Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2018
Роман Сенчин — прозаик, редактор, литературный критик. Автор романов «Минус», «Нубук»,
«Елтышевы», «Информация», «Зона затопления», сборников рассказов «Иджим», «День без числа» и др. Лауреат Национальной литературной
премии «Большая книга» и многих других литературных премий. Живет в
Екатеринбурге.
1 Статья Галины Акбулатовой «Технология успеха и технология романа»
опубликована в 12 номере журнала «Урал» за 2017 г.
С одной стороны, Дмитрию Новикову можно позавидовать: мало о ком из современных прозаиков появляются нынче такие подробные и страстные статьи, какую написала Галина Акбулатова1. С другой, страстность эта настолько своеобразна и во многих эпизодах несправедлива, спорна, туманна, мутновата, что возникает потребность подискутировать.
Тем более что я являюсь хоть и эпизодическим, но персонажем «Технологии успеха и технологии романа». Так что на ответ, как мне кажется, имею право.
Галина Акбулатова довольно умело жонглирует двумя полярными жанрами — панегириком и памфлетом, и поневоле начинаешь путаться и ощущать некий клин в мозгу: чего добивается автор? Литературоведческой объективности в ее статье нет, а субъективность чуть ли не в каждом абзаце мечется из одной крайности в другую.
Ощущается некая сверхзадача, выходящая за рамки литературы цель, но в личностные или республиканские (и автор, и ее герой (или антигерой?) живут в Карелии, где давно идет окололитературная война) разборки погружаться не хочется. Не имеет смысла. Лучше пройду по тексту статьи, не пытаясь читать между строк.
Статья большая. Почти полтора авторских листа. И как положено большим статьям, «Технологию успеха и технологию романа» (в дальнейшем буду ограничиваться первым словом в кавычках) предваряют эпиграфы.
Их два. С первым, словами Дмитрия Новикова из интервью, я, в общем-то, согласен. Читателю интересны, нужны писатели, крепко стоящие на ногах (или делающие вид, что стоят крепко). Неудачник давно надоел, произведений, написанных такими авторами и от лица таких героев, предостаточно. Действительно, «есть установка на успех».
Я и сам в интервью, публицистике часто говорю об этом. Но говорить — одно, а создавать художественные произведения о крепко стоящем, уверенном, успешном (а успех не всегда преступление) — другое. Попытки писать об успешных — есть, удачных результатов — пересчитать по пальцам одной руки. Имеются вроде бы и успешные авторы, не с точки зрения известности, раскупленных тиражей, а, как говорится, по жизни; те, что «сделали себя». Но это видимость. Те же Захар Прилепин, Герман Садулаев, которых Новиков приводит в пример, да и он сам, как показывает жизнь, — мятущиеся, неприкаянные, изломанные люди, сжигающие и сжигающие построенные ими же самими мосты. А иначе с писателями и не бывает. Иначе они перестают быть писателями.
Повторюсь, утверждать, особенно в интервью, можно что угодно, а вот жить приходится иначе. Идти по жизни как по минному полю, причем минируя это поле, как правило, самому, каким-то образом, какой-то своей частью оказываясь перед собой. Такой вот сюр.
Но второй эпиграф, принадлежащий Михаилу Бойко, должен, по мысли Галины Акбулатовой, подтвердить слова Новикова о его, Новикова, и Германа, Захара успешности. «Они победили, — констатирует Бойко (вернее, констатировал, так как словам этим лет десять), — потому что на их стороне влиятельные «старшие товарищи», финансовая подпитка, государственная поддержка, основные литературные журналы, премии, отлаженная PR-машина «перекрестного опыления». Потому что они всем выгодны. Потому что они респектабельны…»
Михаил Бойко, кстати сказать, в середине нулевых немало поспособствовал тому, чтоб «они» (мы уже понимаем, кого имеет в виду Бойко и Акбулатова, да?) стали известны. Он пиарил (а на самом деле искренне пропагандировал) новый реализм и новых реалистов так же страстно, как страстно стал в дальнейшем клеймить.
