Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 2, 2001
Издание на протяжении XIX и первых лет ХХ века двух журналов под одним и тем же названием – “Вестник Европы” – представляет особое явление в русской истории. Само название свидетельствует, что на их страницах ставился и соответствующим образом освещался вопрос о выборе исторического пути России. Время их рождения и расцвета совпадало с переломными эпохами в истории России. Перед поколениями, которым выпадало жить в такое время, снова и снова встали “вечные вопросы” о том, куда идти. Богатство исторических традиций, открытость нашей культуры влияниям иных культур – все это делает выбор непростым. Честь задавать обществу и власти эти вопросы уже более двухсот лет принадлежит российской интеллигенции. В XIX веке традиционно поприщем, где сталкивались противоположные взгляды, оригинальные теории развития страны, были “толстые” журналы. С жадностью читались они в необъятной России, подчас становились символами своего времени. К таким журналам, бесспорно, можно отнести знаменитый в свое время “Вестник Европы”.
Первый в истории журналистики номер “Вестника Европы” вышел в 1802 году и вскоре стал одним из популярных периодических изданий александровской эпохи. Этот журнал, основателем которого был известный литератор и публицист, впоследствии выдающийся историк Н.М.Карамзин, положил начало новому в России типу литературно-политического издания и оказал влияние на все последующее развитие отечественного журнального дела.
С 1805 года во главе журнала встал историк, профессор Московского университета Т.Н.Каченовский. Он издавал иной по своей программе и содержанию журнал, во многом отличный от замысла его первого редактора. Но в представлении читателей 1820-х годов “Вестник Европы” все еще связывался с именем его основателя. Свое существование журнал прекратил в 1830 году*.
Второе рождение “Вестника Европы” произошло в годы великих реформ, когда для России открылась не по календарю, а по своему существу новая эпоха. Новшеств, и действительно великих, было много. Их обилие и значительность остро обозначили проблему соотношения традиций и новаций в истории страны, выборе исторического пути. Обстоятельства создания нового “Вестника Европы” сами стали частью этой проблемы. Прежде, в царствование Николая I, когда было запрещено создавать новые повременные издания, можно было купить право на издание уже существовавшего журнала. Переход к новому редактору приводил к тому, что журнал наполнялся иным содержанием и превращался в совершенно иной печатный орган. Так произошло с не менее знаменитым журналом – “Современником”, основанным А.С.Пушкиным, а затем выкупленным у П.А.Плетнева И.И.Панаевым и Н.А.Некрасовым.
***
Принимаясь за создание второго “Вестника Европы”, молодой историк, популярный профессор Петербургского университета, Михаил Матвеевич Стасюлевич (1826–1911) в пореформенную эпоху поступил по-другому. Он решил вновь создаваемому журналу дать старое название. Пусть, писал он, рождающееся периодическое издание “будет носить имя одного из наших старых журналов, который был основан Н.М.Карамзиным”1. Впоследствии Стасюлевич неоднократно возвращался к вопросу о названии в частной переписке, официальных документах, на страницах самого “Вестника Европы”. Выбор названия, конечно, не был случайным. Личность Карамзина, его творчество порождали противоречивые оценки историков, общественных деятелей, литературных критиков и писателей на протяжении многих лет, вплоть до конца 1840-х годов2.
Вновь интерес к российскому историографу возник в середине 1860-х годов в связи с приближавшимся 100-летним юбилеем Карамзина. Впервые об этом заговорила в 1864 году газета “Московские ведомости”. В юбилейный год ее поддержал “Голос”, умеренно-либеральная газета А.А.Краевского.
На страницах многих столичных газет выступили общественные деятели, публицисты и историки с очерками о Н.М.Карамзине. Живейшее участие в праздновании юбилея создателя “Истории государства Российского” принял “Вестник Европы”. Его редактор прямо связывал выбор названия журнала с памятной датой. “Прежде всего, мы желаем, – писал он от имени редакции в первом номере, – самим выбором такого названия почтить память нашего достойнейшего отечественного историка в тот год, когда время открытия исторического журнала совпадает с первым столетним юбилеем рождения Карамзина”3.
Во всех четырех томах первого года издания журнала публиковались статьи о Карамзине известных литераторов и историков: К.Н.Бестужева-Рюмина, П.А.Вяземского, А.Д.Галахова, Я.К.Грота, П.А.Плетнева, М.П.Погодина, С.М.Соловьева, Н.Г.Устрялова, П.К.Щебальского, разнившихся по научным взглядам и общественно-политическим убеждениям. Но несмотря на громкие имена и обилие статей, карамзинский юбилей не стал яркой страницей в истории “Вестника Европы”. Но свою роль в привлечении читателей и создании круга подписчиков юбилейные публикации сыграли4.
