Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2017
Ольга Горшенина —
родилась в городе Дальний, Китай. Окончила Свердловское художественное училище.
Педагог дополнительного образования. Призер областного конкурса учебных
программ художественно-эстетического направления. Печаталась в журнале «Урал».
***
Этюду с
решёткой моста лейтенанта Шмидта
Свет обаяния подкладкой зеркально в тени повторён.
Сочится в наше подсознанье переплетение времён,
С трудом скользящее на стыках и заусенцах от литья.
На раме воздух выгибаю от геометрии в коня.
Дождливый, солнечный, вечерний, совсем несоразмерный спор
Ведут практичность ограждения и возвышающий надзор.
***
Чемпиону мира по прыжкам
на зелёном батуте,
сумасшедшему кузнечику
Послушай, неистовый Растропович, отдохни, ты не в Страсбурге —
остановись хоть на минуту, не верещи, помолчи, уже двенадцать,
у нас после одиннадцати нельзя — соседи вызовут милицию,
наше небо и наши камни — окраина для богов.
Сейчас гимн начнётся, послушай, ведь он и твой тоже.
Видишь из окна верхушки сосен — это Каменные палатки.
Над нами только небо. Луна замедленным воздушным шаром
не может стартовать с соседней крыши —
она запуталась в ростках антенн,
набирает силу света внутренним извержением и ждёт,
когда её отпустят заросли лиан,
а огни летают — это не светлячки — это машины на Малышевском мосту.
Твой зелёный фрак и твоя чудная переднеспинка устали,
сложи в футляр свои надкрылья, не взлетай душой
с лёгким стрёкотом к небесам,
закрой свои всевидящие фасеточные глазки листом подорожника,
успокойся, уже ночь.
Целый день ты путешествовал со мной по городу в трёхлитровой банке
и перекрывал своим пением три вида городского транспорта,
а девяносто влюблённых детских глаз разглядывали
твои тонкие длинные усики и как смеялись,
когда ты ел сухие геркулесины,
держа их гибкими ротовыми щупками,
точно так, как все мы едим овсяное печенье, откусывая понемногу.
И каждый приносил тебе свой маленький зелёный травяной веник.
Чего тебе не хватало в трёхлитровой отдельной квартире?
Пихтового настоя влажного ветра?
Упругой пружины согнутых от тяжести росы трав?
Соснового дирижёра в славном хоре кукушки иволги и лягушек?
Хорошо, мы едем завтра обратно к таватуйским камням,
но обещай, что не будешь заглушать электричку
своими воплями о свободе!
***
Внезапным током заворожённо мгновенно провалиться в зелёный сон,
в инопланетную гармонию зелёного
прямо из дома, где живёшь, с ливнем, потоком вопросов
и выпасть в мясистые дебри, на точки роста агав
и пики разных прочих расчёсанных заморских трав,
во вневременные джунгли
в двенадцать,
прямо в отделе почтовых открыток, в книжном
номер четырнадцать,
направо за аркой, скрещёнными тенями
восьми колонн
следящей за Торговой палатой и улицей Испанских рабочих, —
вот адрес, он точен,
был,
а теперь уплыл
в путешествие к вокзалу, став «Молодой гвардией»,
потеряв по дороге отдел почтовых открыток, и превратился наконец в
«100 000 книг»
и ни одной почтовой открытки — почта стала другая — со смайликами,
и в шестьдесят
не отрицать, что всё ещё сижу с лупой и жду,
как из трубочки лепесток развернёт неведомая сила
и ринется из бутона в завиток конструкция света, цвета, запаха
так же, как из почтальона, таможенника созревал тот, кто
в пятьдесят
сумел разгадать эффект присутствия,
эффект пребывания на таможне с названием «Рай»
в постоянстве роста листа в безвоздушном пространстве
или во сверхвоздушном
в отсутствии перспективы на будущий обзор запаса,
склада в тумане идеального,
и сумел найти цвет лёгкого зелёного
в стрёкоте кузнечика, рассыпающего звук и цвет своим телом.