Юрий Аврех. Стихи из пражского града
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2015
Юрий Аврех. Стихи
из пражского града. — Санкт-Петербург: Свое издательство, 2013.
Чтение этой книги вряд ли можно назвать комфортным — оно требует вдумчивости, эрудиции и определенной душевной открытости, доверительности между автором и читателем. Делиться опытом мистических переживаний — как и переживаний любовных — процесс интимный и непростой.
Книга не является, как это можно было бы предположить, «поэтическим путеводителем» по Праге, несмотря на обилие символов и расхожих «примет»: Градчаны, Старое Место, «ожерелье из звезд над Влтавой», церковь Святой Варвары, собор Святого Вита…
Хотя Прага в своей «вещественной ипостаси» здесь присутствует — «как оттиск гравюры или довоенное фото», где можно по винтовой лестнице выйти «на улицу прямо в лето», основное содержание спрятано — словно в толще океанской воды, или даже — как на иконе, приоткрывающей дверцу в мир горний («Над градом осенним есть град золотой…»), — не лежит на поверхности и постигается не сразу.
Прага — «порог». Этот заложенный в топониме смысл повторяется многократно, будто умноженный в отражениях длинного зеркального коридора.
Прага — это порог. Его защищают химеры.
Прага — это порог. И не только Прага.
Молитва тоже порог, и порог — бумага,
Вмещающая в себя то, что вместить не может…
Порог между миром христианства и еврейства, между историей и современностью, между бытовым и бытийным, своего рода «небесный Иерусалим», воплощение Божественного замысла об этом Граде. Между тем это особое — мифологическое — гравитационное пространство, поле со своими законами притяжения и отталкивания. Так, в костеле «Свет, раскрываясь цветами, дорос от потолка до пола»; ангелы разгуливают по чешской столице рядом с обычными прохожими, незримо для посторонних глаз. Параллельный мир постоянно присутствует — не обязательно его видеть, слышать и осязать, — достаточно знать о его существовании:
Сокрытый мир открыт и осязаем,
Когда на небе явственна гроза,
Где ангелы, сияя и мерцая,
Пронизывают дождь и небеса…
«Здешнее», земное тесно соседствует с нездешним. Это характерно не только для Праги, но и для других «мистических» городов, которым посвящены стихи из первой части, — помимо земного и Небесного Иерусалима и Праги, есть таинственный «двойник» у туманного Петербурга: Осеннее действие. Солнцестояние. / И нимфы нагие стоят на посту.
И далее, в том же стихотворении, нежданно появляется в Летнем (летнем!) саду Пушкин: Под черною тростью багряные листья. / Под яростью черной небесные сны. / И жизни земной не державные письма. / Долги и расписки. И убыль луны.
Отметим, что этот потусторонний мир — не наблюдаемый лирическим героем, а одушевленный, наблюдающий: Духовный мир иначе видит всех./ Иные чувства и иные взгляды/На крону дерева, на первый легкий снег,/ На человека после снегопада.
Контуры и предметы в пространстве стиха обретают таинственность, словно видимые сквозь воду аквариума или пелену сновидения.
Я помню, снег был на руках твоих,
Он легче был почтового конверта.
Была ты Грета? Гретхен? Или Герда?
А снег — он был таинственен и тих.
Или вот еще роскошное, архаично-мифологичекое сравнение: «Распускается дым, словно косы наяд».
Композиция книги включает в себя три части: стихотворения, в которых, помимо Праги, присутствуют Петербург, Иерусалим, Екатеринбург; центральное место занимает поэма «Стихи из Пражского града» из 29 стихотворений-глав, давшая название книге; заключительную часть составляют стихотворения в прозе (где в качестве «кода» — стихотворное автоцитирование).
Как всякий поэт, Юрий Аврех не может не писать о любви. Марина, «маленькая женщина с большими карими глазами, родившаяся 20 августа, в летнее утро, под знаком Льва», появляется в жизни лирического героя подобно дантовской Беатриче, — как вестница, спутница и спасительница — и с момента Встречи берет начало поэтическое летоисчисление. Простой жест — Марина, пьющая из бокала красное вино, — приобретает торжественность религиозного действа.
Пространство произведения развертывается послойно, подобно «Божественной комедии», — можно было бы предположить, что перед читателем открываются круги «Рая», — если бы не присутствие демонов зла («Есть темная Прага и светлая Прага…»; черт «одет от Версаче и от самого себя»), воплощенных также в некой таинственной Анне, о которой лирический герой сообщает еще меньше, чем о возлюбленной Марине.
Недостатком этой книги можно счесть полное отсутствие иронии: автор с невозмутимой серьезностью относится и к окружающему миру, и к самому себе. Но, возможно, именно этот серьезный взгляд в себя придает весомость и глубину каждому слову. А на Градчанах деревья уже в цвету. / Два цвета мне грезятся: зеленый и золотой. / И, облаченный в эти цвета, я по Градчанам моим иду, / И мир на своем языке говорит со мной.
Оформление книги гармонирует с ее содержанием: рисунок Т.Ф. Шимана также окутан дымкой таинственности; в альтернативном варианте оформления последняя страница обложки выполнена в форме почтового конверта — символ надежды, что послание обязательно найдет адресата…
Книга Ю. Авреха заслуживает того, чтобы потратить время и силы на ее дешифровку — медленно, настойчиво, слой за слоем. Зато после такого прочтения уже будет трудно взглянуть на Прагу, не видя ее мифологической «подоплеки».
Слыша звуки небесной музыки,
Удивленным стоит человек,
Видя город небесный, великий.
А на город, и легкий и тихий,
С неба падает медленный
Снег.