Участие “Вестника Европы” в карамзинских торжествах было важно для редакции нового журнала возможностью заявить о своих общественно-политических позициях. Хотя Стасюлевич неоднократно подчеркивал в официальных документах и редакционных статьях, что направление “Вестника Европы” будет заключаться в отказе следовать какому-либо направлению, однако выбор для нового журнала старого названия, прославленного Карамзиным, участие в его юбилее недвусмысленно свидетельствовали об истинных позициях рождающегося второй раз “Вестника Европы”. Редактор и его сотрудники считали, что развитие в пореформенной России выработанных в Европе либеральных идей является жизненной необходимостью. В этом виделась гарантия прогресса и поступательного развития страны. Вслед за Карамзиным, основателем и первым редактором “Вестника Европы”, поколение либералов 1860–1870-х годов осуждало радикальные способы решения судьбы России. Следуя принципу “золотой середины”, они сделали твердый выбор в пользу реформ, составлявших одну из основных либеральных ценностей.
Редакция “Вестника Европы” считала своим долгом встать на защиту политики реформ, видя в ней способ реального примирения интересов. Вместе с тем она хотела отмежеваться и от идеологов народничества, призывавших Русь “в топоры”, и от глашатаев консервативных сил, настаивавших на отказе от уже совершенных преобразований. В условиях натиска, как справа, так и слева, умеренный либеральный журнал, каким задумывался “Вестник Европы”, провозгласил “великими” крестьянскую и последовавшие за ней либеральные реформы самоуправления, образования и судопроизводства. Не желая дразнить цензуру открытым заявлением о приверженности идеалам эпохи великих реформ, Стасюлевич подчеркивал, что первый “Вестник Европы” будет исключительно научным изданием академического характера.
Неотъемлемой частью поиска компромисса стал вопрос о соотношении традиций и новаций. Радикалы видели в празднествах, подобных карамзинским, только ретроградство, так как власть и консервативные силы к середине 1860-х годов испытывали ностальгию по многим старым порядкам. С точки зрения либералов, сохранение традиции означало не возврат к старому, а следование дальше путем постепенных преобразований. Споры о наследии были яркой приметой именно переходной эпохи, когда были свежи впечатления от уходящего времени и вместе с тем еще не исчезли надежды на возможность действительно сделать жизнь в своем Отечестве лучше.
Совсем недавно ничего подобного – ни публичного отмечания памятных дат, ни споров о роли исторического наследия – просто не могло быть. Император Николай I, не терпевший сколько-нибудь существенных проявлений общественной инициативы и выражения общественного мнения, фактически отменил в 1847 году празднование 700-летия Москвы5.
* * *
Когда Россия испытала силу общественного подъема, отношение к историческим годовщинам изменилось и в правительственных сферах, и в общественном мнении. Реформы, казалось, перевернули всю жизнь. Для восстановления чувства стабильности требовались ориентиры, например память о славных и не подлежащих ревизии ценностях. Был отмечен ряд памятных дат – 100-летие Московского университета (1855), 1000-летие России (1862), 100-летие со дня смерти М.В.Ломоносова (1865), 100-летие со дня рождения Н.М.Карамзина (1866). В условиях, когда “Современнику” и “Русскому слову” угрожало запрещение, острота спора проявилась в том, что оба журнала обошли молчанием карамзинский юбилей, не сочтя нужным откликнуться на призывы либералов “столпиться единодушно, забыв разность… направлений и оттенков, около увенчанного бюста юбиляра”6. Таким образом, полемика в юбилейных публикациях касалась не столько самого историографа, сколько уместности в пореформенной России культурного наследия крепостнической эпохи, дружно осуждавшейся как либералами, так и радикалами.
Личные обстоятельства также сыграли роль в том, что Стасюлевич был убежденным сторонником сохранения богатого наследия русской культуры, передачи его от одной исторической эпохи другой. Испытав в детстве и юности тяготы бедности, он выбился на общественное поприще, вошел в круг петербургских интеллектуалов благодаря полученному в университете образованию и развернувшейся затем профессорской деятельности. Он на всю жизнь сохранил глубокое уважение к культуре и науке, существование которых возможно только в ходе их непрерывного и последовательного развития.