На место нового реализма он пытался выдвинуть другое, непонятное, почти мифическое и закончил свой путь литературного критика яркой рецензией на книгу с тысячью пустых страниц под названием, если мне не изменяет память, «Библия ничто». После этого Михаил Бойко стал писать нечто, мягко скажем, далекое от современной литературы.
По сути же давних тезисов Бойко, ставших эпиграфом, спорить можно долго и подробно. Думаю, что займусь этим, разбирая статью Галины Акбулатовой, в которой они, эти тезисы, разворачиваются в широченное и детальное полотно.
Итак, главный герой «Технологии…» — Дмитрий Новиков… Далее я хотел написать «один из лучших современных писателей», но вдруг подумал, что наверняка такая формулировка покажется издевательской, ведь каждый писатель считает себя лучшим, а иначе он не писал бы. Поэтому скажу субъективней — один из моих любимых писателей. Я часто перечитываю некоторые рассказы Новикова, эпизоды романа «Голомяное пламя». Вдохновляюсь ими, укрепляюсь, наслаждаюсь. Это настоящая русская проза.
В общем-то, это подтверждает и Галина Акбулатова: начало ее статьи — восторженный дифирамб рассказу «Муха в янтаре». Есть слова, что Новиков «создал что-то новое. Что-то такое, чего в прежней реальности не было». А потом следует переход к технологии успеха.
Кстати о технологии и успехе. За пятнадцать лет в литературе у Дмитрия Новикова довольно скудная библиография, между выходом книг есть промежутки в несколько лет. Если бы Новиков был одержим успехом, он наверняка стал бы штамповать рассказы, подобные «Мухе в янтаре», «Вожделению», «Куйпоге», но он замолчал на годы, исчез с литературного поля, работая над большой книгой.
Многим показалось, что он вообще не вернется, и меня не раз недоуменно спрашивали: зачем ты пишешь в своих статьях о Новикове, он ведь бросил литературу, сколько времени о нем не слышно…
Новикова подзабыли и читатели (прямо скажем, не очень многочисленный круг, как и у большинства современных авторов), и редакторы, издатели. Если бы была какая-то технология, то Дмитрия стопроцентно бы, что называется, тянули. Переиздавали бы старые вещи, компилируя из них сборники, сделали бы некую серию чужих книг типа «Дмитрий Новиков представляет» или «Из библиотеки Дмитрия Новикова». Но, начав очень ярко, Новиков пропал. А потом вернулся с потрясающей новой книгой.
Галина Акбулатова, как ей наверняка кажется, докапывается до того механизма, что производит успешных авторов. Форум молодых писателей «Липки», возникший в 2001 году и проводящийся до сих пор. Новиков был одним из участников первого форума (и нескольких следующих), до сих пор его фамилию перечисляют среди тех, кого форум открыл.
Автор «Технологии…» ставит это Новикову в вину, жестко критикует и сам институт Форума молодых писателей. «…Зачем реанимировать то, что должно остаться там, где литература была еще одним министерством идеологии, работающим, как теперь принято говорить, на тоталитарную систему? Теперь же идеологии нет, и это записано в Конституции страны».
И еще: «Фабрика звезд», как в шутку называли некоторые критики форум, заработала на полную катушку. И народ узнал своих писателей — писателей новой России. На них (естественно, не на всех, а на самых успешных) посыпались стипендии, гранты, премии, поездки на международные книжные ярмарки, публикации в литтолстушках и мощная сми-пропаганда: интервью, рецензии, творческие портреты…»
Или вот, отталкиваясь от слов руководителя одного из семинаров форума Евгения Попова: «Ищите себе компанию. Одному в литературе выжить сложно»: «Компания» — в просторечии «стая», «клан», «мафия», «семья»… — возникла на заре человечества, и ничего лучше для выживания в этом сложном, жестоком мире борьбы за лучший кусок, до сих пор не придумано».
Я тоже участвовал в нескольких форумах молодых писателей, но не был его открытием. Публиковаться, в том числе и в ведущих литературных журналах — «Знамя», «Новый мир», «Наш современник», «Октябрь», — стал за несколько лет до «Липок». Сообщаю это не в рамках пресловутой «технологии успеха», а чтобы стало понятно, что защищать форум буду не в корыстных целях и не из чувства личной благодарности.
