Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 2, 2001
В контекст европейских и международных событий ХХ века и соответствующие представления современников Балканы неизменно вписывались как негативно окрашенная геополитическая сфера. Уже сам термин – “Балканы” зачастую сопровождался характеристиками этого региона как “порохового погреба” или “уязвимого подбрюшья” Европы. Подобного же рода негативная окраска присуща и получившему в ХХ веке широкое хождение понятию “балканизация”. По оценке известного югославского аналитика и публициста Ранко Петковича, балканизация – это состояние постоянного конфликта между балканскими государствами по поводу территорий и непрерывная атомизация Балканского региона1. К этому можно было бы добавить фактор многолетней своекорыстной “игры” крупных европейских и мировых держав на противоречиях между балканскими государствами. Тяжелейший и пока еще далеко не преодоленный кризис на территории Косово и вооруженное противостояние в Македонии – это лишь отдельные проявления потенциальных очагов конфликтности на Балканах.
Многие десятилетия, если не столетия, связывали народы балканских стран с Россией. В XIX веке Россия активно поддерживала национально-освободительные движения православных греков, сербов, болгар, румын против господства Османской Турции. Российская империя стремилась к черноморским проливам, и в ее планы входило обретение на Балканском полуострове благожелательных союзников. Но ее отношения с добившимися при ее поддержке независимости балканскими союзниками в ряде случаев оборачивались против ее интересов – достаточно в этой связи вспомнить историю вступления в Первую мировую войну на стороне Сербии, приведшую Россию к катастрофе 1917 г. В дальнейшем события развивались по самым различным сценариям. Королевская Югославия на протяжении всех межвоенных лет отказывалась установить дипломатические отношения с большевистским режимом, в балканских странах нашла себе приют значительная часть российской эмиграции. Последовавшие после Второй мировой войны годы ознаменовались острым конфликтом Сталин–Тито, в целом же отношения между Советским Союзом и балканскими странами развивались неровно. Но весь сложнейший комплекс отношений между Россией и балканскими странами – это тема для особого разговора.
Сейчас же хотелось бы попытаться ответить на вопрос: как и почему возникли и утвердились в Балканском регионе негативные стереотипы, порождающие межэтнические конфликты и войны? Каковы их исторические рамки и возможные пути стабилизации положения? Ответы на эти и другие, связанные с этим, вопросы позволяют глубже понять причины, современный характер и дальнейшую эволюцию кризисной ситуации в Косово и Македонии в новых историко-политических условиях ХХI века.
I
Многие из нынешних сложных проблем стратегически важного и густонаселенного Балканского региона (общая численность проживающего в его географических рамках населения составляет около 50 млн человек) носят объективный характер. На Балканах издавна происходило соприкосновение трех конфессий – православия, католицизма и ислама, неоднократно выливавшееся в острые религиозные конфликты. Этническая карта Балкан по своей пестроте не сопоставима ни с одним другим европейским регионом (с возможным исключением для Кавказа), что стало результатом множественных на протяжении последних двух тысячелетий массовых миграций разнородных этнических групп. Находясь на протяжении веков под властью Османской и Австрийской (затем Австро-Венгерской) империй и ощущая на себе постоянное, хотя и осуществлявшееся в различных формах, воздействие политики Российской империи, народы Балканского полуострова формировались в условиях противоречивых культурно-политических влияний. Наконец, в ХХ веке на Балканах произошло, согласно Сэмюэлу Хантингтону, мощное столкновение масштабных политических идеологий – коммунизма, фашизма и национализма2, что еще более усилило конфликтный потенциал региона.
Свойственные Балканскому региону проблемы и их характеристики уходят, таким образом, корнями в прошлое. Этим определяется и исторически сложившаяся многоэтничность Балканского полуострова, позднее формирование наций и государств, и многократная насильственная перекройка границ, длительная борьба против иноземного господства и, как следствие всего этого, затяжная экономическая отсталость.
Применительно к бывшей Югославии, ставшей эпицентром нынешних конфликтов на Балканах, обнаружились и издержки заимствованного из советской практики административного деления. Границы между союзными республиками устанавливались произвольно, а некоторые этнические группы, как, например, проживавшие на территориях Косово, Македонии и Черногории албанцы, изначально были поставлены в неравноправное положение. Принятая в 1974 г. Конституция СФРЮ значительно расширила права входивших в состав Республики Сербии автономных краев Косово и Воеводина, и последующий период вплоть до середины 80-х годов был наиболее благоприятным для их экономического и культурного развития. Тем не менее именно в эти годы особенно усилилось движение албанского населения сначала за повышение статуса Косово до уровня союзной республики СФРЮ, а после 1981 г. – за независимость края. Политические выступления и демонстрации сопровождались практическими “акциями” по превращению Косово в “этнически чистую область” – согласно официальным данным, численность косовских албанцев с 1948 до 1981 г. утроилась3, а в 1991 г. составила около 90% от общего числа жителей Косово. В основном это достигалось за счет высокого уровня естественного прироста, но в 80-е годы началось также и “вытеснение” неалбанского населения с применением насилия и угроз физического истребления. Многие десятки тысяч беженцев-сербов вынуждены были покинуть родные места. Это, в свою очередь, способствовало активизации националистических сил также и в других частях Югославии, прежде всего нарастанию имевшего свои исторические корни сербского национализма.
Пытаясь найти выход из сложившейся ситуации и выявить возможности регулирования межэтнических отношений, многие аналитики задавались вопросом: так ли уж исконна непримиримость многочисленных этносов и культур в Балканском регионе, как об этом твердят противостоящие друг другу стороны? Существовали ли у них общие исторические корни и предпринимались ли ими попытки совместных действий? И, что особенно важно для постепенного ослабления напряженности вокруг Косово, на какой основе возможно “примирение” населяющих этот край коренных жителей – албанцев и сербов?
