Опубликовано в журнале Уральская новь, номер 16, 2003
Решетов Алексей Леонидович (1937-2002) родился в Хабаровске. Большая часть жизни прошла в г. Березники Пермской области. В 1982 году переехал в Пермь. В 1960 году увидел свет его первый поэтический сборник. Автор нескольких сборников стихов и книги прозы «Зернышки спелых яблок». В последние годы жил в Екатеринбурге.
* * * Опущу усталую главу: Поздно для хорошего поэта Я узрел подземную траву И потоки косвенного света. То, что рядом, - надоело брать, Что подальше - всё никак не трону, Только глажу новую тетрадь - Белую, голодную ворону. Женский портрет Кто из нас о таком не мечтает, Когда пьёт в одиночку вино: Вот сидит она, что-то читает Или вяжет... Не всё ли равно? Тень заботы на личике смуглом. Свет нездешних небес из-под век. И в тугом животе полукруглом Безымянный ещё человек. * * * В гостинице, в номере "люкс", Сижу, завываю, как люпус, И на передвижников злюсь: Зачем увеличивать скуку? Как славно написана рожь, Как вольно она колосится! Как жаль, что сюда не войдёшь В обнимку с молоденькой жницей. Ты только что встал на постой, Прилег на казённой постели - Приходит Саврасов седой, Грачи, говорит, прилетели. * * * Фантастический флигелёк, Фиолетовый фитилёк, Марфа в фартуке чистит фрак, Фигу прячет в карман дурак. Фолианты: Фейхтвангер, Франс, Дьявол в профиль, Фауст анфас. И качаешься, обомлев, - Сколько фосфору в букве "ф"! * * * Сапожник допился до белой горячки, Поэт дописался до белых стихов. И белая пена в корыте у прачки - Как белые овцы у ног пастухов. Как белые стены покрашены мелом, И белый из труб поднимается дым, И белый наш свет называется белым - Не чёрным, не розовым, не золотым… * * * (1997) Виктору Астафьеву Не плачьте обо мне: я был счастливый малый. Я тридцать лет копал подземную руду. Обвалами друзей моих поубивало, А я ещё живу, ещё чего-то жду. Не плачьте обо мне. Меня любили девы. Являлись по ночам, чаруя и пьяня Не за мои рубли, не за мои напевы. И ни одна из них не предала меня. Не плачьте обо мне. Я сын "врагов народа", В тридцать седьмом году поставленных к стене. В стране, где столько лет отсутствует Свобода, Я всё ещё живу. Не плачьте обо мне. * * * (1998) Молодость вторая или старость? Что со мной, никак не разберу. Каждый день, как дорогой подарок, Нынче принимаю поутру. Радуюсь и солнечному свету, И дымкам над крышами села. Лишь бы только в оболочку эту Чья-то смерть не спрятана была. * * * (1998) Если бы читатели сказали: - Музу нам свою изобрази, - Я бы вспомнил девку на вокзале, Спящую, ботиночки в грязи. Ныроблаг И ногу ножкой называть?.. А. Ахматова Пустой барак, пустая зона. Ни слёз, ни крови, ни костей. Глядишь - и вроде нет резона Корить за прошлое властей. И кто мешал поэтам нервным Их пайку чёрную жевать И ногу с биркою фанерной Шутливо ножкой называть?.. * * * Жду тебя, а ты нейдёшь. Зря гляжу в окошко. Там идёт то снег, то дождь. То пуста дорожка. Там идёт то дождь, то снег, То чужие люди. Видно, кончится мой век, А тебя не будет. * * * Едет собака в трамвае куда-то. На контролёров глядит виновато. Где же ей денежек взять на билет? Может, хозяев давно уже нет? Имя своё позабыла она. Чёрную шерсть замела седина. Ест иногда, что Господь подаёт. Мечется, ищет, надеется, ждёт. * * * Пожалуй, эта красота Мир грешный не спасет. Но до последнего листа Всё в жертву принесет. И нищий тополь, без одежд, Бредёт в сырую тьму. И череда пустых надежд Сопутствует ему. * * * На глазах у меня умирала. Уходила на вечный покой. Край у простыни перебирала Непослушной прозрачной рукой. Вот и всё, что осталось от милой,- Только тело, подобное льду. И стою я над свежей могилой. Своего подселения жду. * * * (1998) Было время - люди мёрли, Каждый третий не дышал. Но у многих "ванька-мокрый" Подоконник украшал. Из-под минного завала, Из пробитого хребта Поднималась, расцветала Неземная красота. И подвыпивший мазила Жить пытался для людей, И свинцовые белила Не жалел на лебедей. И девчонки-малолетки Не жалели кошелька На помаду и танкетки, Вместо хлебного куска. И старушки у параши, Только смолкнет стук сапог, Вспоминали "Отче наш" и Северянинский стишок. * * * Только чёрные шпалы да рельсы Между нами на тысячи верст. Как герои шекспировской пьесы, Мы с тобою не выживем врозь. Как боюсь я такой параллели! Ведь для тех, кто безумно любил, Не стелили другие постели, Кроме вырытых наспех могил. О, моя дорогая подруга, Отдохнём от мучительных драм. И читать будем только друг друга По глазам, по устам, по сердцам. * * * (1998) Друг работал в кочегарке, Копоть чёрную глотал, По ночам стихи Петрарки Псу бездомному читал. Друг работал в кочегарке И, конечно, поддавал. Сразу после первой чарки Он вторую наливал. Друг работал в кочегарке. В ней и жил, и умер в ней. Для таких, как мы, у Парки Нету ниток подлинней. * * * (1998) Кто слыхал это грозное эхо, Тот едва ли его перенёс - Сочетание гневного смеха С переливом младенческих слёз. Говорят, ничего не слыхали Люди равного тысячи лет. Отдалённые ноты звучали, Но в душе не оставили след. * * * (1998) Скользим ли мы по наледи, Идём ли по коврам - Всегда тревожно на люди Показываться нам. И лишь от неба звёздного Не прячем мы лица, Больные дети поздние Любимого Отца. * * * (1998) Бедные люди, откуда они в наши прекрасные, светлые дни? Дуня с гусаром умчалась в метель. Двое с Башмачкина сняли шинель. Холодно, голодно бедным зимой. - Варенька, маточка, ангельчик мой! * * * (2000) Потерпи, дорогая, Не вздыхай, не грусти. Не всегда, полагаю, Будет нам не везти. Теплотою весенней Зимний сменится хлад. "Близ беды и спасенье", - Мудрецы говорят. * * * (2000) Блажен имеющий глаза Не столько для газеты, Но чтобы видеть небеса - Закаты и рассветы. Блажен, кто абсолютно глух К фальцету скандалиста, Зато имеет верный слух Для Шумана и Листа. Блажен, кому даны уста Отнюдь не для ворчанья, Но, как златые ворота, Для мудрого молчанья. * * * (2000) Старею, брат, старею, Как лист на деревах. Всё чаще руки грею В дырявых рукавах. И всё ж взываю к Богу: Хотя бы на версту Продли мою дорогу Из этой жизни в ту! * * * (1998) Когда уйду по оклику Всевластной И други всхлипнут, головы склоня, Земля не станет менее прекрасной, Но всё же обеднеет на меня. * * * Памяти Н. Ф. Домовитова Мы бомжи от поэзии, мы шваль. Мы нищие с протянутой рукою. Мы клоуны. Но Господу нас жаль. И Он дарит нас вечною строкою.