В конце 90-х стало понятно, что наша современная литература в плачевном состоянии. Перестройка, которая, по логике, должна была освежить ее новыми писателями, освежила писателями, ранее запрещенными, неизвестными, возвращенными… А ведь с шестидесятников в русскую литературу не входили поколениями, лишь поодиночке, часто уже немолодыми, изрядно промаринованными. Эти немолодые пытались объединиться, общаться — общение не только для поэтов, но и вроде бы таких сугубых одиночек, как прозаики, необходимо. Помните такое определение — «сорокалетние»? Горькая ирония слышится в нем.
Писатели искали себе компанию всегда. Был кружок адмирала Шишкова, и был «Арзамас», были собрания авторов журнала «Современник» и журнала «Москвитянин», были «Среды», были символисты, кубо— и эго-футуристы, имажинисты, обэриуты, «Серапионовы братья», были группы «Настоящее» и «Памир»… В 30-е — начале 50-х, правда, почти ничего не было, но и литературных памятников то время почти не оставило.
Потом были авторы «Юности», «Нового мира», «Молодой гвардии», составлявшие своего рода «кланы», «стаи» и какие еще синонимы приводит Галина Акбулатова. Были «Иркутская стенка», СМОГ, «Московское время», «Новые амазонки»… Абсолютное большинство будущих участников объединений знакомились в литературных студиях, для многих возможностью дебютировать становились совещания молодых писателей; кузницей (извините за слово) пишущей молодежи традиционно был Литературный институт.
К концу 80-х литстудии практически исчезли, масштабные совещания молодых писателей не проводились с 1984 года; после развала Союза писателей СССР Литинститут попал в орбиту министерства образования и сделался, по сути, обыкновенным филологическим вузом, в нем стали учиться — в основном — ребята сразу после окончания школы, москвичи.
И к середине 90-х на просторах нашей широкой страны появилось поколение юных пишущих людей, не знавших, что толстые журналы все еще существуют, что не исчез Литературный институт, что написанное ими, в принципе, возможно опубликовать и даже издать в виде книги.
В общем-то, таким диким, а вернее, одичавшим был и я. Мне казалось, что всё погибло, современная литература — серьезная литература, какую пробовал писать я, — никому не нужна. Чудом считаю, что весной 1996 года мне встретилась в Абакане поэтесса Наталья Ахпашева, в то время председатель Союза писателей Хакасии, которая посоветовала мне отправить рассказы в Литинститут. «А его разве не закрыли?» — помню, удивился я. Оказалось, нет. Вскоре пришел ответ, что рассказы прошли творческий конкурс и я могу ехать на экзамены… Наша семья тогда недавно уехала из города Кызыла, столицы Тувы, которая собиралась отделяться от России; мы купили дом в деревеньке, жили тем, что продавали выращенные овощи. Кое-как подкопили достаточную сумму, и я поехал, поступил. Стал учиться в семинаре Александра Евсеевича Рекемчука…
Рекемчук, не в обиду многим другим мастерам Лита, рекомендовал понравившиеся ему опыты своих студентов для публикации. Рекомендовал он и мои рассказы в еженедельник «Литературная Россия», журнал «Знамя». Потом пошли публикации в других журналах. Когда я учился на четвертом курсе, в 2000 году, Рекемчук выпустил в своем издательстве «Пик» мою первую книгу.
Почему я так подробно пишу о себе? Наверное, чтобы показать, как мне повезло, как всё удачно — для меня — сложилось. Что-то же меня дернуло войти в здание, на стене которого висела табличка «Союз писателей Хакасии», а у меня в сумке как раз было несколько отпечатанных на машинке рассказов; в кабинете сидела приветливая молодая женщина, а не какой-нибудь окостеневший сухарь; повезло, что у Натальи Марковны Ахпашевой появилась идея насчет Литинститута, и мы отослали рассказы вовремя, почти в конце приема конкурсных работ; что в свои двадцать четыре года я был неженатый, безработный и, в общем-то, ничего не терял, уезжая в Москву. Что родители помогли мне с деньгами.