В свете этих вопросов представляется весьма интересным суждение известного итальянского исследователя балканских проблем Стефано Бьянкини. Вопреки существующим представлениям, он выдвинул обоснованный, на наш взгляд, тезис об общности исторического прошлого балканских народов и их сходных по своему характеру культуре и цивилизационной основе4. Oб этом же в свое время писал и крупнейший румынский историк Николае Иорга. По одежде, орнаментации, цветовой гамме, домашнему убранству и архитектуре, методам ведения сельского хозяйства, сохранению патриархальных обычаев и суеверий, образу мыслей, чувств и музыкальных мелодий балканские народы “абсолютно идентичны”, замечал он5.
Сходные этнографические характеристики, равно как и богатый исторический опыт совместной национально-освободительной борьбы балканских народов, в этом, как и во многих других случаях, оказались невостребованными. Крушение в конце 80-х годов тоталитарных коммунистических режимов сопровождалось сложными и противоречивыми процессами, возрождением националистических идей и лозунгов. Американский исследователь балканской политики Ст.Лэрэби еще до начала вооруженного конфликта в Югославии замечал в этой связи, что главная угроза европейской безопасности теперь уже исходила не от советского блока, а от межэтнических конфликтов и политической фрагментации Балканского региона6. Об этом же писал и известный греческий исследователь международных отношений Т.Кулумбис. По его мнению, два главных очага опасности в Балканском регионе на рубеже 90-х годов – это эскалация межэтнических и территориальных противоречий и катастрофическое ослабление взаимного доверия7.
Главным дестабилизирующим фактором балканской политики начала 90-х годов стал распад СФРЮ, ставший результатом крушения коммунистического режима и нарастания национализма по мере суверенизации ее бывших союзных республик. В силу ряда причин уже в конце 80-х годов все ранее существовавшие противоречия между ними и все многообразие их политических позиций трансформировались в национальные конфликты, а приоритет национальных интересов возобладал над интересами практической политики. При этом на позиции конфликтующих сторон оказывали воздействие не только реальные факторы, но и укоренившиеся в сознании предшествующих поколений мифологемы, реанимируемые радикальными научными и политическими элитами.
В этой связи примечательна история публикации в 1986 г. Меморандума Сербской Академии наук и искусств, ставшего манифестом сербских националистов и обоснованием идеи “Великой Сербии”. В противовес позициям албанских интеллектуалов, утверждавших, что именно и только албанцы являются автохтонным населением Косово, в Меморандуме подчеркивалось, что “сербы в Косово <…> имеют не только свое прошлое, отразившееся в ценнейших исторических памятниках, но и настоящее, олицетворенное в духовных, культурных и нравственных ценностях. У них есть своя исконная прародина, на которой они издревле живут”8.
Заложенные в Меморандуме идеи стали активно использоваться различными политическими силами, и это позволило сербским национал-коммунистам, возглавленным С.Милошевичем, развернуть в начале 90-х годов знамя борьбы за “объединение всех земель, населенных сербами”. Один из наиболее активных пропагандистов этой идеи, академик Добрица Чосич, впоследствии избиравшийся на пост президента Союзной Югославии, в марте 1991 г. заявил в открытом письме Конгрессу сербской интеллигенции о “свободе и правах сербов защищать свою духовную, культурную и историческую идентичность, невзирая на временные республиканские границы внутри Югославии (курсив мой. – А.Я.)”9. В апреле того же года в подготовленной на этой основе программной Декларации Сербского Национального Единства было заявлено базовое требование: “Единое государство для всех сербов”10. Тем самым возрождались идеи “Великой Сербии”, в рамках которых при участии президента Сербской Академии наук и искусств А.Деспича разрабатывались конкретные проекты раздела Косово и выселения из края сотен тысяч албанцев. Известно также, что С.Милошевич, начиная с конца 80-х годов, был лично причастен к развязыванию антиалбанских кампаний в прессе11.
Подобного же рода планы конструировались и албанской стороной. В феврале 1992 г. видный интеллектуал из числа косовских албанцев Реджеп Чосья заявил, что разрешение албанского вопроса посредством объединения всех албанцев должно устранить одну из величайших несправедливостей в Европе, допущенную при создании в 1912 г. албанского государства12. “Албанская нация разорвана на пять частей (Албания, Косово, Македония, Черногория и Греция), но сегодня возникли новые условия для решения великой национальной задачи”, – подчеркнул он тогда же13. А в изданной им в Приштине в 1998 г. монографии Р.Чосья утверждал, что объединение албанцев в одном государстве является не только логичным и единственно правильным решением албанского вопроса на Балканах, но такое решение исторически неизбежно14.
В ходе полемики обе стороны приводили “исторические аргументы”, обосновывая принадлежность Косово давностью проживания на этой земле предков современных сербов или албанцев. Здесь, однако, нельзя не заметить, что расположенная в центре Балканского полуострова историческая провинция Косово – один из наиболее пестрых в национальном отношении районов Европы. Именно поэтому нет более опасного и ложного пути, чем выяснение вопроса о том, какой из совместно проживающих этносов – сербы или албанцы – “более коренной”. Между тем обоснование национальными историографиями Сербии и Албании тезиса об “исконной принадлежности” этого края сербам или албанцам стало одним из основных идеологических обоснований нынешнего затяжного межэтнического конфликта.
Объективные исторические исследования свидетельствуют о том, что предки современных албанцев и сербов, а также и ряда других народностей, веками проживали на территории Косово, сосуществуя или сменяя друг друга. В средние века этот край был экономическим и политическим центром сербского государства, но после османских завоеваний и по мере его исламизации сербы стали покидать эту область, и она заселялась албанцами. В XIX – начале ХХ века Косово и Метохия стали оплотом албанского национального и культурного возрождения. В то же время стремление утвердиться в Косово, где сохранились многочисленные памятники южнославянской и православной культуры, стало одной из основных линий сербской национально-освободительной идеологии.