Решению издавать журнал предшествовало немало событий в жизни Петербургского университета, оживившейся в связи с подготовкой нового устава. Судьба Стасюлевича, занимавшего с 1858 года кафедру всеобщей истории в Петербургском университете, казалось, была с ним неразрывна. Он был одним из активных участников борьбы за преобразование системы обучения и расширение прав профессуры и студенчества. В начале 1860-х годов университетский вопрос превратился из академического в общественно-политический. Осенью 1861 года Россия была потрясена волнениями студентов столичных университетов. Многолюдные и шумные собрания студентов перекинулись из стен alma mater на улицы. Правительство испытывало небывалое потрясение. Войска, находившиеся в столице, были приведены в боевую готовность и пополнили запасы картечи. Петербургские профессора, даже самые оппозиционные, вначале неоднозначно отнеслись к студенческому движению. Сочувствуя академическим свободам, они стремились к скорейшему восстановлению порядка и возобновлению занятий. Закрытие университета, многочисленные аресты и административные наказания студентов вызвали протест молодых профессоров, членов Совета Петербургского университета: К.Д.Кавелина, Б.И.Утина, А.Н.Пыпина, В.Д.Спасовича и М.М.Стасюлевича. Все они, один за другим, оставили службу. Ушел с поста ректора университета П.А.Плетнев.
Стасюлевич, полный сил и энергии, не чуждый честолюбивым планам, не хотел оставаться “праздным”.
Летом 1865 года Стасюлевич пришел к решению издавать научный исторический журнал. Своими замыслами он делился с П.А.Плетневым, К.Д.Кавелиным, В.Д.Спасовичем и своим шурином Б.И.Утиным, уже тогда видя в них будущих сотрудников редакции. Осенью Стасюлевич приступил к практическому осуществлению задуманного. Получение разрешения на издание нового “Вестника Европы” тянулось сравнительно недолго7. В преодолении ожидаемых трудностей с цензурой Стасюлевичу помог Плетнев, посоветовавший обратиться к председателю Комитета иностранной цензуры Ф.И.Тютчеву, не раз выступавшему в защиту изданий, которым грозили репрессии. О своей встрече с ним Стасюлевич с восторгом писал Плетневу: “Я нашел у него такой ласковый прием, что сохраню о том воспоминание на всю жизнь”8.
Рождение нового “Вестника Европы” пришлось на 9 марта 1866 года. По образцу карамзинского журнала первый том открывался “Письмом к издателю”, автором которого был Плетнев. Развивая мысль об обязанности нового “Вестника Европы” взять самое лучшее от карамзинского издания и пушкинского “Современника”, Плетнев подчеркивал, что авторитет не должен связывать силы нового и налагать “на него обязанности бездушного повторения”. Ведь “жизнь и мысль народа не могут остановиться. Как самое время они мчатся вперед”9.
В первом томе помещалась редакционная статья, посвященная программе журнала, в которой провозглашалось, что “Вестник Европы” будет журналом преимущественно историческим. Популяризацию исторических знаний Стасюлевич представлял как одну из важнейших задач “Вестника Европы”. Он писал: “Журнал, какой бы то ни было, хотя бы даже и оппозиционный, но он все же ищет покорить себе ум читателя; между тем как наука стремится освободить его от всякого преходящего авторитета”10.
По замыслу Стасюлевича, главная особенность журнала заключалась в том, чтобы каждый номер “Вестника Европы” обязательно содержал значительное количество серьезных исторических публикаций. Их авторами редактор видел выдающихся ученых-историков. Другая характерная черта программы, предложенной Стасюлевичем, – отказ от переводной литературы по истории. В этом вопросе новый “Вестник Европы” противопоставлял себя старому. Карамзин, обещая, что его журнал “будет извлечением из двенадцати лучших английских, французских и немецких журналов”, видел его роль в ознакомлении русских читателей с европейской жизнью и на ее примере воспитании общества. Стасюлевич видел задачу своего журнала в том, чтобы способствовать развитию отечественной общественной мысли для подготовки условий развития страны в соответствии с европейскими ценностями.
* * *
Структура журнала в годы его рождения и становления была подчинена провозглашенной программе и состояла из пяти разделов. В первом публиковались “критические исследования важнейших вопросов исторической науки и жизни, монографии, биографии и историческая беллетристика”. Формируя исторический раздел, Стасюлевич не считал нужным разделять материалы по отечественной и всеобщей истории “уже и потому, что у нас всеобщая история займет главным образом место настолько, насколько она, так сказать, является сама второю отечественною историею”11. Этому заявлению редакция следовала на протяжении всех лет издания “Вестника Европы”. В течение 1866–1870-х годов в “Вестнике Европы” печатались труды значительных и вместе с тем таких различных по своим общественно-политическим убеждениям и научным взглядам историков, как М.И.Богданович, И.Е.Забелин, С.В.Ешевский, К.Д.Кавелин, Н.И.Костомаров, А.Н.Пыпин, М.И.Семевский, С.М.Соловьев, сам М.М.Стасюлевич.
