Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2018
Мария Гладцинова — родилась и живет в Вологде. Окончила
художественную школу и Вологодский педагогический университет (филологический
факультет). Рисует, пишет стихи и прозу. В журнале «Урал» печатается впервые.
***
отречённый от мира сего,
обречённо гудит колокольчик,
пролетая над чёрной землёй,
он не знает, не чувствует боли,
ничего не тревожит его;
размороженный громом прибоя
часовых, стерегущих покой,
окунувшийся в голубое,
он дрожит и поёт над землёй,
не боясь, что умрёт от побоев —
ведь тогда тишиною накроет,
точно тучей и тьмой,
этот город, похожий на грот;
но пока колокольчик поёт,
и слова от набатного боя,
вспенив облако дождевое,
набухают, как почки,
и качается маятник-лётчик;
эти веки, хмельные от сна,
закрывают твой взгляд в оболочке,
и сырые от горечи строчки,
высыхая, ложатся в тетрадь,
чтобы спать в одеяле из ночи,
беспробудно до времени спать.
***
уже стемнело за окном —
дар января голубоокий,
и над советском ватным блоком
глухая мгла опять легла
глубоким сном
на обезглавленную церковь,
но в млечном свете голубом,
идущем сверху поволокой,
и в свечном свете фонаря
сверкает снег осоловело,
как будто в яви января,
смертельно белой,
в вязком сне,
есть только снег
и нет
тебя.
***
ты ждёшь на утреннем вокзале
гудящий шмель огромного состава,
осталось
совсем немного,
и вот издалека
протяжно и устало,
как грозовая
туча, нарастает
его тревога,
ознобом
пробегает по спине,
бросает в дрожь
и снова,
вместе с холодом гудка
впотьмах
и громом льдин
чугунного катка,
вливается в сосуд груди
невидимо
щемящее ау
беспомощных громадин,
нездешний гул,
как будто было что-то
в этой тишине,
в её нутри
звенящее упруго,
потом не стало
быть,
и ты — уже не человек —
летящий майский шмель
в туннеле воздуха
над церковью и лугом.
***
в песок полуденный упала
тень рыбака,
и ночью
под его твёрдыми руками
строка за строчкой
текла расслабленно река,
спелёнутая облаками,
плыла холодным лунным камнем
в воде проточной
новорождённая луна,
и колебались под волнами
растения призраками дна,
как будто им была дана
в награду
медлительная тяжесть сна,
необратимость водопада;
зажгли костёр на берегу,
но темнота глотала пламя,
и напряжение огня
сушило мокрую траву,
передалось на холод камня,
и градом с потемневших яблонь,
смеясь над слабостью воды,
на землю падали плоды
в глухую безысходность сада,
но звуки их ночных ударов
теряли в сумраке следы.
***
то, что я чувствовал тогда,
ложась спать в сырые листья,
поверх меня бежала чистая
вода холодного ручья,
глубокая его печаль
или печаль ничья;
я утром вышел из воды,
чтобы согреться,
и неожиданно мой ум открыл,
что на поверхности
мне не во что одеться:
в воде
мы были вроде
все равны,
а тут костюм уплыл,
и я прикрыл листвой
разрушенное сердце.
***
в изнанке сегодняшней ночи
за тайной тканью воды
своим неразборчивым почерком
как хвощ худосочный художник
пишет созвездья кувшинок
хрупкие трубки растений
поднятых из грубой
глины и ила
на чёрной карте излучин
изгибов реки
и ночью воочию
видимо только их жёлтое сердце
в белеющей скорлупе
а жуткой глубины подстрочник
те стебли прячет в темноте
гость (тень)
сверкнула молния,
как отблеск на стене,
и вздрогнул гром
всей дробью поездов,
никем не видимая тень
мелькнула за окном:
я слышал, будто бы сквозь сон,
шум ливня
как кто-то мимо проходил
и постучал в мой дом,
но я дыханье затаил,
не открывая дверь,
а гость свой стук не повторил
и сгинул в темноте;
и в ночь, когда ушла гроза,
я вышел на крыльцо —
нет никого, шумит вода
у дома моего.
***
я вхожу во сне в твою реку
и вижу, как она глубока,
у неё берега из пористого песка
или хлеба,
и темнеет до дна
баклажановая вода,
здесь во сне
я всего лишь тень человека,
надо мной плывут облака,
у меня нет имени,
нет лица и тела,
но во сне мне хотелось
быть видимым
для тебя.