После поражения Турции в Балканской войне 1912 года Косово было передано Сербии, а затем по результатам двух мировых войн закреплено за Югославией. Границы получившей в 1912 г. независимость Албании были определены на основе компромисса между великими державами, однако стремление к объединению “всех албанских земель” стало впоследствии характерным для албанских политиков. В то же время идеи сербской этнической государственности стали активно использоваться в конце 80-х – начале 90-х годов самыми различными политическими силами – от “реформированного” Союза коммунистов Сербии под руководством С.Милошевича до откровенных сербских националистов В.Шешеля и В.Драшковича15.
Путь Югославии к нынешней катастрофе, скорее всего, начался не с принятия поправок к конституции, ограничивших автономию Косово, а с программной речи Милошевича 28 июня 1989 г. – в день шестисотлетия битвы на Косовом поле. В этот день им был вброшен призыв к “национальной революции, если потребуется, то и кровавой”, за которым последовали взлет великосербского национализма, массовые призывы к “объединению всех земель, населенных сербами”, и серия междоусобных войн, сначала в Хорватии и Боснии и Герцеговине, а затем и в Косово.
Именно эти заявления и последовавшие за ними действия, ставшие прологом множественных военных конфликтов и массовых убийств на территории экс-Югославии, являются подлинным основанием для квалификации Милошевича как инициатора военных действий и военного преступника.
На ограничение автономии косовские албанцы ответили выдвижением всеобщего требования независимости Косово, при этом в их среде наметились различные подходы к достижению этой цели. С одной стороны, это был призыв “умеренных” во главе с Ибрагимом Руговой к пассивному сопротивлению сербским властям, с другой же – набиравшее силу вооруженное им противостояние с опорой на оформленную в 1997 г. Освободительную армию Косово (ОАК).
Публичные заявления идеологов албанского и сербского национализма выносили полемику на международно-политический уровень и в дальнейшем способствовали формированию разнородных позиций по косовскому вопросу балканских государств, Евро-Атлантического сообщества и России. Как справедливо подметил ныне проживающий в США югославский писатель и диссидент Михайло Михайлов, в своем подходе к проблемам Югославии международное сообщество с самого начала руководствовалось противоречащими друг другу мифами и идеями, что было чревато недальновидностью решений, принимаемых в отношении этого разнообразного, но глубоко взаимозависимого региона16.
Не менее опасной была перспектива эскалации общебалканской нестабильности, ставшая очевидной после того, как обнаружилось, что вслед за призывами к пересмотру границ Сербии могут последовать такого же рода попытки со стороны других балканских государств. Их многостороннее сотрудничество, сформировавшееся в 70–80-е годы после подписания Заключительного Акта СБСЕ, подверглось в новых условиях серьезному испытанию. По справедливому замечанию президента Греческого фонда европейской и внешней политики Т.Веремиса, повсеместный взрыв “национализмов” не способствовал их взаимодействию. “Национализмы” несовместимы, подчеркивал он, и если одно государство проявляет национализм против другого, то оно получает в ответ ту же реакцию17.
Сербско-албанское противостояние вокруг Косово, будучи иллюстрацией этого, безусловно справедливого положения, стало в дальнейшем серьезной проблемой, постоянно провоцирующей региональную нестабильность.
II
Появление на карте Балкан “фактора Косово” как своеобразного “сербско-албанского Иерусалима” серьезно насторожило соседей по региону. Опасность “расползания” межэтнических конфликтов на другие районы Балканского полуострова первоначально привела к изменению расстановки сил и частичному смягчению взаимных претензий. На предшествующих этапах основными линиями противостояния на Балканах были: румыно-венгерский конфликт по поводу принадлежности исторической области Трансильвания и положения проживающего в ней почти двухмиллионного венгерского населения; болгаро-югославо-греческий спор вокруг так называемого македонского вопроса; болгаро-турецкий конфликт, обусловленный грубейшей дискриминацией проживающих в южных районах Болгарии этнических турок; приграничные проблемы между Албанией и Грецией; наконец, постоянная напряженность в отношениях между Югославией и Албанией в связи с положением албанского населения Косово. Большинство этих проблем были обусловлены неоднородным составом населения балканских государств и проживанием в их приграничных районах значительных национальных меньшинств, этническая родина которых находится в сопредельных странах18.
Распад СФРЮ и вооруженные конфликты на ее территории послужили причиной появления острых противоречий, на этот раз между ее бывшими союзными республиками, а также и в самих этих республиках, по поводу дискриминации национальных меньшинств. Вплоть до середины 90-х годов, пока военными действиями были охвачены территории Хорватии и Боснии и Герцеговины, конфликт на территории Косово переживал стадию своего внутреннего развития. Но уже и тогда высказывались опасения по поводу его особой остроты и возможности его выхода за пределы Югославии в случае применения сербским руководством силы против албанского населения Косово.
Все это и послужило главной причиной того, что в условиях возросшей нестабильности большинство балканских государств попыталось обезопасить себя посредством нормализации отношений с соседями. Важным стимулом, обусловившим казавшееся ранее недостижимым “историческое примирение” между Румынией и Венгрией, Болгарией и Турцией, стали также перспективы вовлечения Венгрии, Румынии и Болгарии в западноевропейские интеграционные группировки – НАТО и ЕС.
В первой половине 90-х годов между балканскими странами был подписан ряд двусторонних договоров о дружбе, добрососедстве, сотрудничестве и безопасности, но на практике почти для всех этих стран был характерен избирательный подход к развитию отношений с бывшими союзными республиками СФРЮ: Греция и Румыния поддерживали более тесные отношения с СРЮ (Сербией), Турция – с Боснией и Герцеговиной, Македонией и Албанией, Болгария – с Хорватией, Словенией и Македонией, из чего следует, что в практической политике стороны придерживались цивилизационного и конфессионального принципов. Характерно, что, вопреки исторически сложившимся противоречиям, Болгария стала первым государством, признавшим в декабре 1992 г. независимость Македонии.