Но большинство людей моего тогдашнего возраста, жившие на Сахалине, в Иркутске, Красноярске, Ростове-на-Дону, Петрозаводске, Нижнем Новгороде, Калининграде и так далее, так далее, не могли поехать учиться в Литинститут. Даже на заочку. Семья, дети, работа, с которой не отпускают и которую немыслимо потерять, уже имеющееся высшее образование, в конце концов, — безденежье. Помните, в середине 90-х денег в буквальном смысле не было? Не у всех, конечно, но у многих.
Когда я оказался в стенах Литинститута, главной темой разговоров там было Первое всероссийское совещание молодых писателей в Ярославле. Несколько студентов туда попали и теперь делились впечатлениями: «Сам Владимир Маканин говорил о моих рассказах то-то и то-то… Мы общались с Кушнером вот так, как с тобой сейчас!.. Игорь Петрович Золотусский такой умный!.. Олег Чухонцев, Анатолий Ким, Валерий Попов, Евгений Попов, Иван Жданов, Вячеслав Курицын, Светлана Василенко…»
«Если студенты Лита, где известные писатели ведут семинары, в таком восторге, то что с остальными, не студентами?!» — недоумевал я.
То совещание, по-моему, осталось единственным такого масштаба. Были потом небольшие — в Переделкине, Малеевке. Особенного влияния на движение литературы они не оказали. Нужны были какие-то более мощные механизмы, чтобы освежить нашу литературу.
В 2000-м появилась премия «Дебют» (нынче, к огромному сожалению, находящаяся в замороженном состоянии), которая предусматривала не только выбор финалистов, лауреатов, но и творческие семинары; в 2001-м возникла премия «Национальный бестселлер», девизом которой организаторы избрали слова: «Проснуться знаменитым!» (правда, впоследствии ее часто присуждали уже давно знаменитым). В том же 2001-м состоялся и первый Форум молодых писателей, позже получивший название «Липки». Организаторам «Липок» пришла по-настоящему счастливая мысль: проводить семинары должны авторы и редакторы толстых журналов, то есть была налажена прямая связь между начинающими и их потенциальными публикаторами.
«Дебют», «Нацбест» и «Липки» здорово обогатили литературное поле, но говорить о том, что, например, благодаря «Липкам» «еще вчера никому не известные авторы в мгновение становились известными», как это делает в своей статье Галина Акбулатова, неверно. Рассказы и повести Дмитрия Новикова и Дениса Гуцко, участвовавших в первом форуме, были опубликованы не «в мгновение» — Новиков дебютировал в журнале «Дружба народов» в конце 2002-го, уже после вторых «Липок», а Денис Гуцко в журнале «Знамя» почти через год после первых. Многие участники первых, вторых, третьих «Липок» публиковались в толстяках еще до появления форума.
И что значит — «в
мгновение становились известными»? «Посыпались стипендии, гранты, премии,
поездки на международные книжные ярмарки»? Для настоящей известности «Липки»
непосредственно поспособствовали, пожалуй, только Алексею Иванову из Перми. В
2002 году он привез на форум свой роман «Сердце пармы»,
попал на семинар своего земляка и чуткого человека Леонида Юзефовича, который
этот роман оценил очень высоко. Вскоре он был выпущен в одном из столичных
издательств и имел успех. Но главное — у Иванова, как говорил Александр
Твардовский, «было на складе». К примеру, роман «Географ глобус пропил»,
который почти десять лет никто не хотел издавать. На волне успеха «Сердца пармы» издали, и Иванов стал действительно известным
писателем.