Это не было проявлением “всеядности” редакции журнала. С самого начала Стасюлевич подчеркивал объективистский характер издания. В этом Стасюлевича поддерживал его близкий друг и единомышленник, член редакционного кружка К.Д.Кавелин. Он писал: “Все “измы” для меня ненавистны. Обскурантизм и либерализм, патриотизм и нигилизм, консерватизм и радикализм, аристократизм и демократизм и прочие “измы” – все хлам, шелуха, ярлыки, не имеющие смысла”12. По мнению Кавелина, время, когда во второй раз рождался “Вестник Европы”, ставило “на очередь вопрос” об образовании “из всех одной большой национальной русской партии”, о слиянии “всех направлений в одну сомкнутую русскую интеллигенцию, водворяющую общечеловеческие задачи и стремления на русской почве”13. И таким пунктом единения интеллигенции представлялся “Вестник Европы”.
После того как правительство отказалось от реформаторства, интеллигенция, по мнению редакции журнала, обязана была отстаивать путь дальнейших преобразований в России, так как обладала знанием Европы и, по мере участия в земской и судебной деятельности, начинала узнавать своеобразие и нужды собственной страны. Соединение интеллектуального потенциала и признания исторически сложившихся особенностей страны становилось залогом того, что интеллигенция могла стать реальной силой, определяющей особый путь развития России. Именно в этом Кавелин видел платформу для объединения всей русской интеллигенции. Он писал: “Нигде в мире европейском крестьянский элемент не является таким громадным и по своей громадности таким многозначительным и влиятельным фактором, как у нас, следовательно… решение государственных и общественных задач будет у нас непременно другое, чем в Европе… В этих взглядах нет ни порицания Европе, ни похвалы мужику, а только акт самосознания”14. Строгий академизм и нарочитый отказ от следования какому-нибудь одному направлению в исторической науке превратили “Вестник Европы” в профессорский журнал, в котором сложились условия для участия всех тех авторов, кто отмежевывался от крайностей радикализма и одиозных заявлений “партии крепостников”. “Вестник Европы” предоставлял свои страницы общественным деятелям, ученым, литераторам, разделявшим просветительские и гуманистические принципы его редакции.
* * *
Публикация работ историков, принадлежащих различным школам, не вызывала, как правило, каких-либо конфликтов в журнале. Но несходные взгляды Н.И.Костомарова и К.Д.Кавелина, входивших в редакционный кружок “Вестника Европы”, породили серьезные разногласия, зародившиеся между ними еще в университетскую пору. К.Д.Кавелин, сторонник государственной школы, и Н.И.Костомаров, не разделявший ее основных положений, столкнулись в принципиальных спорах, получивших дальнейшее развитие в редакции журнала и на его страницах. При этом оба они играли немаловажную роль в первые годы, когда происходило становление журнала. К.Д.Кавелин был идеологом редакционного кружка, а Н.И.Костомаров стал соредактором Стасюлевича.
Отношения между Стасюлевичем и Костомаровым, недавними коллегами по Петербургскому университету, несколько раз претерпевали изменения, но глубоких расхождений, подобных разногласиям с Кавелиным, между двумя отставными профессорами не было. В ходе обсуждения плана издания тогда еще безымянного журнала В.Д.Спасович предложил пригласить в качестве соредактора Н.И.Костомарова. Судя по воспоминаниям историка, он с охотой откликнулся на это предложение, позволявшее ему существенно улучшить свое материальное положение. По договору он не только получал немалый гонорар – 100 рублей с листа, но и пятнадцать процентов от чистого дохода. Его первым “трудовым” вкладом было предложение назвать журнал в честь “таких корифеев слова, как Карамзин и Жуковский”.
В 1866 году в “Вестнике Европы” была напечатана работа Костомарова “Смутное время Московского государства”, в которой противопоставлялись вечевое и самодержавное начала. А следом, в 1867 году, была опубликована статья Кавелина “Мысли и заметки о русской истории”. В ней проводилась принципиально важная мысль о том, что царская власть, образовавшаяся по типу родовой, “русскому народу представлялась в идеальном, преображенном виде… которую он коротко знал из ежедневного быта, с которой жил и умирал”. Кавелин утверждал, что “царь, по представлениям великорусского народа, есть воплощение государства”15. Так на страницах “Вестника Европы” нашли место две “диаметрально противные”, как оценивал их Костомаров, исторические концепции самодержавия и народовластия. Статья Кавелина выражала общую для остальных членов редакции позицию. Взгляды Костомарова расходились с ней. Кроме историко-теоретических разногласий, между членами редакционного кружка существовали различные подходы в оценке положения в Польше. Эти обстоятельства предопределили скорый уход Костомарова из редакции в 1868 году, но он еще долго оставался одним из ведущих авторов журнала, опубликовав крупную работу “Последние годы Речи Посполитой” и ряд статей.