Что же касается Греции, то ранее характерная для нее роль инициатора и организатора процессов межбалканского сотрудничества существенно ослабла в первой половине 90-х годов, и впоследствии греческие политологи характеризовали этот период как “политику упущенных возможностей”. В значительной мере это объяснялось “зацикленностью” греческого правительства на проблемах государственной символики и названия Македонии, которые греческая сторона до середины 90-х годов отказывалась признавать. Из-за ухудшения положения национальных меньшинств по обе стороны албано-греческой границы обострились также и отношения между Грецией и Албанией.
Греческие политики и политологи внимательно следили за развитием конфликтных очагов на Балканах и искали пути и возможности их предотвращения и урегулирования. В 1995 г. Греческий фонд европейской и внешней политики инициировал исследовательский проект по теме: “Как предотвратить еще одну балканскую войну: стратегия предотвращения конфликта в Косово”. Основные выводы исследования фокусировались на необходимости проведения переговоров с участием посредника, который пользовался бы доверием обеих сторон. Обязательными условиями начала переговоров могли бы, по мнению греческих экспертов, стать обязательное подтверждение территориальной целостности СРЮ и предоставление Косово широкой автономии. Гарантами федеративного характера Югославии и статуса Косово как ее интегральной части должны были бы, по их мнению, стать ООН, ЕС, ОБСЕ, Совет Европы19.
Предложенные греческой стороной условия мирного разрешения косовского конфликта содержали также следующие конкретные рекомендации: а) восстановление автономного статуса Косово должно предшествовать завершению переговоров; б) обязательно должны быть предоставлены международные гарантии территориальной целостности СРЮ, они должны исключать возможность предоставления Косово независимости или его объединения с соседними государствами; в) Косово должна быть предоставлена международная помощь для финансирования совместных сербско-албанских проектов; г) албанцы Косово должны дать согласие на участие в предстоящих общереспубликанских выборах; д) воинские подразделения должны быть выведены из населенных пунктов, а военизированные соединения распущены; е) возможно создание единого правового органа на основе паритетного представительства сербов и албанцев, председателем которого стало бы нейтральное лицо, пользующееся доверием обеих сторон20.
Греческий проект содержал позитивную основу для переговоров по установлению мира в Косово при посредничестве заинтересованных балканских государств, прежде всего Греции, и его основные положения, при условии возвращения в край беженцев неалбанских национальностей, сохраняют свою значимость по сей день. Летом 1996 г. на их основе начались переговоры и было достигнуто соглашение, означавшее взаимное признание властных полномочий, но фактически так и не вступившее в силу, за исключением восстановления образовательных программ на албанском языке, ранее запрещенных сербскими властями.
Важно подчеркнуть, что на всех дальнейших этапах косовского кризиса Греция сохраняла негативное отношение к возможной силовой акции против Белграда, поскольку для нее больше, чем для любой другой страны – члена НАТО, была очевидной опасность расширения в этом случае общебалканского конфликта. Причины фактического отказа Греции от участия в военных операциях НАТО на территории бывшей Югославии заключались также в ее опасениях по поводу неизбежного ухудшения в этом случае сербско-греческих отношений и окончательной дестабилизации обстановки в регионе.
Учитывая сохраняющуюся ключевую роль проблемы Косово для Балканского региона в целом, представляются значимыми позиции еще двух непосредственно граничащих с этим мятежным краем балканских государств, которые в дни вооруженного конфликта стали “прифронтовыми” и куда хлынули основные потоки албанцев – беженцев из Косово, – Македонии и Албании.
Для Македонии после ее образования в 1991 г. в качестве независимого государства главными проблемами стали: конфликт с Грецией по поводу ее официального названия; плачевное состояние экономики, о чем красноречиво свидетельствует лишение ее права голосовать в ООН из-за неуплаты очередного взноса в сумме 90 тыс. долл.; не в последнюю очередь “албанский вопрос”. Уже в начале 90-х годов ее быстро растущее албанское меньшинство выдвинуло требование о признании албанцев в качестве “второй государствообразующей нации” и предоставлении им территориальной автономии. Учитывая тот факт, что албанское население проживает в приграничных с Косово и Албанией районах, македонское правительство отказалось удовлетворить эти требования. Албанское население, в свою очередь, бойкотировало государственный референдум 1991 г. и в январе 1992 г. провело свой собственный, в ходе которого 90% его участников высказались за независимость населенных албанцами территорий Македонии.
В дальнейшем противоречия между македонскими властями и албанскими экстремистами, создававшими нелегальные объединения и подпольные вооруженные группировки, оставались значительными. В разгар косовского кризиса 1998–1999 гг. политические партии албанцев Македонии открыто поддержали действия Освободительной армии Косово (ОАК), потребовав от правительства предоставить территорию Македонии в случае наземного вторжения сил НАТО в СРЮ. Первостепенное для Македонии значение приобрело в этих условиях достижение договоренностей с Албанией о координации действий по косовскому вопросу и регулировании потоков беженцев из Косово. Пришедшее к власти в Македонии в январе 1999 г. демократическое правительство сразу же выступило за конструктивный диалог со всеми соседями на основе выдвинутого премьер-министром Л.Георгиевским лозунга: “Европейский дух должен воцариться на Балканах”. В качестве первого шага было установлено конструктивное сотрудничество с партией Демократического процветания албанцев (ДПА), представители которой вошли в новое правительство21.
Это, однако, не помешало сохранению и дальнейшему укреплению связей между албанскими экстремистскими группировками Македонии и Косово, совершившими вооруженное вторжение на территорию Македонии в начале 2001 г.