Большинство тех, кто сегодня известен более или менее, приезжали в «Липки» уже более или менее известными. Захар Прилепин, опубликовавший «Патологии», Герман Садулаев, издавший «Я — чеченец!»…
Естественно, на самых успешных посыпались и гранты, и премии, и всё прочее. Но успех же был на чем-то основан. Сама Галина Акбулатова, как я уже отмечал, очень высоко оценивает некоторые рассказы Новикова. И не она одна. И Маканин оценил, и Волос, и Битов, и Искандер. Так что всё логично… Но стоило Новикову взять паузу для работы над романом, и сыпанье прекратилось. Опять же логично. Роман оказался мощным, и опять посыпалось. Что тут криминального, я не понимаю.
Но автор «Технологии…» упорно ищет криминала: «Наиболее целеустремленные молодые люди, особенно из тех, кто уже вкусил дольче вита отечественного капитализма, отлично поняли про «связи» и «компанию» и с пользой провели время в Липках, налаживая отношения сверху донизу». Хотелось бы узнать подробнее, какие связи, отношения она имеет в виду.
Да, в «Липках» происходило и происходит знакомство молодых с мэтрами, редакторами. Личное общение в литературе имеет огромное значение. Но в основе лежит текст. Если он написан талантливо, его, скорее всего, опубликуют. Правда, у каждого редактора и даже журнала в целом разные вкусы. Поэтому в одном журнале рукопись могут завернуть, а в другом принять на ура. Лично я в этом убеждался не раз.
Или вот еще, видимо, по мнению Галины Акбулатовой, криминальное: «Раскрутка писателей шла за счет бюджета вкупе с бизнесом. По словам С. Филатова, «огромную помощь и поддержку» форуму оказывала региональная общественная организация «Открытая Россия», а прямо сказать, Михаил Ходорковский».
Сергея Филатова, бывшего главу Администрации президента Ельцина, а потом руководителя Фонда СЭИП, который занимается организацией «Липок», часто обвиняли в том, что он создает легион либеральных молодых писателей. Прозападников, чуть ли не нацпредателей. Привозит читать лекции семинаристам разных «либералов», чтоб они обрабатывали мозги молодежи.
В «Липки» приезжали самые разные люди, ведут семинары авторы, редакторы и «Знамени», и «Нашего современника», среди «птенцов» «Липок» авторы совершенно разных направлений. Как литературных, так и идеологических. Так же, кстати, как и в Школе публичной политики, которую финансировал все тот же Ходорковский, рождались как пресловутые «либералы», так и пресловутые «государственники».
Заканчивает свой первый (их несколько в статье) наезд на форум в «Липках» автор «Технологии…» такими словами: «Похоже, мастера ждали нового Толстого или Бунина, а явились Гуцко, Шаргунов, Новиков…» Опять же хочется уточнений: в каком смысле? Это противопоставление? Типа ждали великих, а пришли ничтожества? Тогда продемонстрируйте, чем конкретно ничтожен Гуцко по сравнению с Толстым или Шаргунов с Новиковым по сравнению с Буниным… Тем более что слова мастеров (Чупринина, Ковальджи, Курчаткина, Пьецуха), которые приводит Галина Акбулатова, не провоцируют на мысль о ничтожестве явившихся.
Далее она обвиняет Новикова чуть ли не в диктаторстве:
«Судя по интервью С. Филатова, у Д. Новикова уже есть свой форум в Карелии. И именно через такие региональные форумы, сообщает президент СЭИП, теперь будет проходить первичный отбор авторов на всероссийский форум («ЛГ» № 30, 27.07.2016).
Я бы не сказала, что это демократично, когда-то кто-то один, главный станет решать на местах — кому быть или не быть в литературе. К тому же пятидесятилетние новореалисты нынешним двадцатилетним кажутся устарелыми, «пожилыми», а их произведения «мутными и недосказанными». Молодые кричат из сетей бывшим новым: да кто вы такие, что беретесь нами руководить? И почему вы решили, что литература делается на ваших форумах? Мы возьмем бразды правления в свои руки и сами сделаем свою литературу:
«Молодость всегда безденежна, и ей как воздух нужна доступность, а что может быть доступней, как не всемирная электронная сеть?» (Это цитата из статьи Александра Фуфлыгина десятилетней давности и к высказанной выше мысли Акбулатовой не имеет никакого отношения: автор надеется, что «электронное состояние» журнала «Берега» — временное явление, и «есть надежда, что его ждет бумажное, толстое будущее, полновесное и полноценное». Так что не надо фальсифицировать, передергивать.)
