Эдуард Тополь. 18+, или Последний аргумент
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2016
Эдуард Тополь. 18+, или Последний аргумент. — М.: «АСТ», 2015.
Я спросил у Тополя, есть ли жизнь после жизни. Тополь не ответил мне, качая головой…
Жизнь — да, точно была. В начале 90-х, когда новоиспеченные россияне твердо веровали, что свет невечерний с Запада воссияет. Потому лейбл «made in…» выглядел гарантией качества, а американский вид на жительство был приравнен к полковничьим погонам. И таки да, это была жизнь — тем паче на тогдашнем литературном безрыбье: репутация мэтра, тиражи не чета нынешним, скандал с Незнанским, суды, интервьюеры… Потом, вейз мир, все невзначай куда-то подевалось…
Проблема в том, что смириться со скромной должностью литературного поденщика более чем сложно. Маслоу, по-моему, основательно заблуждался, поместив потребность в самоактуализации на вершину своей пирамиды, — это едва ли не фундамент человеческого бытия:
«Многоуважаемый Владимир Владимирович! Тринадцать лет назад, когда Вы только-только стали президентом, я опубликовал в российской прессе семь “Донесений американского резидента” на Ваше имя. Накануне Вашей встречи с Джорджем Бушем-младшим в Любляне летом 2001 года я доносил, кто такие американцы, как с ними разговаривать и договариваться. После этого Буш сказал свою знаменитую фразу: “Я посмотрел Путину в глаза и понял, что ему можно доверять”» (Э. Тополь. «Донесение В. Путину, 11 августа 2014 года»).
Смешно? Сейчас будет еще смешнее.
Репутация русского Ле Карре тоже нуждается в подтверждении, и новый опус Э.Т. — воистину последний аргумент в ее пользу. Но так себе аргумент, неубедительный.
Автор обозначил жанр своего опуса как «шпионско-эротический триллер», однако верить на слово категорически не советую. Статистика вам в помощь: слово «шпион» в романе повторяется 44 раза, слово «вагина» во всех его формах — 37 раз, синонимичное ему «штольня» (экий милый эвфемизм!) — 6, «матка» — 27, а «интимные мышцы» упомянуты 22 раза. Знойная кубинка Валенсия, агент ФСБ в Америке, в самом начале романа с блеском проваливает свое единственное задание, а все оставшееся время промышляет разного рода финансовыми махинациями, и каждая пикареска неизменно заканчивается в постели: 320-страничный ноктюрн на флейте фаллопиевых труб.
Валенсия, изволите видеть, воспитывалась в гэбэшном учебном центре «Розарий № А08»: «Им оперативным медицинским вмешательством произвели дефлорацию и стали учить самому главному в их будущей профессии — искусству обольщения мужчин и управлению своими вагинальными мышцами. Причем последнему предмету уделялись ежедневные тренировки медными шариками с грузом и без такового, с разнокалиберными резиновыми имитаторами пенисов, смазками и прочими вспомогательными средствами и предметами».
Oh, das ist fantastisch! Тополь, по его же слову, в очередной раз зажигает святые лампады чувственности в море беспросветного сексуального невежества. «Я пишу не для пуритан, а для взрослых людей, у которых есть сексуальный опыт, и, возможно, немалый», — не без гордости извещает автор. Поспешное, на мой взгляд, заявление: легенды про точку G и проч., заимствованные из пыльной подшивки «СПИД-Инфо», способны заинтересовать лишь дремучего пуританина с полным отсутствием всякого опыта. Эдуард Владимирович, вы б хоть Тима Спектора почитали для общего развития, что ли…
Шпионская часть повествования написана ровно с той же компетентностью. Г-н сочинитель, чтоб лишний раз ненавязчиво подчеркнуть свою значимость, приводит в книжке список консультантов — зашифрованных и явно засекреченных: Михаил К., Юрий Г., Игорь К., Владимир Л., Леонид Б., Владимир М. и Katy R. (прием не новый, уже использован в «У.е.»). По ходу чтения складывается впечатление, что Тополя консультировали два ну о-очень сведущих эксперта: Нат Пинкертон и майор Пронин. Для того чтоб в двух словах пересказать историю Джона Профьюмо или Анны Чапман, вряд ли нужна инсайдерская информация, хватит и таблоидов разной степени желтизны.
Точно так же, в таблоидной манере, Э.Т. интерпретирует американскую дипломатию. Отчего США возобновляют дипломатические отношения с Кубой? Все просто: героине удалось внедрить в Белый дом дюжину горячих креолок, обученных управлению вагинальными мышцами по ее методе.
Еще один источник авторского вдохновения — глянцевые журналы. «Последний аргумент» как минимум на четверть состоит из перечисления трендов и брендов: «Она приехала десять минут назад, чуть позже восьми, припарковалась впритык за стоящим в открытом гараже белым “Лексусом” Марка, с бумажными сумками “Bоrcellino” (орфографическая ошибка автора. — А.К.), “Swarovski” и “Giuseppe Mancini”…», «Ребер еще балует ее дорогими подарками, даже подарил BlackBerry Pearl Diamond Edition, телефон с драгоценными камнями стоимостью 88 000 долларов!» Офис-менеджеры бьются в пароксизме бессильной зависти.
На ту же целевую аудиторию рассчитана и беспримерная тополиная стилистика, отшлифованная в Малой Одессе: «Презервативы она не признает, ее сверхчувствительные интимные мышцы тошнит от этой резины…», «где-то внутри, в желудке, ее гнетет и мучает воспоминание о грязном пикапе…». В предисловии автор счел нужным вынести отдельную благодарность редактору Татьяне Захаровой — мало, Эдуард Владимирович, невыносимо мало! За знакомство с текстом подобного качества не благодарить — доплачивать надо…
Тем паче «Последний аргумент» на поверку оказывается коллажем — нарядив героиню в гламурные тряпки, сам Э.Т. скромно предпочел секонд-хэнд, обильно цитируя себя, любимого: «Любожида», «Россию в постели» и т.д. Пуще прочих автору по душе пришлась «Элианна», откуда заимствован гигантский (6 299 слов, то бишь десятая часть текста) фрагмент. Цитирую, чтоб не выглядеть голословным:
«Почти сутки — да, ровно двадцать два часа подряд, нон-стоп — они занимались только этим, не выпуская друг друга (а точнее, друг из друга) даже в редкие десятиминутные перерывы на сон. Они не включали свет, не выходили из магазина даже за пиццей, а обошлись одним-единственным сэндвичем, который оказался в его дипломате и который еще в Бостоне его мама завернула ему в пергаментную бумагу» («Элианна, или Подарок Бога»).
«Почти сутки — да, ровно двадцать два часа! — Валенсия и Стэнли занимались только этим, нон-стоп, не выпуская друг друга и в редкие десятиминутные перерывы на сон. Они не включали свет, не выходили из магазина даже за пиццей, а обошлись одним-единственным сэндвичем, который оказался в его дипломате и который еще в Бостоне его мама завернула ему в пергаментную бумагу» («18+, или Последний аргумент»).
Подобающее moralité: это бывших чекистов не бывает, а у писателей, чтоб вы знали, такой цорес случается сплошь и рядом. Потому, уж простите за банальность, лучше уйти на год раньше, чем на день позже. Ибо всему свой час и свое место под солнцем, таки да.