Конфликт в Косово и вокруг него не мог не оказать влияния на политику этнической родины косовских и македонских албанцев – Албании, внутреннее положение которой на протяжении 90-х годов оставалось постоянно нестабильным. Стремясь упрочить свои позиции в Балканском регионе, в начале 90-х годов Албания предприняла ряд шагов в сторону нормализации отношений с Болгарией, Грецией, Турцией, декларируя свои намерения расширять контакты также и с СРЮ (Сербией). Вместе с тем, она была первым и единственным государством, официально признавшим созданное в 90-е годы “теневое правительство” Косово и поддержавшим требования албанского населения Македонии о предоставлении ему автономии. При содействии албанской стороны конституированная в Загребе Ассамблея Косово провела в мае 1991 г. выборы президента, которым стал И.Ругова. В сентябре 1991 г. состоялся подпольный референдум, провозгласивший Косово “независимым и суверенным государством”22, а в октябре того же года был создан Координационный совет албанских политических партий бывшей Югославии, объединивший албанские политические группы в Сербии, Косово и Македонии. И хотя официально Албания не принимала участия в деятельности Совета, контакты его лидеров с тогдашним руководством Албании (президентом С.Беришей, который в сентябре 1998 г. использовал боевиков из ОАК в ходе противостояния с законно избранной властью) были, по оценкам международных наблюдателей, очевидными23.
После прихода в июне 1997 г. правительства Ф.Нано–П.Мильо была принята ориентация на более сбалансированные отношения с зарубежной диаспорой. Новое руководство стремилось не допускать открытого противостояния с сербскими вооруженными силами, расположенными вдоль югославо-албанской границы, тем более что, по оценкам экспертов НАТО, необходимыми для этого силами Албания не располагала.
К тому же перед албанским руководством постоянно возникал вопрос: сумеет ли оно в случае более активной поддержки косовских вооруженных формирований взять их под свой контроль? И стоит ли брать на себя ответственность за открыто пропагандируемый косовскими экстремистами лозунг “За великую Албанию”, способный не только перенести центр албанской государственности в Косово, но и перессорить Албанию с большинством балканских государств и с Европейским сообществом?
В период активной фазы бомбардировок СРЮ Албания стала своего рода плацдармом для большого числа воинских подразделений НАТО, поскольку именно с ее территории (и с территории Македонии) предполагалось сухопутное вторжение в Югославию. Западные наблюдатели и аналитики констатировали, однако, крайнюю нестабильность внутреннего положения в стране, отчасти вызванную наличием на ее территории более 400 тыс. беженцев, отчасти же неимоверным ростом организованной преступности, торговли наркотиками и оружием24.
III
Большинство балканских стран, непосредственно не затронутых косовским конфликтом, предпочитали, по возможности, держаться от него в стороне. Однако наиболее опасные кризисные моменты заставляли их сплачиваться, с тем чтобы не допустить расползания вооруженных столкновений на другие районы полуострова. Так, массовые убийства албанцев в Дренице (февраль 1998 г.) заставили министров иностранных дел Румынии, Македонии, Турции, Болгарии и Греции созвать экстренное совещание в Софии и обратиться к противоборствующим сторонам с призывом к диалогу “без предварительных условий”. При этом они подчеркнули, что главное условие сохранения мира в регионе – безусловное уважение существующих границ, сохранность границ СРЮ и неприятие сепаратизма радикальных организаций Косово при предоставлении краю самых широких автономных прав25.
Октябрьский (1998 г.) международный кризис вокруг Косово побудил балканские страны прибегнуть к более действенным мерам – учреждению группы объединенных вооруженных подразделений – балканских многонациональных миротворческих сил с участием Италии, Греции, Турции, Албании, Болгарии, Македонии и Румынии (Словения и США участвовали в учредительной встрече в качестве наблюдателей)26.
Создание международных сил быстрого реагирования стало еще одной попыткой опереться не на узконациональный, а региональный подход к решению межгосударственных проблем, выстроить региональную систему безопасности на Балканах. Но начало в марте 1999 г. натовских бомбардировок практически перечеркнуло принятые решения. К тому же Югославии с самого начала было отказано в членстве в новой группировке, хотя опыт истории предшествующих этапов балканской политики показывает, что изоляция хотя бы одного из балканских государств может в перспективе негативно сказаться на положении региона в целом.
После начала воздушного вторжения НАТО в Югославию в конфликт оказались так или иначе втянутыми сопредельные с Косово Македония и Албания, а также занимающая особую позицию в рамках югославской федерации Черногория. Развязанный режимом Милошевича террор против албанского населения, многократно усилившийся после начала воздушных атак, привел к массовому перемещению в эти республики беженцев из Косово. В Албании их число превысило 440 тыс. человек, в Македонии составило 246,7 тыс., в Черногории – 64,2 тыс., в Боснии – 16,5 тыс. Между тем, из опубликованного по свежим следам событий в Париже доклада следует, что финансовая помощь ЕС беженцам, включая их обустройство в европейских странах, составила 300 млн долл. – примерно по 30 долл. на человека (для сравнения: военные расходы стран ЕС – членов НАТО на территории Югославии составили 4,3 млрд долл.). Отсюда ясно, что даже при условии получения финансовой помощи международных организаций малым балканским странам – реципиентам беженцев пришлось дополнительно выделить значительные суммы для их обеспечения и предотвращения гуманитарной катастрофы.
Наплыв беженцев поставил в наиболее сложное положение Македонию. До начала натовских бомбардировок этнические албанцы составляли около 25% населения двухмиллионной республики, после них их удельный вес превысил 40%, и это повлекло за собой неприемлемое нарастание межэтнической напряженности. По данным Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев, около 100 тыс. косоваров – так в Албании именуют косовских албанцев – “растворились” в албанских районах Македонии и, как опасаются в Скопье, не собираются возвращаться в Косово, не вернется туда и большинство из прибывших в Европу.