* * *
С самого начала Стасюлевич допускал в научном журнале публикацию произведений “изящной словесности”, предполагая печатать произведения только на исторические темы, вроде романов Вальтера Скотта. Ради удовлетворения требований читателей журнала от такого строгого критерия пришлось отказаться, и с 1868 года литературный раздел “Вестника Европы” выделился в самостоятельный и стал таким, как было принято во всех солидных общественно-литературных журналах того времени. Для журнала стали работать многие выдающиеся русские писатели. Первым в журнал пришел А.Н.Островский, предложивший редакции в 1867 году историческую хронику “Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский”. Помещая эту пьесу, Стасюлевич проявлял последовательность. В первую очередь он ценил историческую достоверность, а не художественные достоинства этого, далеко не самого сильного произведения русского драматурга.
В “Вестнике Европы” начал печататься И.С.Тургенев. Роль посредника в приглашении великого писателя в молодой тогда еще журнал сыграл друг И.С.Тургенева П.В.Анненков, бывший также сотрудником “Вестника Европы”. На приглашение Стасюлевича о сотрудничестве в его издании И.С.Тургенев ответил в июле 1867 года: “Я был постоянным чтецом Вашего интересного журнала – и с великим удовольствием готов, по мере сил, содействовать его успеху. Прошу Вас считать меня в числе своих сотрудников”16. Первым произведением И.С.Тургенева, опубликованным в 1868 году в “Вестнике Европы”, стала повесть “Бригадир”. Позже Стасюлевич очень сблизился с писателем. Затратив немало усилий и материальных средств, он выполнил последнюю волю Тургенева и перевез гроб с его телом в Россию.
В 1869 году в журнал пришел И.А.Гончаров. На его страницах впервые был опубликован роман “Обрыв”. В привлечении этого выдающегося писателя важную роль сыграл А.К.Толстой, также сотрудничавший с “Вестником Европы”. Стасюлевич, соперничая с “Современником” в привлечении в свое издание лучших литераторов России, писал П.В.Анненкову летом 1867 года: “Некрасов не может никогда конкурировать с “Вестником Европы”, потому что его программа непременно будет другая… Наконец, – считал Стасюлевич, – неужели для России было бы много двух-трех журналов”17. В 1880-х годах после закрытия “Отечественных записок” в “Вестнике” печатал свои сочинения М.Е.Салтыков-Щедрин. С введением литературного раздела редакция “Вестника”, придерживавшаяся умеренных позиций, дала возможность многим писателям обрести постоянную трибуну. Участие популярных писателей в журнале обеспечивало ему большой успех. При выборе беллетристики для редактора “Вестника Европы” всегда главенствовали не эстетические достоинства, а общественное звучание литературного произведения. Прямолинейное следование весьма распространенному в пореформенной России представлению о роли художественной литературы как способа выражения общественно-политических позиций впоследствии иногда подводило Стасюлевича.
* * *
Следующий раздел “Вестника Европы” посвящался, по плану Стасюлевича, “анализу лучших новейших исторических произведений и вновь изданных памятников”, а также показу того, “как относятся историческая критика и историческое искусство к совершившемуся”18. Библиографические разделы в то время были обязательными для каждого солидного журнала в связи с интенсивным развитием в пореформенной России книжного дела, а также возросшей активностью читателей. В 1866–1868 годах раздел вел Н.И.Костомаров, это было его обязанностью как соредактора. Его обзоры отличались пунктуальностью, включением всех без разбору новинок исторической литературы, сухостью, однообразием и растянутостью. Было очевидно, что эта работа не подходит для ученого. После отказа историка от редакторской работы литературно-критический раздел оставался довольно слабым и, слившись с библиографическим, третьим разделом, постепенно превратился в библиографию, снабженную краткими аннотациями. Правда, иногда на страницах “Вестника Европы” появлялись интересные и глубокие разборы современной литературы, выходившие из-под пера как русских критиков – К.К.Арсеньева и В.Д.Спасовича, так и зарубежных писателей – Э.Золя.
* * *
Специально для обсуждения реформы гимназического образования был создан педагогический раздел журнала, просуществовавший до 1868 года. Стасюлевич предполагал, что на страницах “Вестника Европы” развернется дискуссия, итоги которой смогут оказать влияние на ход борьбы передовых педагогов против насаждавшейся министром народного просвещения Д.А.Толстым системы классического образования.
