – признанный глава “нового романа”, “динозавр, твердо стоящий на лапах” (его же определение), беседа с которым опубликована в третьем номере “ИЛ”. Здесь интересен он сам – человек с чувством юмора, остроумный, иногда язвительный. Наверное, Роб-Грийе один из немногих писателей, о ком говорят, что он отбил у публики охоту читать. Он же сетует, что не отбил у некоторых современников охоту писать. Отвергает легенду, согласно которой его книги созданы исключительно для филологических факультетов (кстати, неправда – их читают и на других отделениях), утверждая, что пишет для себя. А в ответ на обвинение в “элитарности” предлагает реабилитировать это слово.
В том же номере можно найти новую французскую прозу, представленную тремя авторами. Самая интересная из них – Мари Н’Диай, преображающая, подобно Кафке, действительность в абсурд. Дворец в рассказе “В Китае I” неизбежно напоминает “Замок”, а отголоски “Процесса” слышны “В Китае II”. Несмотря на все “кафкианства”, у Н’Диай на первом плане – проблема выживания личности в человеке.
“На пороге растерянности” стоит Мишель Уэльбек. После его рассуждений о постиндустриальном обществе, назначении современной литературы, “трагической истории живописи ХХ века” растерян и не знающий, что подумать, читатель. Роб-Грийе нашел прекрасный выход – принципиально не думать об Уэльбеке.
В “Новостях” Антуана Белло ложь и истина в СМИ сплетаются самым причудливым образом, показывая, как легко вводить в заблуждение массы. Пожалуй, самый невзрачный рассказ. Зато на сходную тему – о зомбировании рекламой в № 2 за этот год напечатан прогремевший во Франции роман Фредерика Бегбедера “99 франков”.
В начале ХХ века Владимир Маяковский призывал: “Думайте о рекламе!”, в конце ХХ века о ней передумали столько, что начали писать романы. Самый нашумевший из русских – “Generation “П”” Пелевина, по всем параметрам уступающий французскому образцу. Возможно, и потому, что Бегбедер знает рекламный бизнес изнутри. Главный герой – рекламный креатор – пишет разоблачительный “производственный” роман для того, чтобы его уволили. Свой роман Бегбедер и вправду писал для того, чтобы покончить с ненавистной, но высокооплачиваемой работой, так что “99 франков” отчасти документален. Это своеобразная “исповедь сына тысячелетия”, где нам каются в том, что влезают в наши мозги и беспощадно пудрят их. А теперь с помощью “покаяния” герой надеется начать новую жизнь, выбрав для своего воскресения идеальный возраст – 33 года. Однако долгожданный понедельник, когда совершаются подобные поступки, так и не наступает, и наш креатор продолжает плыть вниз по течению: создает очередные слоганы (“афоризмы на продажу”), жалуется на качество парижского кокаина, оплакивает свою любовь, предвещает Третью мировую. Жизни, где основная задача – не сойти с ума, а господствующее чувство – страх, не позавидуешь. И отчего же все выходит не так, как желаешь, а ровным счетом наоборот? Мечтал, чтобы выгнали с работы, а получил повышение, хотел вернуть любимую – она покончила с собой, стремился быть свободным – оказался в тюрьме. И вместо того чтобы спасти душу (“перед тем, как свалить из этого мира”) – участвовал в убийстве. Интересно, что никаких раскаяний после содеянного у героя не последовало – это вам не русский студент Раскольников, а французский креатор Октав.
Однако речь вовсе не об этом, а о том, что мечтать не вредно, потому что мечты не сбываются. Вернее, сбываются, но как-то не так: вот Октав, например, хотел все бросить и удрать от суетности мира сего на остров (естественно, необитаемый). И ведь получилось! Удрал! Правда, вместо острова оказался в тюрьме. Остается только убедить себя, что изоляция эта добровольна. В конце концов, наша проблема лишь в том, что мы слишком драматизируем события. В отличие от героя, автор не только достиг своей цели, но и стал самым актуальным и модным писателем во Франции, разделив этот пост (или трон) с Мишелем Уэльбеком.
“Иностранка” публикует “хиты”, высокую современную классику и даже просто представляет те национальные литературы, в которых шедевров пока не замечено. Журнал – зеркало того, чем живет планета, в России – единственное.
12 апреля 2002 г.