В Косово возвращаются и далеко не все беженцы, оказавшиеся в результате конфликта в Албании. По оценкам очевидцев, они постепенно создают на своей этнической родине, преимущественно в ее северных районах, “государство в государстве” с подконтрольной им экономикой и вооруженными силами, формируемыми на базе ОАК. Практически открытая граница между Албанией и Косово способствует активизации и взаимопроникновению криминальных структур, специализирующихся на торговле наркотиками.
Согласно данным английской “Таймс”, после окончания вооруженного конфликта территория Косово и сопредельных с ней районов Албании постепенно превращается в источник распространения наркотиков, становясь своего рода “европейской Колумбией”, через которую осуществляется значительная часть поставок “белого зелья” в Западную Европу, Скандинавию, Россию и США27. Военно-политическое прикрытие деятельности наркодельцов обеспечивает ОАК, лидеры которой, в свою очередь, получают миллионы долларов на закупку вооружений и другие нужды28.
Но наиболее сложной и, по сути своей, взрывоопасной проблемой для всего региона Юго-Восточной Европы становятся все громче раздающиеся претензии лидеров косовских албанцев на независимость. В перспективе это не исключено, имея в виду впечатляющие результаты масштабных “этнических чисток” и целенаправленного изгнания из края сербов, цыган и других его жителей. После окончания военных действий почти тридцатитысячный контингент КФОР оказался не в состоянии защитить население от насилия и не допустить массового исхода беженцев. Уже к началу сентября 1999 г. в Косово осталось всего около 20 тыс. сербов из 200 тыс., проживавших до конфликта, т.е. край покинуло около 90% сербского населения, тогда как в период “этнических чисток”, развязанных Милошевичем, – с января 1998 г. по март 1999 г. – из края бежало около 20 тыс. албанцев, что гораздо меньше и в абсолютных, и в относительных показателях29.
Сложившиеся в западном общественном мнении стереотипы по поводу “массового геноцида борцов за автономию Косово” стали постепенно уступать место более реалистическим оценкам. Тем более что ни один албанский лидер, как выяснилось, не обсуждал и не обсуждает вопроса о предлагаемых мировым сообществом планах восстановления автономии, открыто провозглашая требования независимости Косово. Наиболее либеральный из них, И.Ругова, возвратившись в Косово после окончания военных действий, сразу же заявил о необходимости проведения в провинции новых всенародных выборов, а затем – и общенационального референдума по вопросу о предоставлении независимости Косово и его присоединении к Албании30.
Сложившееся в Косово положение во многом повторяет то, что уже неоднократно происходило в других “горячих точках”: после окончания вооруженного противостояния вооруженные силы одной из сторон (как правило, правительственные, обвиненные в нарушении прав человека) покидают регион, куда вводятся “голубые каски”, в функции которых формально входит лишь разведение враждующих сторон и соблюдение перемирия. Воспользовавшись безвластием, вооруженные формирования сепаратистов изгоняют представителей “имперской нации” и, игнорируя правовые нормы, ведут дело к созданию независимого моноэтничного государства.
В случае с Косово такое развитие событий грозит серьезно подорвать стабильность в Юго-Восточной Европе и – в более широком плане – на Европейском континенте. Ведь любые попытки провозглашения независимости Косово и расчленения Югославии (Сербии) неизбежно привели бы к вооруженному конфликту на ее территории. Нельзя недоучитывать, что в массовом сознании сербов Косово было и остается национальной святыней, которую сербы будут оборонять ценой любых жертв. Если же речь пошла бы – что не исключено – о разрабатываемых албанскими национальными идеологами планах “объединения всех земель, населенных албанцами”, то представляется очевидной неизбежность также и более широкого конфликта, который мог бы выплеснуться за рамки Европы.
Что же касается итогов политики европейских миротворцев, то они не утешительны. Вынужденный уход из края всех частей югославской армии и полиции повлек за собой резкое изменение этнического состава края. На этот раз беженцами становятся сербы и представители других этнических групп, исконно проживавших в Косово. Гуманитарная катастрофа приобрела после этого новое измерение, и миротворческие цели международного сообщества не были достигнуты.
После всего случившегося взаимная ненависть между косовскими сербами и местными албанцами нисколько не уменьшилась. По оценке албанского философа и публициста Ш.Маличи, в крае “сложилась обстановка тотальной, всеобщей и непримиримой конфронтации между сербами и албанцами”. Это же признают и аккредитованные в Косово представители международных организаций. Нынешний спецпредставитель генсека ООН Ханс Хеггеруп без обиняков заявляет, что политическое урегулирование в Косово – не его проблема, и отказывается комментировать возникшую в недрах аппарата ООН идею кантонизации края с раздельным проживанием албанцев и сербов как противоречащую духу резолюции СБ ООН по Косово № 1244 и принципам ООН в целом31.
Чем дальше, тем более неразрешимой становится проблема разоружения ОАК, на что в свое время указывал опытный американский дипломат, бывший посол США в Югославии Л.Иглбергер. “Самое трудное из предстоящего, – писал он, – это разоружение ОАК. Лично я не верю, что это возможно. ОАК – террористическая организация, замешанная в истязаниях, в торговле наркотиками… Нужно быть готовыми к тому, что ОАК пойдет и против миротворческих сил НАТО, если таковые станут препятствием на пути к достижению албанцами независимости”.
Ситуация в Косово по-прежнему остается, таким образом, наиболее сложной проблемой запутанного балканского узла. Дальнейшее нарастание противоречий, связанных с проживанием в рамках одного государства сербов и албанцев, албанцев и македонцев, может привести к нарастанию конфликтности и попыткам силового пересмотра ряда внутрибалканских границ. Именно поэтому положение в Косово остается центральным пунктом балканской и европейской политики, своеобразной “бомбой с часовым механизмом” на Балканах.