Заключительный раздел журнала, озаглавленный вначале “Историческая хроника”, был посвящен показу “тех событий современной истории, в которых главным образом выразился дух” переходной эпохи19. Эти общие слова получили предельно ясное толкование у идейного лидера редакционного кружка К.Д.Кавелина, считавшего, что главная задача “Исторической хроники” должна заключаться в “реальном изучении самих себя, своих насущных нужд и потребностей”.
Поворот правительства в год рождения “Вестника” в сторону реакции определил направленность обзоров по вопросам внутренней политики. Журнал взял на себя роль выразителя и защитника великих реформ. Для этого надо было не допустить отказа правительства от уже сделанного и выдвинуть в противовес как консерваторам, так и левым силам собственную программу действий в соответствии с либеральными ценностями и идеалами прогресса.
В 1867–1868 годах раздел “Историческая хроника” в силу своей важности подвергся реорганизации. Выделились самостоятельные отделы: “Внутреннее обозрение”, “Земская хроника”, “Судебная хроника”, “Иностранная политика”, “Литературное обозрение”, “Известия”. Наиболее важным было “Внутреннее обозрение”, которое вначале вел сам Стасюлевич, он писал вводную часть и формулировал основную идею данного номера. В 1870-х годах ведущим обозревателем раздела стал известный в свое время публицист Л.А.Полонский. Отдельные рубрики, в зависимости от того, какой вопрос обсуждался, писали К.Д.Кавелин, В.Н.Назарьев, В.И.Лихачев. На страницах “Земской хроники” выступали влиятельные земские деятели – А.А.Головачев, Н.П.Колюпанов, Н.А.Корф, Н.Ф.Крузе. В “Судебной хронике” принимали участие деятели судебной реформы и знаменитые на всю Россию адвокаты – К.К.Арсеньев, В.Д.Спасович, Б.И. и Е.И.Утины, позже А.Ф.Кони.
* * *
Ведущей темой “Внутреннего обозрения” в годы становления журнала было подведение итогов крестьянской реформы. Оценивая ее очень высоко, ведущие сотрудники журнала и сам Стасюлевич не скрывали тяжелого положения пореформенной деревни, трудностей в работе земств и новых судов. По этим вопросам основным обозревателем “Вестника Европы” стал А.А.Головачев, бывший во время подготовки и проведения крестьянской реформы помощником А.М.Унковского, главы либеральной оппозиции Тверской губернии. Особую тревогу редакции в конце 1860-х годов вызывало безразличие русского общества к проблеме дальнейшего развития аграрной реформы. Это побудило А.А.Головачева опубликовать в 1871 году в “Вестнике Европы” цикл статей “Десять лет реформ”. Разбирая основы кредитных операций, налоговое законодательство, деятельность Податной комиссии, акцизную систему, порядок составления и утверждения бюджета, подушную подать, он настойчиво проводил мысль, что скрытое противодействие преобразованиям правительства осуществляется самим же правительством. Оно преследовало цель породить в обществе мнение о неспособности общества, т.е. интеллигенции, к созидательной деятельности на благо всей страны.
“При таких обстоятельствах даже лучшие люди, – писал Головачев, – теряют энергию и оставляют деятельность”20.
Решение аграрного вопроса было непосредственно связано с решением судьбы общины. Впервые этот вопрос поднял в статье “Девятнадцатое февраля 1870 года” Н.П.Колюпанов. Отрицательно относясь к общине, этот видный земец утверждал, что выход и переселение крестьян из общины не могут быть полными и неограниченными. Это могло бы привести к обострению проблемы обезземеливания и нанести ущерб фискальным интересам государства. Обсуждение в “Вестнике Европы” положения пореформенного крестьянства неизбежно приводило к рассмотрению политической и культурной сторон проблемы. Деятели земств и народного просвещения выступали с предложениями о создании образовательных и здравоохранительных учреждений для крестьян и малоимущих городских слоев.
Л.А.Полонский, рисуя картину бедственного положения крестьянства, обращал внимание на необходимость проведения податной реформы, так как подушная подать не соответствовала уже совершенным преобразованиям. Натуральные повинности, включая отработки, в будущем предлагалось при помощи земств перевести в денежные. Основное требование заключалось в перераспределении налогового бремени между всеми сословиями, т.е. введении подоходного налога. Идею подоходного налога поддерживал и Головачев, считавший, что это позволит отменить выкупные платежи и обеспечит рост бюджетных поступлений, ускорит развитие промышленности и сельского хозяйства. Журнал выступил против ограничения финансовых прав земств. Ставилась задача организации системы страхования крестьян от пожаров и падежа скота, создания кредитных земских банков для развития местной торговли и промышленности.