То же передергивание видится и в картинке, которую рисует Галина Акбулатова: вот сидит Дмитрий Новиков в Карелии и пускает или не пускает местных в литературу. Это смешно. Но вот помочь такие люди, как Новиков, — могут. И он помог Ирине Мамаевой, Александру Бушковскому…
А про «устарелых новореалистов» — это верно. По крайней мере, верно с точки зрения молодых: молодые, новые и должны считать предшественников таковыми. Сами новые реалисты оказались в свое время очень тихими и скромными по сравнению с их литературными предками. Вспомним, что Пушкин предлагал сжечь все наследие Державина за исключением нескольких од, Белинский хоронил живого Пушкина, футуристы сбрасывали предшественников с парохода современности, имажинисты называли символистов дерьмом, а футуристов поедателями трупов. И так далее… Сейчас возникло новое течение — новые традиционалисты. (Тоже, кстати, во многом благодаря «Липкам».) Может, они встряхнут древо нашей прозы, на которой очень много сухих листьев и скисших плодов…
Постепенно Галина Акбулатова возвращается непосредственно к произведениям Дмитрия Новикова; начинается довольно интересный психологический их анализ. Но он проводится для того, чтобы вынести заключение:
«На мой взгляд, конечно же достаточно субъективный, Д. Новиков в своём герое зафиксировал тот тип успешного россиянина, который выдвинут сегодняшним временем и который, наверное, будет всё более и более теснить жалкие остатки гуманистов чеховского плана».
Взгляд не только субъективный, но и нелогичный. Почти во всех вещах Новикова герой, часто внешне довольно успешный, хотя и не крупный бизнесмен, оказывается мятущимся, растерянным, за его «самолюбованием» — внутренний раздрай и страх. Это-то и делает прозу Новикова настоящей. Не только виртуозная словесная живопись…
Но критику Акбулатовой нужна концепция. Нужно как-то бывшего бизнесмена Дмитрия Новикова связать с «Липками», объяснить вполне придуманную успешность писателя и человека Новикова. И она пытается связать. Оказывается, по ее мнению, «власть и бизнес вкладывали деньги в филатовский фонд, в поддержку новых писателей с практической целью: чтобы те несли в народ, во-первых, образ сильного, положительного героя-предпринимателя. Во-вторых, новый образ страны с ее «свободным рынком».
Я, участник нескольких форумов, в том числе и первых, не заметил такого. Нет, может, у кого-то и были такие цели, но с первых же «Липок» там царил откровенно антикапиталистический настрой. И я не вижу ни одного певца капитализма среди прошедших «Липки».
Довольно забавна параллель, которую выстраивает Галина Акбулатова: Чехов и Новиков. Чехов страдал о России, а Новиков занят самолюбованием, Чехов строил больницы, а Новиков — дома для себя… Ну, Новиков тоже, грубо говоря, страдает о России, а Чехов строил не только больницы… Гонорары Чехова позволяли ему строить и больницы, и покупать имения и дачи в Крыму. Вряд ли Новиков зарабатывает литературой хоть десятую часть того, что зарабатывал Антон Павлович…
Можно спорить с автором «Технологии…» практически по каждому абзацу. Но главное — стилистика ее статьи. Эти шпильки и крючки, которыми она старается уколоть своего антигероя. Вот одна из таких шпилек: «Роман (имеется в виду «Голомяное пламя». — Р.С.) был объявлен большим литературным событием». Кем объявлен? Не объявлен, а — стал большим литературным событием. Объявить можно указ, а не произведение литературы… Но ведь необходимо соответствовать названию статьи — если технология успеха, значит, и роман объявили большим литературным событием.
В куске, посвященном роману Новикова, Галина Акбулатова сначала рассыпается в похвалах (правда, здесь не от своего имени, а цитируя восторги читателей). Но потом выхватывает слова из не очень восторженной цитаты и начинает выстраивать теорию, что «Голомяное пламя», — это никакой не роман. А если автор назвал это романом, но это не роман, то он чуть ли не мошенник. А какова цель мошенничества? Правильно, получить премию и добиться успеха.