IV
Первая половина 2001 г. ознаменовалась новым витком нарастания конфликтности в Балканском регионе. В феврале началось вооруженное вторжение в Македонию боевиков ОАК, которая формально была распущена, но на деле сохранила свою структуру и укрепила боеспособность. Словесная поддержка македонской стороны Евросоюзом и НАТО не принесла результатов, а на предъявленный македонским руководством ультиматум – в течение 24 часов сложить оружие или покинуть территорию Македонии – лидеры боевиков заявили, что не собираются подчиняться требованиям властей. “Мы будем продвигаться вперед и открывать новые фронты”, – заявил Агентству Франс Пресс один из главарей ОАК32.
Заявления о поддержке Македонии со стороны НАТО последовали уже после того, как конфликт приобрел опасный поворот и албанские боевики оказались в нескольких километрах от Скопье. Генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон , находясь в июне 2001 г. с визитом в США, впервые упомянул тогда о готовности альянса направить “в случае необходимости” воинский контингент в Македонию, но лишь после того, как македонское правительство заключит с лидерами албанских партий “политическое соглашение”33. Но проводившиеся с албанской стороной переговоры ни к чему не привели, а в июле 2001 г. лидеры албанских партий в Македонии отвергли предложенный НАТО и ЕС проект урегулирования македонского кризиса, хотя он предоставлял албанской стороне конфликта достаточно широкие уступки. В частности, проект предусматривал изменение административно-территориального устройства с последующей кантонизацией Македонии, а также возможность употребления албанского языка в парламенте и других государственных структурах, но без придания ему статуса второго официального языка.
Под углом зрения национальных интересов Македонии, лишь недавно обретшей свою государственность страны с населением, не превышающим 2 млн человек, это были неправомерные “уступки во имя мира”, но и они не устроили албанских сепаратистов. Из этого следовало, что тем, кто фактически развязал в стране межэтнический конфликт, необходимо продолжение войны как фактора расшатывания ситуации в Македонии и в регионе, а не как средства достижения “гражданских прав и свобод” для албанского населения34.
Что же касается албанских интеллектуалов и политиков, то они в этих условиях вновь стали апеллировать к истории. В июне 2001 г. в “Независимой газете” была опубликована статья Чрезвычайного и Полномочного Посла Республики Албания в РФ Шакира Вукая, который, со ссылкой на некоторые выборочно упоминаемые им исторические публикации, писал, что “албанцы являются автохтонным народом в Западной Македонии”35.
Можно, таким образом, утверждать, что летом 2001 г. в Македонии сложилась ситуация, схожая с положением в Косово после натовских бомбардировок. И в том, и в другом случае положение стало переходить под контроль вооруженных группировок, возлагающих на себя административную власть и создающих параллельные органы управления. За этим, как показал опыт Косово, следуют вытеснение неалбанского населения, создание “этнически чистых” районов и призывы к “исправлению исторической несправедливости”. Развитие событий на территории Македонии, к сожалению, подкрепляет пессимизм тех, кто считает проблему Косово и Балкан далеко не разрешенной.
Обострение ситуации в Македонии в известной мере способствовало сближению позиций по балканскому вопросу стран НАТО и России, существенно расходившихся во времена косовского кризиса. Если на предшествующих этапах страны Запада, в противовес России, были единодушны в своей поддержке “жертв режима Милошевича”, то сегодня обе стороны возлагают главную вину за обострение ситуации на албанских экстремистов, но при этом Россия более определенно выступает за сохранение нынешнего status quo на Балканах.
V
Можно ли в сложившихся условиях разрубить (или распутать?) балканский узел, который затягивается все туже и грозит возникновением нового европейского конфликта? Опыт последнего десятилетия ХХ века показал, что попытка разрубить его привела лишь к ужесточению позиций сторон и “заморозила” конфликтные ситуации. С другой стороны, сдобренные изрядной долей национализма проекты насильственного переустройства Балкан путем формирования “этнически однородных государств” все еще тянут за собой серию вооруженных конфликтов и дальнейшую фрагментацию региона. Большинство балканских государств, переживающих экономический, социальный и политический кризис, имеют слабые шансы присоединиться в обозримом будущем к европейским интеграционным процессам, даже несмотря на предлагаемые ОБСЕ, ЕС и другими европейскими структурами многочисленные проекты регионального сотрудничества. Но и сама Европа едва ли сможет сохранить на континенте мир и продвигаться по пути единения и сотрудничества, имея под собой балканское “уязвимое подбрюшье” или – что еще хуже – “пороховой погреб”.
До последнего времени европейцы усматривали главную причину всех балканских бед в политике национал-коммунистических режимов, которые, прежде всего режим Милошевича, действительно повинны и в развязывании этнотерриториальных войн, и в проведении “этнических чисток”. Но победа демократической оппозиции в двух наиболее крупных странах-наследницах бывшей Югославии – Сербии и Хорватии, устранив анахроничные националистические режимы, пока еще не создала гарантий стабильности в регионе. В то же время массовые легальные и нелегальные миграции жертв “этнических чисток” напомнили европейцам о все еще существующих в Европе экономических, социальных и цивилизационных различиях. “Отгородиться” от Балканского региона, как и от других конфликтных зон, не представляется возможным, значит, придется способствовать распространению на эти регионы европейского опыта построения гражданского общества и достижения межэтнического согласия.
В свое время известный югославский политик М.Джилас сформулировал вывод о том, что путь к экономической и политической стабильности в Югославии – и в более широком плане – в Балканском регионе лежит через осознание объективно существующих национальных различий и достижение договоренностей между нациями. Этот разумный совет и сегодня остается в силе, но им можно воспользоваться лишь при условии согласованных действий международного сообщества, по крайней мере по таким основным направлениям, как пресечение любых попыток насильственной перекройки карты Балкан, развенчание существующих в сознании народов негативных стереотипов или “образов врага” как одного из важнейших инструментов агрессивного национализма и, не в последнюю очередь, оказание помощи в экономическом развитии Балканского региона.