* * *
Другим важным направлением во “Внутреннем обозрении” был решительный отказ от быстрой и коренной ломки тех форм социальной жизни, которые складывались в течение долгого времени. В журнале подчеркивалось, что социально-экономические реформы должны опережать преобразования политического устройства страны. Не раз говорилось о возможности и желательности согласия между стремлениями народа и замыслами царя-освободителя, появившимися после отмены крепостного права. На этой почве должно было произойти “увенчание здания” реформ. Под ним подразумевали создание в России народного представительства, ограничивавшего самодержавие, и принятие конституции – воплощения всех либеральных свобод. По цензурным соображениям говорить об этом приходилось обиняками, так как само слово “конституция” применительно к России было запрещено. Стасюлевич выходил из положения, помещая в “Вестнике Европы” статьи, раскрывавшие опыт политической мысли и государственного строительства в Западной Европе, – “Значение итальянской конституции”, “Идея федерации в Австрии”, “Англия в книге Тэна”, “Гладстон и Дизраэли”. Публиковались также и исторические исследования о борьбе веча и великокняжеской власти в начальные века русской истории. Это были как бы иллюстрации к заветным мечтам редакции “Вестника Европы”.
* * *
Ведущим обозревателем “Земской хроники” был Н.Ф.Крузе, бывший в 1866–1867 годах председателем Петербургской губернской управы. Он смотрел на земства в России не только как на органы местного самоуправления, но и как на “здоровую общественную школу, готовящую политических деятелей и воспитывающую сословия в традициях самоуправления”21.
“Судебную хронику” вели В.И.Лихачев, в то время товарищ председателя Петербургского окружного суда, и В.Н.Назарьев, писатель и мировой судья Симбирского уезда. Обозреватели не только выясняли значение судебной реформы, защищали ее от нападок консерваторов, но сумели показать целый узел социальных проблем, порождающих преступления. В 1871 году К.К.Арсеньев опубликовал серию статей “Итоги судебной реформы”, в которых предупреждал о возможном откате назад в распространении судебных уставов.
* * *
М.М.Стасюлевич никогда не отказывался от возможности продемонстрировать, что позиция “Вестника Европы” находит одобрение в определенных правительственных кругах. С середины 1860-х годов высшее чиновничество, группировавшееся вокруг вел. кн. Константина Николаевича, общепризнанного главы “либеральной партии”, все более утрачивало шансы влиять на внутреннюю политику. Либеральные сановники, стремясь получить поддержку общественного мнения, укрепляли и развивали отношения с редакцией “Вестника Европы”, соединявшего прогрессивные идеи с “благородным приличием”. Группа высших должностных лиц – Н.А.Милютин, А.В.Головнин, М.Х.Рейтерн, Н.Х.Бунге – программу журнала считали принципиально близкой, дающей основу для единения либеральных общественных и государственных деятелей. Об этом свидетельствуют и личные связи Стасюлевича с А.В.Головниным, бывшим личным секретарем вел. кн. Константина Николаевича, а через него и с самим братом царя.
* * *
Возглавлявший с 1861 года Министерство народного просвещения А.В.Головнин в 1866 году был уволен с этого поста и назначен членом Государственного совета. Обладая огромным честолюбием и стремясь остаться в гуще политической жизни, он стал негласным покровителем Стасюлевича и главного обозревателя “Вестника Европы” Л.А.Полонского, служившего ранее в его министерстве. Обширные связи Головнина в правительственных кругах и в среде русской эмиграции делали его одним из самых осведомленных людей своей эпохи. На протяжении конца 1860–1870-х годов Головнин регулярно посылал Стасюлевичу записки с приглашением посетить его особняк и получить свежие “сведения по предмету”, их обоих интересующему. Сохранившиеся письма Головнина к Стасюлевичу позволяют увидеть, что политические консультации, которые получал редактор “Вестника Европы” у отставного министра, неукоснительно реализовывались в виде “Внутренних обозрений” ведущими сотрудниками журнала, в том числе Полонским.
Личные и идейные связи редакции “Вестника Европы” с кругом вел. кн. Константина Николаевича в годы создания и становления журнала привели к образованию двусторонних отношений между реформаторски настроенными государственными деятелями и либеральной общественностью. Это явление можно расценивать как существование либеральной оппозиции правительственной политике в переходную эпоху.
Редакция журнала делала серьезные попытки создавать общественное мнение, а также активно влиять на внутреннюю политику государства в полный противоречий пореформенный период.