Тут происходит новое противопоставление Чехову. Чехов, мол, очень хотел написать роман, но не мог, попытался связать в роман рассказы и отказался от этого. А Новиков, бессовестный, не отказался.
Дискуссии о том, что такое роман вообще, что такое современный роман, каково его будущее, ведутся многие десятилетия. А вернее — столетия. Помнится, «Войну и мир» критики и литераторы того времени дружно не приняли — Толстой нарушил все возможные законы жанра. Но ничего, привыкли, признали великим романом-эпопеей, стали подражать.
Сегодня писать в том же формате, в каком создавались романы в XIX–XX веках, конечно, можно, может, и нужно — сюжет, изложенный в хронологическом порядке, постепенное развитие героев, завязка-кульминация-развязка необходимы. Но настоящих прорывов в этом направлении ждать не стоит. Не в смысле «технологии успеха», а в плане воздействия на читателя. Читатель привык к плавному движению сюжета. Поэтому встряхнуть его может неожиданная конструкция.
Многие критики (в том числе и я) сошлись во мнении, что «Голомяное пламя» — не роман в обычном понимании этого слова. Новикова, в общем-то, никто за это не ругал, не обличал, как это пытается делать Галина Акбулатова. Латиноамериканская литература, европейская, японская, русская показали нам столько возможных путей развития романного жанра, что казнить Дмитрия Новикова как еретика, обозначившего «Голомяное пламя» как роман, никому до статьи Акбулатовой, кажется, и в голову не приходило.
Тем более все эти жанровые определения условны. Солженицын упорно утверждал, что «Один день Ивана Денисовича» — рассказ, Валентин Распутин обозначал свои объемистые, многолинейные «Живи и помни», «Прощание с Матерой» как повести. Сегодня многие по всем приметам повести называются романами а романы, вроде «Осени в Придонье» Бориса Екимова — повестями.
Конструкция «Голомяного пламени» очень сложна. В постоянном перемещении во времени легко заблудиться. Может быть, сам автор слегка запутался. И Галина Акбулатова, подробно разбирая сюжетные линии, справедливо указывает на некоторые если и не абсолютные ляпы, то странности. Поднимает она и проблемы художественной и исторической правды (в случае описания села Кереть 30-х годов), персонажа и прототипа (на примере старика Нефакина). Этот кусок статьи читать и интересно, и полезно.
Но в финале автор «Технологии…» возвращается к обличению:
«…Литературному делу, как и всякому другому, нужно учиться. И не на краткосрочных форумах за чужой счет, а на хороших литературных курсах за свой счет. На краткосрочных «старшие товарищи» могут научить лишь одному: как «вместо трудных переходов можно иногда ставить точку и писать — глава номер следующая…». А роман нужно строить с той же дотошностью, с какой строишь для себя дом, где основное в успехе, как сказано в повести «Строить», «…внимание к процессу, к мелочам, назойливая настойчивость и отсутствие даже зачатков жалости к исполнителям… А вовсе не благорасположение, дружеское участие и понимание, что все мы люди…»
Научиться писать невозможно. Ни на форумах за чужой счет, ни на курсах за свой счет. Существуют теория стихосложения, теория критики, теория прозы, но на практике эти теории постоянно нарушаются. Это неизбежно. Без нарушений не было бы развития. Писать правильно, по определенному, кем-то установленному шаблону глупо и скучно.
Так же скучно читать пресные рецензии, плоские литературные портреты. Портрет Дмитрия Новикова, созданный Галиной Акбулатовой, фон, на котором изображен герой (вернее, все-таки скорее антигерой), на мой личный взгляд, очень далеки от оригинала, слишком субъективны (слово из лексикона «Технологии…»). Впрочем, эта субъективность оживила мои сонные мозги и заставила написать ответ. Тоже наверняка субъективный. А абсолютная объективность вряд ли существует в природе.