Особого внимания заслуживает необходимость нейтрализации негативных стереотипов, которые, как показал опыт, наносят серьезный ущерб, особенно в тех случаях, когда они целенаправленно (посредством их внедрения в школьные программы и публикации СМИ) формируют массовое сознание и спекулятивно используются в политических целях. Особую роль в этом играет пропаганда однонаправленных, и уже поэтому недостоверных, версий исторического развития той или иной страны или народа.
Взаимные подозрения и неприкрытое недоверие будут еще долго будоражить умы враждовавших сторон, и в этой связи уместно напомнить известное изречение: мир – это не отсутствие войны, а состояние умов. Негативные стереотипы “других”, “образы врага” в лице соседа, еще вчера находившегося по другую сторону баррикады, изживаются труднее, чем подписываются политические соглашения. Перспективы преодоления “исторического наследия” трудны, но не безнадежны. Выход из образовавшихся в Балканском регионе тупиков – не в обострении конфронтации, а в развитии сотрудничества и постепенном формировании основ гражданского общества, посредством чего, как неоднократно подтверждал опыт истории, можно постепенно развязать “узлы” межнациональных конфликтов.
1 Ranko Petkovic. Effects of the Yugoslav Crisis upon the Balkan Situation.CSS Survey. Belgrade, March 1996. P. 3.
2 Сэмюэл П.Хантингтон. Столкновение цивилизаций и переустройство мирового порядка (отрывки из книги). Pro et Сontra. Весна 1997. М., С. 121.
3 В 1948 г. албанцы составляли 68,5% населения Косово (498,2 тыс. чел.), в 1971-м – 73,7% (916,1 тыс.), в 1981-м – 77,2% (1 226,7 тыс.). – Statisticki bilten. Beograd, 1982, br. 1295.
4 Stefano Bianchini. The Adriatic Southeast European Area: The Balkans.The International Spectator. Vol. XXV, № 4. Oct.-Dec.1990. P. 310.
5 N.Iorga. Histoire des Etats balkaniques jusqu’a 1924. Paris, 1925. P. 9–10.
6 Larrabee F.St. Long Memories and Short Fuses: Change and Instability in the Balkans. International Security, Winter 1990/91, vol. 15, № 3. P. 59.
7 Couloumbis T.A. Greece, NATO and Eastern Europe. Revue roumaine d’etudes internationales. 1992. Jan.-Fev. P. 24.
8 См.: Романенко С.А. Косовский конфликт и кризис югославской федерации // В кн.: Этнополитические конфликты в Югославии и страны Юго-Восточной Европы. М., 1999. С. 9–10.
9 Borba, 31.03.91.
10 Borba, 09.04.91.
11 T.Loza. Kosovo Albanians: Closing the Ranks. Transition. May, 1998. P. 23–25, 26.
12 “Greater Albania”. Concepts and Possible Consequences. Belgrade. 1998. P. 45–47.
13 Со ссылкой на сообщение Албанского Телеграфного Агентства от 9 февраля 1992 г.: Vickers M., Pettifer J. Albania: From Anarchy to a Balkan Identity. London, 1997. P. 153.
14 Eurobalkans, № 33, Winter 1998/1999. P. 56.
15 Романенко С.А. Указ.соч. С. 11.
16 Михайло Михайлов. Уроки Югославии. // Дружба народов. 1995. № 3. С. 163.
17 Thanos Veremis. Greece, the Balkans and the European Union. Discussion Papers, C9. P. 9–10.
18 Согласно официальным данным, венгерское меньшинство в Румынии составляло 7,1% (1992 г.), турецкое население Болгарии – 8,5% (1991 г.), греческое в Албании – 12,3% (1991 г.). Турецкое меньшинство проживает практически во всех балканских государствах, наименее многочисленно оно в Греции, где греки составляют 98% от общей численности населения, хотя, согласно данным второй половины 80-х гг., в ее северных районах существенно возросла численность албанского населения. – V.Grecic, M.Stojcevic. Ethnic and Minority Conflicts. Review of International Affairs, vol.XLIV. Belgrade, 1016-17, 1993. P. 20–21.
19 Thanos Veremis. Kosovo: Avoiding Another Balkan War. Athens, ELIAMEP, 1996. P. 15. В дополненной в 1998 г. версии проекта понятие “широкая автономия” было заменено термином “специальный статус”.
20 Ibid. P. 6–7.
21 International Crisis Group. South Balkans. Macedonia. NewFaces. Skopje. 1999, January. P. 9–10.
22 Vickers M., Pettifer J., Albania: from Anarchy to a Balkan Identity. London, 1997. P. 150.
23 Spano R. Children of a Lesser God? Albania and Albanians between Balkan Dreams and European Images. – The Yugoslav Conflict and its Implications for International Relations. Bologna-Ravenna, 1998. P. 155.
24 International Crisis Group. South Balkans. The Sstate of Albania. 1999, January. P. 1.
25 Conflict in Kosovo. P. 69.
26 Crisis in Kosovo. Report Political Affairs Commitee of the Parliamentary Assembly of Council of Europe. Strasbourg, 17 March 1998. Annex 3, doc. 8037.
27 См.: Известия. 1999. 27 июля.
28 См.: Известия. 1999.10 июня.
29 Независимая газета. 1999. 27 июля.
30 См.: Независимая газета. 1999. 13 августа.
31 Сегодня. 2001, 7 февраля. 2001. Принятая в сентябре 1998 г. резолюция СБ ООН предполагает безусловное сохранение территориальной целостности СРЮ.
32 Независимая газета. 2001. 22 марта.
33 Известия. 2001. 22 июня.
34 Фокина Л. Албанцы отвергли план НАТО. Они создают параллельные органы власти в Македонии // Независимая газета, 2001. 10 июля.
35 Независимая газета. 2001. 23 июня. Заметим, что, отказывая в доверии югославским, македонским и другим источникам, автор ссылается на свидетельство русского полковника, который в 1886 г. писал не об автохтонности, а о преимущественной численности албанцев в Охриде и его окрестностях.