* * *
Большое значение Стасюлевич придавал полиграфии журнала, так как от внешнего вида зависела его репутация “приличного” журнала. В первые годы “Вестник Европы” печатался в типографии Ф.С.Сущинского. На всем протяжении 1860-х годов это была одна из самых совершенных типографий в Петербурге, она была оснащена пятью новейшими скоропечатными машинами с русскими, польскими и французскими шрифтами. К ее услугам обращались многие министерства, ведомства, Академия наук. Типография имела репутацию не только коммерческого, но просветительского предприятия и как нельзя более подходила для Стасюлевича и его журнала. В 1866–1867 годах журнал выходил в четырех томах, по 50–60 печатных листов каждый. Начиная с 1868 года он стал ежемесячным. Очень быстро возрастало число подписчиков. Так, в 1866 году их было 2,5 тысячи человек, а в начале 1870-х годов получали журнал по подписке более 8 тысяч читателей по всей России. Эта цифра сравнима с тиражом крупных столичных газет: “Биржевыми ведомостями” и “С.-Петербургскими ведомостями”, тираж которых колебался от 7,5 тыс. экземпляров до 10,3 тыс.22
Рост из года в год числа подписчиков выражал внешнюю сторону становления “Вестника Европы”. Внутренняя сторона его развития проявилась в том, что в конце 1860-х – начале 1870-х годов сложился круг ближайших сотрудников редакции, благодаря которым сформировался общественно-политический облик этого либерального органа. Второе рождение журнала “Вестник Европы”, становление его программы и структуры происходили постепенно, в течение 1866–1870 годов. Провозгласив уважительное отношение к культуре и науке, выступив в защиту великих реформ 1860-х годов, редакция “Вестника Европы” создала печатный орган с широкой либеральной платформой.
М.М.Стасюлевич искал “золотую середину” не только в политике. Он стремился учитывать идейные соображения редакционного кружка и интересы читателей. В пореформенной России в журнальном деле денежные расчеты диктовали свои условия, поэтому Стасюлевич задумывал и осуществлял “Вестник Европы” как коммерческое издание. Он внимательно следил за ходом подписки, сообразовываясь с запросами читателей, расширял программу. Редакционному кружку “Вестника Европы”, состоявшему из отставных профессоров Петербургского университета, рафинированных историков, юристов, литературоведов, претила “желтая пресса”, расцветшая довольно пышно в обеих столицах. Поэтому “Вестник Европы” по своему содержанию и оформлению как бы противостоял тем периодическим изданиям, которые беспринципно гнались за читателем. В результате “журнал истории, литературы, политики” стал одним из самых читаемых и долговечных изданий. Он просуществовал до 1918 года, когда был запрещен большевиками.
Редакция “Вестника Европы” взяла на себя ответственность поднять вопрос о выборе исторического пути России. На страницах научного исторического журнала подводились итоги опыта народа, показывались противоречия уходящей эпохи. “Вестник Европы” открыл возможность для выработки либеральных концепций политического и экономического развития России. Эта работа имела государственное и общенациональное значение.
1 Вестник Европы. 1866. Т. 1. С. VI.
2 Козлов В.П. Полемика вокруг “Истории государства Российского” Н.М.Карамзина в отечественной периодике // История СССР. 1984. № 5. С. 88–102.
3 Вестник Европы. 1866. Т. 1. С. VI.
4 Разманова Н.А. Карамзинский юбилей 1866 года и русская общественность // Проблемы историографии и истории культуры народов СССР. М., 1988. С. 50–65.
5 Дмитриев С.С. Русская общественность и семисотлетие Москвы // Исторические записки. Т. 36. М., 1951. С. 219–251.
6 Голос. 1866. № 324.
7 Разманова Н.А. М.М.Стасюлевич и начало издания журнала “Вестник Европы” (1866–1872 гг.) // Вестник Московского ун-та. Сер. 8. История. 1988. № 2. С. 45–53.
8 М.М.Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. 1. СПб., 1911. С. 229.
9 Вестник Европы. 1866. Т. 1. С. XIII–XIV.
10 М.М.Стасюлевич и его современники в их переписке. Т. 1. СПб., 1911. С. 229.
11 Вестник Европы. 1866. Т. 4. С. IV.
12 Там же. 1887. Т 2. С. 633.
13 Там же. 1866. Т. 2. С. 170.
14 Там же. 1866. С. 148.
15 Там же. 1866. Т. 2. С. 372.
16 Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 4. М., 1965. С. 286.
17 ИРЛИ. Ф. 7, оп. 1, ед. хр. 91, л. 34об.
18 Вестник Европы. 1866. Т. 1. С. V, X.
19 Там же. Отдел 5. С. 2.
20 Головачев А.А. Десять лет реформ. СПб., 1872. С. 8.
21 Вестник Европы. 1866. Т. 4. Отд. 5. С. 5–6.
22 Разманова Н.А. М.М.Стасюлевич и начало издания журнала “Вестник Европы” (1866–1872 гг.). Канд. дисс